– Может пройти довольно долгое время, прежде чем им удастся отыскать его, – сказала Кэти. – Если он всерьез заболеет... Если что-нибудь случится с ним...
– А ты знаешь, Сай, она, пожалуй, права, – сказал Эдди. – Зачем нам усложнять себе дело? Ты только погляди на малыша. Его же трясет.
– Его трясет от страха.
– Я не боюсь, – тоненьким голосом вдруг проговорил Джефф.
– Разве вы все равно не заедете в какой-нибудь магазин, чтобы позвонить оттуда из телефона- автомата? – сказала Кэти.
– Верно, но...
– А разве не будет это выглядеть менее подозрительно, если зайдете туда, вроде бы чтобы купить что-нибудь, потом вроде бы решите неожиданно куда-то позвонить?
Сай поглядел на нее с неприязнью, но одновременно и с некоторым оттенком восхищения.
– А это и в самом деле недурная идея, – сказал он. – Как ты считаешь, Эдди?
– Я тоже так считаю.
– Ну, что ж. Значит, когда будешь звонить, возьми заодно там что-нибудь для мальчишки.
– Так значит, это я поеду звонить?
– А почему бы и нет?
– Нет, конечно. Я с удовольствием поеду.
– Понял, что тебе нужно будет делать? Прежде всего узнай у него, приготовил ли он деньги. А потом скажи ему, чтобы он выехал из дому. – Сай поглядел на часы, – точно в десять часов. Скажи ему, чтобы он сразу же садился в свою машину – в “Кадиллак” с номерным знаком ДК-74, обязательно скажи ему об этом, Эдди. Нельзя, чтобы он вдруг сел в какую-нибудь другую машину. Потому что с него станется – он преспокойно может взять и “Сандерберг” своей жены.
– Хорошо, – сказал Эдди.
– Так скажи ему, чтобы он обязательно сел в “Кадиллак” и поехал на нем к выезду из Смоук-Райз. Скажи ему, что кое-кто встретит его по пути и даст ему последующие инструкции. Обязательно скажи ему, что его встретят.
– А кто это собирается его встречать? – спросила Кэти. – Ты, что ли?
– А никто, – отозвался Сай, ухмыляясь. – Скажи ему, что за каждым его шагом будет вестись самое пристальное наблюдение и что если мы обнаружим, что он едет в сопровождении полиции, то мы сразу же убьем мальчишку. Вот так вот. А потом поскорее приезжай обратно. Сейчас всего восемь часов, и у тебя должно уйти не более сорока минут на то, чтобы добраться до магазина, позвонить оттуда и вернуться обратно. У нас тогда останется масса времени.
– О’кей, – сказал Эдди. – Так что ты хочешь, чтобы я купил ему, Кэти? – Он подошел к вешалке и надел пальто.
– Пакет шоколада и немного молока. Возьми еще какого-нибудь печенья или пирожков. В общем, то, что у них там найдется.
Он подошел к ней и чмокнул в щеку.
– Я скоро вернусь.
– Будь осторожен.
– Желаю удачи, малыш, – сказал Сай.
Эдди направился к двери и уже собрался было выйти, но обернулся.
– А номер телефона Кинга? – спросил он.
– Ох, верно. – Сай вытащил из внутреннего кармана бумажник и достал из него клочок бумажки. – Теперь все? – спросил он, вручая бумажку Эдди.
– Да, – сказал Эдди.
– Разбираешь мои иероглифы?
– Ага.
– Ладно, можешь отчаливать.
Эдди снова подошел к Кэти и чмокнул ее в щеку и она снова сказала ему: “Будь осторожен”. Сай отпер перед ним дверь и он вышел из дома. Они слышали, как под его ногами заскрипел гравий на дорожке во дворе, затем до них донесся звук захлопываемой дверцы машины, чуть позже – шум двигателя. Сай молча дожидался, пока машина не выехала со двора и пока шум мотора окончательно не затих на дороге.
После этого он снова запер дверь на замок и ухмыльнулся, оборачиваясь к Кэти.
– Так, так, – сказал он, – наконец-то мы одни.
