— А потом взорвал его. Мы жили в одном доме, и я помогала ему с этим Морским контролем. И не однажды, стоило мне только намекнуть, что его деятельность может привести его к чему-то, вроде этого... — Она говорила, как пьяная, но я знал, чго она всего лишь устала. Она прислонилась головой к дверному косяку и сказала: — Ты хороший парень, Фрэзер. Очень хороший парень. Я иду спать.
Я прислушивался к ее шагам, удаляющимся вверх, по лестнице, с медленным, усталым шарканьем. Потом я пошел в спальню Эвана. Она была холодной и пустой, как будто он почти ею не пользовался. Там стояла узкая железная кровать и висела полка с книгами по орнитологии. Теперь я уже и сам устал. И я почему-то не был удивлен, не найдя ничего в кабинете. «В постель», — подумал я.
Я поднялся в свою комнату и лег. Мои мысли начали смешаться по направлению к снам. Снам о тумане. Внезапно эта противотуманная сирена снова проревела в моей голове. Я открыл глаза и уставился в потолок на отражение лунного света. Я лежал бесчувственный, как доска. В ломе: стояла мертвая тишина. Слишком уж мертвая: мне не хватало поскрипывания снастей, плеска волн. Мои часы показывали два часа. Скоро начнет светать. Здесь я все равно не усну. Мне было бы легче уснуть на яхте...
На яхте.
Я спустил ноги на пол, натянул фуфайку и тихонько сошел вниз, в холл. «Не будь глупым», — говорил я себе, осторожно ступая по гравию подъездной дорожки. Адвокаты не должны гоняться за своей интуицией в два часа ночи. Но в рододендронах я перешел на бег, спустился к причалу и сел в гребную шлюпку. Луна ослепительно сияла в серебристом небе, когда я пересекал мелководье у причала. Морская форель вылетала из воды и со всплеском падала обратно. Я быстро взобрался на борт «Флоры», отыскал в рулевой рубке фонарь и осветил им беспорядочно заваленные полки и шкафчики. «Смехотворно, — сказал адвокат. — Интуиция — это хитроумное определение для дерьма собачьего».
В рулевой рубке ничего не нашлось. Я прогромыхал по ступенькам сходного трапа. Эван пользовался каютой по правому борту. Там лежал на койке скомканный спальный мешок и с крючка на переборке свешивалась пара джинсов. А на подвесной полке под койкой теснились книги.
Возле парафиновой лампы лежала зажигалка Эвана. Я зажег лампу и принялся методически снимать с полки книги, тщательно их пролистывая. Письма, лежащие меж страниц «Зеленого моря» Готфрида Вебера, я уже видел, но на всякий случай еще раз просмотрел. Там не было ничего нового.
Эту фотографию я обнаружил в одной из книг на самом конце полки. Она была не просто заложена меж страниц, но и закреплена бумажной скрепкой. Я сразу установил, что она сделана недавно, тут, в Кинлочбиэге. На ней была видна у причала мачта «Зеленого дельфина». Но суть была не в «Дельфине». На первом плане стояла желтая сорокапятигаллонная бочка. И стояла она перед дверью знакомого мне сарая. Того самого сарая, который взлетел в воздух на следующий день после регаты.
Я уже видел подобные бочки раньше. Одна хранилась в сарае в Камас-Билэч, а другая валялась раздавленная на палубе «Мини-Салливана». Я спрятал фотографию в карман, сел в шлюпку и погреб обратно, к причалу. Последние метры мне пришлось тащить шлюпку по грязи, потому что начался отлив. Самое время было сходить в полицию. Но я не верил полицейским. К ним хорошо обращаться, если дело связано с возможностью для них получить новую нашивку на погоны. «Очень интересно, — скажут они мне. — Итак, вы последовали голосу своей интуиции, отыскали какую-то фотографию бочки из-под нефти и притащили ее нам». Этот тонкогубый сержант из Глазго будет улыбаться своей легкой улыбочкой типа «навидались мы всего такого вдоволь». Он поблагодарит меня за сотрудничество. Да, так он и поступит. Но при этом он будет думать: «Мы здесь и без тебя как-нибудь разберемся». Луна ушла за горизонт, когда я доплелся наконец до дому.
