Наконец, Карелла ответил. Бернс спросил:
– Стив, ты спишь?
– Нет, только надел пижаму.
– Прости, что беспокою тебя.
– Ничего-ничего. Что стряслось, Пит?
– Паркера подстрелили в бакалейной лавке на Эйнсли.
– Да ты что?
– Да.
– О, Господи! – пробормотал Карелла.
– Два налетчика убили владельца, ранили Паркера в плечо и в ногу. Он сейчас в больнице Буэновиста. В тяжелом состоянии.
– О, Господи!
– Я уже позвонил Ди Маэо, Ливайну и Мериуезеру. Они в отпуске, Стив, но мне пришлось их отозвать. Я не люблю, когда в наших стреляют.
– Я тоже.
– Я подумал, что надо бы тебе сказать.
– Да, хорошо, что позвонил, Пит.
Трубка замолчала.
– Пит?
– Да, Стив?
– Ну что, ты хочешь, чтобы я тоже приехал?
– Ты ведь с ночного дежурства, Стив.
Трубка снова замолчала.
– Ладно... Что мне нужно делать, Пит?
– Смотри, как ты себя чувствуешь, – отвечал Бернс, – а то поспи, отдохни, может, потом подойдешь сюда? У меня есть для тебя дело. Смотри сам, Стив.
– А который сейчас час? – спросил Карелла.
Бернс взглянул на часы на стене.
– Начало десятого. Отдохни, о'кей?
– Да, о'кей, – вздохнул Карелла.
– Я перезвоню тебе. – Бернс повесил трубку. Он встал из-за стола, сунул большие пальцы рук за ремень и подошел к окну, выходящему в парк. Волосы лейтенанта начали седеть, а голубые глаза казались суровыми. Бернс молча смотрел на залитую солнцем листву через дорогу. Лицо его было бесстрастным. Затем он резко повернулся, подошел к застекленной двери своего кабинета, распахнул ее и прошел в дежурку.
У стола перед детективом Карлом Капеком сидел морской капрал. Над левым глазом моряка вспухала огромная, размером с бейсбольный мяч, шишка. Форма моряка была измята и испачкана, и выглядел он крайне смущенным. Он держал руки на коленях как школьник. Моряк очень тихо говорил, почти шептал что-то Капеку. Лейтенант прошел мимо них к Брауну, говорившему по телефону за своим столом.
– Ладно, я скажу ему, – Браун положил трубку.
– Это о Паркере? – спросил Бернс.
– Нет, это Дельгадо с Южной Шестой. Там одного избили до полусмерти по дороге в церковь. Четверо неизвестных. Дельгадо сейчас этим занимается.
– Хорошо. Из больницы звонили о Паркере?
– Нет еще.
– Кто там в камере внизу?
– Взломщик. Симмз взял на углу Пятой и Фридландер.
– Давай-ка и ты, Арти, подключайся к бакалейной лавке.
– Капек здесь один останется.
– Я сюда пришлю кого-нибудь. Сейчас должны подойти люди.
– Тогда о'кей.
– Я хочу всех бросить на это дело, Арти. Я не люблю, когда стреляют в моих сотрудников.
Браун кивнул, выдвинул ящик стола и взял оттуда «Детектив Спешиал» 38-го калибра в кобуре. Пристегнув кобуру, он пошел в раздевалку за плащом и шляпой. По дороге остановился у стола Калека.
– Если что, буду в бакалейном магазине. – О'кей, – отозвался Капек и снова повернулся к моряку.
– Я так все-таки и не понял, как вас избили, – сказал он ему. – Давайте-ка еще раз.
Моряк еще больше засмущался. Он был невысок и строен. Рядом с Капеком, который сидел напротив него в рубашке с отпущенным галстуком и расстегнутым воротником, он казался карликом. Светлые волосы детектива спадали на лоб. Из наплечной кобуры выглядывала ореховая рукоять револьвера.
– Ну, знаете... на меня напали, и все, – проговорил моряк.
– Как?
– Я шел, а на меня напали.
– Где это было, капрал Майлз?
– На Стеме.
– В котором часу?
– Около трех ночи.
– Что вы делали?
– Просто шел.
– Шли куда-то?
– Я только вышел из бара. Я выпивал в баре на Семнадцатой улице.
– Что-нибудь произошло в баре?
– Что произошло?
– Драка, ссора?
– Нет-нет, это приличный бар.
– Значит, вы ушли оттуда около трех ночи и принялись ходить по Стему?
– Так.
– Куда вы шли?
– Так просто, шел и шел. Собирался вернуться на корабль. Я с линкора, что в Военной гавани. Он там в сухом доке.
– У-гу, – кивнул Капек. – Значит, вы шли, а на вас напал человек?
– М-м-м.
– Один человек?
– Да, один.
– Чем он вас ударил?
– Не знаю.
– Вы пришли в себя не так давно, верно?
– Да, сволочи украли бумажник и часы.
Капек несколько секунд помолчал.
– Я понял так, что он был один.
– Правильно, один.
– Вы сказали «сволочи».
– А?
– Во множественном числе.
– А?
– Сколько их было на самом деле, капрал?
– Тот, кто меня ударил, был один.
– Бросьте вы – ударил, не ударил. Сколько их было всего?
