— На ночь глядя? — ошалело уставился на него Лориэль.
— А ты думаешь, будет лучше, если Брахма нас здесь найдет или Кали к нему в гости заявится? — не унимался кинолог. — Давай сматываться отсюда. Устроим привал во владениях Рудры, а завтра с утра проведем рекогносцировку.
— Ну, как скажешь, — пожал плечами эльф и щелкнул пальцами…
В этот раз переход получился несколько более болезненным. У Сени кружилась голова, его тошнило, а вдобавок к этому чесалось все тело. Рабинович попытался открыть глаза, но сделать это отчего-то не получилось. Точнее, глаза-то открылись, но до такого размера, которому бы позавидовал и самый что ни на есть чистокровный чукча. В узенькие щелочки между веками с трудом удавалось различить свет и тень. Ну а первое, что увидел Сеня, был здоровенный москит, удивленно заглядывающий ему прямо в зрачок. Рабинович взвыл, хлопнул себя ладонью по носу и тут же почувствовал, что по лицу и руке потекло что-то липкое.
— Горыныч, мать твою, сделай же что-нибудь!!! — заорал кинолог, пытаясь рассмотреть хоть что- нибудь вокруг себя и сквозь узенькие щелочки не видя ничего, кроме мелькающих крыльев, до боли в скулах напоминавших подобные отростки у Лориэля.
— А-мн… хруу-м… чмяк, — донеслось откуда-то сбоку.
— Убью, керогаз бракованный! — рявкнул Рабинович, словно мельница размахивая руками.
— Хч-хум… То есть, простите. Увлекся. Такой деликатес. — Горыныч наконец перестал жрать, и Рабиновича окутал непередаваемый аромат его желудочных газов.
Москиты посыпались вниз, с явственными шлепками ударяясь обо что-то твердое. Дышать стало легче. Не приятнее! Но легче.
Звон в ушах, вызванный полетами москитов, не пропал, но куда-то отдалился. Сеня с трудом смог пошире открыть затекшие глаза и осмотрелся.
Они были посреди болота, из которого тут и там торчали страшно уродливые полусгнившие деревца. Над болотом висел туман, не дававший возможности увидеть ни края топи, ни неба над ней, а в этом тумане мелькали тени каких-то тварей. Хотя, может быть, это были лишь стаи москитов, подбиравшиеся к своим собратьям, куполом накрывшим путешественников.
К счастью, в этот раз Лориэль перенес всех почти в той же конфигурации, в которой они находились в мире Брахмы. То есть все как сидели на спине Дакши, так и остались там. Исключение составлял лишь Мурзик, как обычно, оказавшийся на груди Жомова. И в первый раз вместо того, чтобы испытать укол ревности к вероломному псу, Рабинович облегченно вздохнул. Ибо, окажись и Мурзик там, где находился к моменту переноса — справа от слона, сейчас он мог бы причислить себя к лику безвинно утопших в болоте, так как Дакша завяз в тине по самое брюхо. И это еще можно было считать удачей.
— Спасибо большое, Ахтармерз, — словно откликнувшись на мысли о себе, прогнусавил слон. — Эти кровопийцы тоннами забились мне в уши и хобот и, наверное, выпили бы из меня всю кровь, хотя и не представляю, куда в них столько лезет.
— Лориэль! Прыщ крылатый! А ну-ка, иди сюда! — завопил Сеня, не дав Горынычу ответить на благодарность галантного слона. — Ты куда нас занес?
— Как куда? — театрально удивился эльф, появляясь на приличном расстоянии от разгневанного кинолога. — Туда, куда и просили. В мир, где живет Рудра.
— А получше места отыскать не мог? — рявкнул кинолог.
— А что вы предпочитаете? — с интонациями ресторанного официанта поинтересовался маленький паршивец. — Безводную пустыню? Арктический холод? Жерло вулкана? Или, может быть, закажете бездонное море без клочка суши? Лично я рекомендую скалистые горы. И вид приятный, и, как сорвешься в пропасть, так долго летишь, что успеваешь забыть о том, что ты не птица.
— Хватит паясничать! Вытаскивай нас отсюда, — оборвал его Рабинович.
— Увы, такой услуги в моем прейскуранте нет, — широко улыбнулся крылатый садист и вдруг заорал: — Ты идиот? Как я вас вытащу, если на сегодня последнюю энергию на прыжок израсходовал? Вы, козлы, еще спасибо сказать должны! Тут, вдоль границы болота, единственная зона, хоть сколько-нибудь пригодная для жизни. Выбирайтесь из трясины и плюхайте туда. Там и будем лагерь разбивать…
— Извините меня, пожалуйста, но я с места сдвинуться не могу, — встрял в перепалку слон. — Завяз, так сказать, хотя и не понимаю, зачем так говорить. Все равно меня никто не слушает.
