– Адрес на Восьмой?
– Северная Восьмая, 327. Коричневый дом за углом.
– Спасибо, – сказал Уиллис.
– Спасибо за кофе! – крикнул в кухню Дженеро.
Буфетчик отмолчался.
Детектив Артур Браун был негром, очень черным, с курчавой головой, крупными ноздрями и полными губами, Он не был похож ни на Гарри Белафонте, ни на Сиднея Пуатьера, ни на Адама Клейтона Пауэлла. Он походил только на самого себя, что, впрочем, было немало при его шести футах четырех дюймах роста и двухсот двадцати фунтах веса. При виде его белые переходили на другую сторону улицы, уверенные, что эта тупая скотина (большой и черный – значит, тупая скотина!) обязательно придушит их или пырнет ножом, а то и похуже что-нибудь придумает, кто его разберет? Даже когда Браун показывал свое удостоверение, многие белые не могли отделаться от подозрения, что это злоумышленник, маскирующийся под офицера полиции.
Вот почему для Брауна было приятным сюрпризом встретиться со свидетелем, не обращавшим внимания ни на его размеры, ни на его цвет. Свидетелем оказалась маленькая старушка с ярко-голубым зонтиком в руке. Зонтик шел к синим глазам старушки, таким же ясным и пронизывающим, как и этот октябрьский день. На голове у нее ловко сидела шляпка с цветком. Если бы старушка была помоложе, ее длинное черное пальто можно было бы назвать макси. При виде входящего в бакалейную лавку Брауна она вскочила на ноги и воскликнула отрывистым, резонирующим голосом:
– А, наконец!
– Мадам? – поднял брови Браун.
– Вы детектив, так ведь?
– Детектив, – признался Браун.
– Меня зовут миссис Фаррадей, здравствуйте.
– Детектив Браун, – представился он и кивнул.
Он бы на том и остановился, но миссис Фаррадей протянула ему руку. Брауну пришлось пожать ее и вежливо улыбнуться. Миссис Фаррадей улыбнулась в ответ и высвободила руку.
– Мне сказали подождать здесь. Вас ожидали с минуты на минуту, а я здесь уже полдня.
– Простите, миссис Фаррадей. Я опрашивал соседей с восьми утра. Это, знаете, быстро не получается.
– О, могу себе представить, – посочувствовала она.
– Патрульный сказал, что у вас есть для меня информация. Это так?
– Так. Я видела двоих грабителей.
– Когда вы их видели?
– Когда они выбегали из-за угла. Я шла домой из церкви. Я всегда бываю на шестичасовой мессе, к семи она уже заканчивается, и я захожу к пекарю за булочками – мой муж очень любит булочки или кофейный торт по воскресеньям.
– Понимаю.
– Но в церковь со мной не ходит.
– Вот как?
– Я выходила из булочной, было, наверное, около семи тридцати, и я увидела этих двоих. Они выбежали из-за угла. Я сначала подумала...
– Во что они были одеты, миссис Фаррадей?
– В черные плащи. И маски. На одном лицо девочки, на другом какой-то монстр, я о маске, конечно. Я не знаю, что за монстр. У них были пистолеты. У обоих. Но это все неважно, детектив.
– А что важно?
– Они сняли маски. Как только выскочили из-за угла, сразу сняли маски. Я их хорошо разглядела.
– Вы можете их описать?
– Конечно.
– Отлично, – Браун вынул блокнот, раскрыл его, достал ручку – он был одним из немногих детективов участка, все еще предпочитающих чернильные ручки шариковым, – снял колпачок и спросил:
– Они черные или белые, миссис Фаррадей?
– Белые, – ответила та.
– Возраст?
– Молодые люди.
– Насколько молодые? Двадцать? Тридцать?
– Нет-нет. Им за сорок. Я сказала молодые люди, а не мальчики, детектив.
– Высокие?
– Один вашего роста, очень крупный. У вас какой рост?
– Шесть-четыре.
– Один такой же.
– А другой?
– Намного ниже. Пять-восемь или девять, где-то так.
– Цвет волос заметили?
– Маленький – блондин. Высокий темноволос.
– Цвет глаз, случайно, не приметили?
– Они быстро пробежали, я не заметила.
– Шрамы? Татуировки? Родимые пятна?
– Нет, не видела.
– Оба бритые?
– То есть, были ли у них бороды и усы?
– Да, мэм.
– Нет, оба бритые.
– Вы говорите, они сняли маски сразу же, как появились из-за угла, правильно?
– Да, они их сорвали.
– Их ждала машина?
– Нет, детектив, по-моему, они были без машины. Они бы так быстро не бежали, мне кажется. А вы как считаете?
– Я еще ничего не могу сказать, миссис Фаррадей. Вы не могли бы мне показать булочную?
– Конечно, она сразу за углом.
Полицейский со старушкой вышли из магазина. Патрульный у входа обратился к Брауну:
– Вы не знаете, когда меня сменят, сэр?
– А что?
– Да тут недоразумение, по-моему. Это даже не мой квартал.
– А где твой квартал?
– На Гровер-авеню, у парка.
– А здесь ты что делаешь?
– Так вот же. Я взял одного парня – он взламывал дверцу у «мерседеса» на Южной Второй – и привел его в участок. Когда я его сдал, было где-то семь пятнадцать, я вышел на улицу. Мимо ехали Нили и О'Хара в патрульной машине и подобрали меня, чтобы подвезти. По дороге по радио объявили тревогу, мы – сюда, а тут шум, свалка, Паркера ведь подстрелили. Нили и О'Хара рванули на угол Девятой-Тринадцатой, а сержант приказал мне остаться здесь у дверей. Ну вот, я и торчу здесь все утро. Я должен был смениться в восемь, но мой сменщик меня не нашел. Откуда ему знать, что я здесь околачиваюсь? Вы в участок?
– Нет еще.
– Сэр, я не могу сам уйти, а то сержанта кондрашка хватит. Он приказал мне стоять здесь.
– Я позвоню.