Вот, что мне необходимо сделать, — добраться собственными руками до одной из этих желтых бочек и выяснить, что же такое интересное обнаружили в них Эван и Джимми. И какое это имело отношение к тому, что обоих уже нет в живых.
Глава 14
Комната была полна пробивающегося сквозь мелкий дождичек солнечного света. Мои часы показывали половину одиннадцатого. Моя одежда так и не высохла. Я выкатился из постели, напялил влажную одежду и спустился вниз.
Снаружи возле парадной двери что-то происходило. Оттуда слышался детский крик. На подъездной дорожке, на фоне насквозь промокших темно-зеленых рододендронов стояла машина «скорой помощи». Вокруг нее собрались все Салливаны: трое из них дрались друг с другом и плакали. Морэг была еще белее, чем обычно, а Джокки лежал на носилках.
В последний раз, когда я видел Джокки, у него на лице был какой-то красный рубец. А теперь от воротника его рубашки и до самого лба расползалось свежее пятно в форме полумесяца, а кожа по краям пятна была желтой и на вид высохшей.
Санитары «скорой помощи» подняли носилки. Один из них сказал:
— Мы готовы ехать, если и вы готовы, миссис.
Морэг Салливан забралась в кузов «скорой помощи» следом за носилками. Дверцы захлопнулись, зажглись фары «скорой помощи», и машина устремилась вниз по подъездной дорожке и вскоре исчезла среди беспорядочно разбросанных валунов узкой горной долины.
Фиона стояла в дверях дома, грустно наблюдая за всем происходящим.
— Он говорил, что его обожгла медуза, — сказал я.
— Так оно и было. — Фиона нервно вздрогнула. — Теперь кожа сходит с рубцов. Бедный ребенок.
Один из детей, темноволосый мальчик, вдруг заспорил:
— И никакая не медуза.
Мы с Фионой посмотрели на него. Мальчик покраснел.
— Ты не веришь брату? — мягко спросила Фиона.
— Это была не медуза, — упрямо повторил мальчик.
— Тогда что же случилось с твоим братом? — спросила Фиона.
— Я не могу вам сказать, — ответил ребенок.
Я открыл было рот, чтобы задать этот же вопрос более строгим тоном, однако Фиона быстро взглянула на меня и покачала головой.
— Нет, ты можешь, — сказала она мальчику. — Ты должен это сделать!
— А если меня поколотят?
— Никто здесь не собирается тебя колотить, Энгус, — ласково произнесла Фиона.
Энгус посмотрел на Фиону, прищурив глаза. Я надеялся, что он видит, какое у нее доброе, открытое лицо.
— Обещаете? — сказал он.
— Обещаю, — сказала Фиона.
— Не было никакой медузы, — сказал Энгус. — В папином сарае было что-то вроде крышки от какой-то жестянки. Мы играли в летающие тарелки, и она здорово хлопнула Джокки прямо по лицу, а он засунул ее себе под рубашку и унес.
— А на что похожа эта крышка? — спросила Фиона. Энгус не был готов к описаниям тонкостей в разновидностях крышек от консервных банок.
— Такая маленькая, — сказал он.
У меня появилась одна мысль. И она мне весьма не понравилась, Я вытащил из кармана фотографию бочки из-под нефти и спросил:
— Крышка вот такого цвета?
— Ага. Как верхняя часть этого, — сказал Энгус.
Он в конце концов разревелся. Хотя был ни в чем не виноват. Я взял его за руку и увел в дом. Потом я предупредил Фиону, что отправляюсь немедленно на Камас-Билэч. Гектора я нашел в мастерской, где он разбирал какой-то старый автомобиль. Мы пошли на «Зеленом дельфине», потому что он был быстрее. К полудню мы добрались до Камас-Билэча.