— Еще одна радость, — простонал Сеня. — Лориэль, где тут ближайший край болота?
— А я откуда знаю? — язвительно поинтересовался эльф. — Я, как и вы, первый раз тут на экскурсии. Причем, замечу, не по своей воле.
— Не знаешь? Так слетай и разведай! — Рабинович начал приходить в ярость.
— Мне лететь на разведку? — Казалось, маленького перепончатокрылого Сусанина сейчас хватит инфаркт.
— А ты еще на что-то годен? — сквозь зубы прошипел кинолог. Эльф секунду сверлил его испепеляющим взглядом, а потом развернулся и исчез в тумане.
— А вы чего молчите? — гневно обратился Рабинович к сослуживцам и застыл.
Оба российских милиционера преспокойненько спали на спине Дакши, как в собственной постели. И лишь Мурзик слез с груди омоновца и сидел чуть поодаль, глядя на хозяина с таким выражением на морде, с каким учительница смотрит на нашкодившего первоклассника, клятвенно обещавшего больше не хулиганить, но нарушившего честное слово.
— Мурзик, отстань, а? Без тебя тошно, — уведомил любимого пса кинолог и заорал: — Рота, подъем!
Жомов проснулся сразу, а вот на Андрюшу Попова приказ о побудке произвел ничуть не большее впечатление, чем те истеричные вопли, которые издавал Рабинович, ругаясь с эльфом. Криминалист просыпаться не хотел. Добрейшей души человек, Ваня Жомов даже предложил макнуть его в болото, чтобы разбудить, но Рабинович на такой рискованный эксперимент не пошел. Во-первых, кто знает, какую заразу в здешних топях мог бы подхватить Попов, дабы потом всех ею и наградить. Ну а во-вторых, вонять же от него будет так, что запах из пасти Горыныча французскими духами покажется. В общем, пришлось Андрея будить при помощи обычных оплеух и встряхивания, и после недолгих трудов друзья преуспели в своем начинании.
— Что, уже приехали? — протирая глаза, поинтересовался криминалист. — А мне такой сон хороший снился, будто я аквариум чищу. Вот только тины там много и грязь на стеклах, словно я к нему полгода не подходил. К чему бы это, не знаете?
— Сейчас я тебе гадалку позову. Она все и сразу объяснит, — прорычал Рабинович.
— Гадалку? Зачем? — Попов, видимо, еще не до конца проснулся. — Кстати, где мы? И кто меня покусал?
— Мурзик! В нем вурдалак проснулся от полной луны, — взвыл кинолог. — Андрюша, посмотри по сторонам. Мы в болоте. Кусали тебя москиты. И сожрали бы с потрохами, если бы я вовремя не проснулся и не заставил этого трехглавого живоглота нас от комарья избавить. Ну а чтобы до конца поднять тебе настроение, добавлю — мы тут застряли! И неизвестно, как вообще сможем выбраться из трясины.
— Да? — захлопал глазами Андрей. — Умеешь ты приносить радостные вести.
Рабинович схватился за голову и попытался изобразить театральный обморок, отчего едва не скатился со спины Дакши в трясину. Спасибо Мурзику, который вовремя успел вцепиться в китель хозяина зубами и задержать до тех пор, пока Ваня не пришел на помощь. Настроения Сене это падение не улучшило, и он, обругав матом всех на свете, повернулся к друзьям спиной.
Пока вся честная компания ждала возвращения Лориэля, настырные москиты предприняли еще две безуспешные атаки на людей. Горыныч вовремя успевал обрабатывать спутников своим желудочным сероводородом, а для подкрепления ресурсов врубался в комариную стаю и проедал в ней большие бреши, которые, впрочем, тут же закрывались новыми полчищами кровопийц. Наконец, когда менты уже начали думать, как справлять поминки по эльфу и готовиться к своим похоронам, Лориэль вернулся.
— Что так долго? — потребовал отчета кинолог.
— Не нравится? Мог бы тогда и сам слетать, — отрезал эльф. — Край болота вон там, метрах в двухстах, — Лориэль махнул ручонкой в сторону, противоположную той, куда он улетал. — Судя по всему, пройти можно, если удастся вытащить слона из этой трясины.