У Стива Кареллы были воспоминания, которые он нес по жизни как мельничные жернова на шее. Были среди них и вещи, тесно связанные с работой в полиции. Он знал, что он никогда не сможет вычеркнуть их из памяти, что они всегда будут таиться где-то в закоулках его сознания, как бы поджидая момента, чтобы снова объявиться перед ним во всей своей откровенной наготе и неприглядности. Теперь он знал, что к этим химерам навечно присоединится и образ Чарлза Рейнольдса, разговаривающего с Дугласом Кингом. Как только он увидел этого человека, ему сразу же захотелось уйти куда-нибудь из комнаты, чтобы не стать свидетелем предстоящей сцены, которая, он это знал наверняка, присоединится к прочим мучающим его кошмарам.
Так, он никогда не забудет запаха пролитого виски в винной лавке в ту ночь, когда он был занят расследованием убийства Анни Бун, – ряды разбитых бутылок на полках, тело девушки, беспомощно распластавшееся на полу, и гриву рыжих волос, плавающих в луже пролитого спиртного.
Никогда он не забудет того полного остолбенения, что охватило его при виде мальчишки с револьвером в руке, мальчишки, который, по его расчетам, ни за что не должен был выстрелить, но в тот же момент мелькнул язычок пламени и раздался грохот выстрела и он ощутил мучительную боль в груди и только после этого понял, что мальчишка и в самом деле спустил курок, а потом помнит, как, будто сквозь туман, навстречу ему несется земля, а сам он все летит и летит к ней... Он никогда не забудет этого холодного дня в парке, хотя он уже давно успел забыть даже имя стрелявшего в него мальчишки.
Никогда не забудет он, как он ворвался в квартиру Тедди в те далекие дни, когда та еще не стала его женой, и встретится там с убийцей, которого буквально подослал к ней газетный репортер, называвшийся Клиффом Сэведжем, и как он тогда стремительно бросился на пол и открыл убийственный огонь, не давая человеку с пистолетом сорок пятого калибра в руке прицелиться. Он никогда не забудет ощущение прижавшегося к нему тела Тедди, которую он сжимал в объятиях, когда весь этот ужас закончился. Да, он никогда не забудет всего этого.
И сейчас, слушая Чарлза Рейнольдса, он испытывал почти непреодолимое желание заткнуть уши, зажмурить глаза и отключиться от того, что происходит прямо перед ним, потому что он совершенно точно знал, что сцена эта будет потом преследовать его всю жизнь.
Человек этот вошел в гостиную через арку, которая вела в столовую, и робко остановился там, ожидая, пока Дуглас Кинг обратит на него внимание. Кинг был занят прикуриванием сигареты, и руки его чуть-чуть дрожали, а Карелла сидел в это время у параллельной трубки, подсоединенной к телефонному аппарату, и смотрел на Кинга, а потом как-то неожиданно для себя обнаружил, что помимо них в комнате находится также и Рейнольдс. На лице у Рейнольдса было написано выражение крайнего отчаяния, которое каким-то образом отражалось и во всей его фигуре. Плечи у него были какие-то сгорбленные, а руки безвольно болтались по сторонам тела. Терпеливо, не подавая ни малейших признаков жизни, он стоял там и ждал, когда Кинг обернется, наконец, в его сторону. Он не проронил ни звука, покорно ожидая, пока хозяин дома и его наниматель сам не обратит на него внимания.
Кинг отошел наконец от кофейного столика и выпустил к потолку длинную струю дыма.
– Очень может быть, что они теперь и вообще не позвонят... – начал было он, но тут же заметил Рейнольдса. Он резко обернулся в его сторону, сделал еще одну затяжку и наконец заговорил. – Вы испугали меня, Рейнольдс, – сказал он.
– Простите, сэр, – сказал Рейнольдс и растерянно замолчал. – Сэр, я... – заговорил он снова. – Сэр, я хотел бы поговорить с вами. – Он снова сделал мучительную паузу. – Мистер Кинг, мне хотелось бы поговорить с вами... – И Карелла по этим первым же словам предугадал все последующее и ему сразу же
