Глава 10
По Боксер-лейн шел человек, который чувствовал себя полным идиотом.
Полоски пластыря почти полностью закрывали его лицо. Ростом человек был без малого метр девяносто, весил восемьдесят пять килограммов. У него были голубые глаза, тяжелая нижняя челюсть и подбородок с ямочкой. В рыжих волосах бросалась в глаза седая прядь – над левым виском, куда однажды его ранили ножом.
Человека звали Коттон Хейз.
Он уже отдежурил свое и мог бы уйти домой, однако пришел на Боксер-лейн, потому что хотел побольше узнать о типе, который четырежды выстрелил в дверь, а потом так отделал его. Этот человек нанес чувствительный удар по самолюбию Хейза, разбил ему все лицо, но главное – заставил почувствовать себя круглым идиотом. А это хуже смерти. Даже если бы Стив Карелла был убит на месте, Хейз не чувствовал бы себя так глупо. Он снова и снова прокручивал в голове недавние события: постучал в дверь, болван несчастный, после чего раздались четыре выстрела, и хорошо еще, что Карелла сообразил упасть на пол. Карелла мог сегодня погибнуть, думал Хейз. Погибнуть из-за меня.
Мысли были не из приятных. Да, Хейз был слишком самонадеянным, да, он набирался опыта в участке, где убийства случались редко, да, он проявлял порой заносчивость и высокомерие – но он очень любил свою профессию, и сердце у него было огромным, как Большой Каньон. Мысль о том, что из-за него мог погибнуть Карелла, сводила его с ума, словно мысль о собственной смерти. Какую идиотскую ошибку он сегодня совершил! Зачем он так поторопился, почему сначала не пораскинул мозгами? Неумение быстро принимать решение до добра не доведет, особенно если работаешь в таком участке, как восемьдесят седьмой. Только теперь он начал понимать, насколько этот район отличается от прежнего. И, как ни странно, он уже видел что-то привлекательное в таком вызове судьбы. В конце концов, он стал полицейским, потому что хотел бороться с преступностью. В тридцатом участке, конечно, тоже случались преступления, но по сравнению с тем, что творилось в восемьдесят седьмом, они были как стакан лимонада и двойная порция виски.
Хейз понимал, что в восемьдесят седьмом участке он может многому научиться и лучшего учителя, чем Стив Карелла, ему не найти. Конечно, он не собирался признаваться в этом Карелле. Сегодняшний его подвиг был не из тех, что укрепляют дружбу, – по крайней мере, так считал сам Хейз. Он и не подозревал, что Карелла уже выкинул это происшествие из головы. Если бы Хейз был знаком с Кареллой получше, то знал бы, что тот не злопамятен и никогда не держит камня за пазухой. Сам же он пребывал пока на той ступени возмущения, когда камень за пазухой воспринимался вполне естественно. Подходя к окружающим со своей меркой, Хейз полагал, что Карелла ещё долго будет помнить сегодняшний случай.
А между тем Хейзу очень хотелось работать с Кареллой. Постигать под его руководством тонкости ремесла и заслужить его расположение. Но об этом нечего и мечтать, пока он, Хейз, будет выглядеть в глазах Кареллы полным идиотом.
Примерно такие соображения и привели Хейза на Боксер-лейн вечером пятнадцатого июня. Была суббота, и молодой человек тридцати двух лет вполне мог бы найти себе более приятное занятие, но Хейз твердо вознамерился хотя бы отчасти исправить совершенные днем ошибки. Да уж, сегодня наломал он дров! Карелла предложил отвезти Хейза в больницу, но тот отказался наотрез. Теперь-то он понимал, что это было очередной глупостью. При обыске квартиры Феттерика от Хейза было мало толку, и он не сомневался, что Карелла считает его ослом. Не прошло и десяти минут с начала обыска, как Карелла подошел к нему и сказал:
– Слушай, Хейз, ты весь в крови, и без доктора тебе не обойтись. Если будешь упрямиться, придется тебя оглушить и отправить в больницу в бессознательном состоянии. Ну что, применить крайние меры?
Хейз кротко покачал головой, и Карелла отвез его в больницу. Из-за этого они не успели допросить жильцов, и теперь Хейз решил восполнить досадное упущение.
В комнатке подвального этажа он отыскал техника-смотрителя. Тот валялся на кровати, уткнувшись носом в подушку. В комнате воняло перегаром. Хейз подошел к кровати и потряс старика за плечо. Тот перевернулся на спину.
– Ч-что такое? – пробормотал он. – Ч-чего нужно?
– Полиция, – тормошил его Хейз. – Проснись.
Старик сел, протирая заспанные глаза.
– Н-ну, что там стряслось? – наконец сказал он. – Чего тебе нужно?
– Задать несколько вопросов.
– А который час?
– Половина девятого.
– Какая рань. Можно бы ещё поспать.
– Сейчас не утро, а вечер. Чарлз Феттерик давно здесь живет? – спросил Хейз.
– Покажи значок, – потребовал старик.
– Я уже был здесь днем, – сказал Хейз, но тем не менее приоткрыл бумажник и показал пришпиленный внутри значок детектива. – Ты что – пьян?
– Я трезв, как судья, – обиделся старик.
– И можешь отвечать на мои вопросы?
– Запросто.
– Давно здесь живет Феттерик?
– Месяц, может, два. Не больше. А что он натворил такого? А, понимаю!
– Что ты понимаешь?
Старик ткнул костлявым пальцем чуть не в глаз Хейза.
– Ты тот самый полицейский, которого он сегодня отколошматил, правильно?
– Тот самый, – признался Хейз.
– Значит, вы хотите его за это привлечь?
– За ним числится кое-что похуже.
– А что?
– Не важно. У него в доме есть друзья?
– Не знаю. Я в дела жильцов не лезу. Мое дело – отопление, сантехника, электричество и все такое прочее. Я в приятели им не набиваюсь. Не желаю ни с кем корешиться.
– Феттерик женат?
– Нет.
– Видел его с девицами?
– С девицами?
– Да, да, с девицами.
Старик пожал плечами.
– Не обращал внимания. Пока жилец не начинает колотить по батареям отопления, я в его жизнь не вмешиваюсь. Я тут не хозяин. Мое дело следить за трубами, за отоплением, санузлами...
– Это я уже понял.
– Ты бы спросил жильцов с его этажа. Вдруг они чего-то знают. Я в дела жильцов не лезу. Мое дело – трубы...
– Все ясно, – сказал Хейз. – Большое спасибо.
– Рад был помочь, – буркнул старик и, не успел Хейз выйти из комнаты, снова плюхнулся на кровать.
Хейз поднялся на третий этаж и постучал в квартиру № 31. Потом ещё раз, сильнее. Никто не отозвался. Он продолжал стучать. Отворилась дверь, но не та, в которую он стучал, а соседней квартиры № 32. На пороге стояла девушка.
– Там никого нет, – сказала она.
На ней были черные брюки и черный свитер, светлые волосы собраны в конский хвост. На первый взгляд она казалась здесь посторонней. Ее легко было представить в зимнем саду элегантного особняка с бокалом мартини.
