клавишах аккордеона. О Боже, хоть одна суббота в этом городе может пройти без непременного убийства?
– А где тот человек, который позвонил в участок? – спросил Таубер у патрульного, стоявшего рядом.
– Да вон он. В сером свитере.
– Как его зовут?
– Не знаю.
– Ладно, спасибо. Только смотри, ничего здесь не трогай, понял?
– А с чего это мне трогать?
– Вот-вот, об этом я и толкую, – и Таубер пересек лестничную площадку, направляясь к человеку, стоявшему у входа в квартиру 1А.
Это был мужчина лет шестидесяти, худощавый, лысоватый, в мятых темных брюках и сером свитере. Надетом прямо на нижнее белье. Заметив на свитере множество прожженных дырок, Таубер автоматически определил, что этот человек курит трубку. Или же систематически пытается устроить акт самосожжения. За стеклами очков в темной оправе беспокойно бегали карие глаза. Увидев Таубера, человек поскреб подбородок, явно нуждавшийся в бритве. Таубер решил, что сегодня вечером этот человек был дома. Субботний вечер. Дома. Мысленно Таубер взял это на заметку.
– Это вы нашли тело? – спросил он.
– Да, сэр.
– Как ваше имя?
– Джералд Эпштейн.
– Вы знаете эту женщину? – Таубер кивнул на тело, лежащее в противоположном углу площадки.
– Это мой очень добрый друг. Ее зовут Эстер Мэттисен, она живет на третьем этаже.
– А как вы наткнулись на тело?
– Что вы имеете в виду?
– Я говорю, как вы очутились здесь, на площадке? Вы что, возвращались откуда-нибудь домой?
– Нет, мне надо было спуститься вниз за молоком. Молоко в доме кончилось.
– В котором часу это было?
– Без четверти восемь.
– И вы увидели, что она лежит в дальнем конце площадки?
– Ну да.
– И подошли к ней?
– Да.
– И сразу узнали ее?
– Да.
– И что потом?
– Потом я вернулся к себе в квартиру и позвонил в полицию.
– И когда это было?
– Да всего несколько минут прошло. После того, как я ее обнаружил.
– А что-нибудь перед этим слышали?
– Ничего.
– Ничего? Ни криков, ни шума борьбы, вообще ничего?
– Ничего. У меня был включен телевизор.
– Вы весь вечер были дома?
– Да.
– И ничего не слышали?
– Нет.
– Как, вы говорите, ее имя?
– Эстер Мэттисен.
– По буквам, если можно – я запишу.
– М-э-т-т-и-с-е-н.
– Ей сколько лет, случайно не знаете?
– Шестьдесят три.
– А родственники у нее есть?
– Есть племянница. Раньше она сюда заходила, но потом переехала в Чикаго.
– И когда это было?
– Около полугода назад.
– Как зовут племянницу?
– Стефани Уэллс.
– Где она живет в Чикаго, не знаете?
– Где-то на Уоррингтон-авеню. Точный адрес не знаю.
Когда Эстер получала от нее письма, она просила меня прочитать их.
– А она что, читать не умела?
– Как это?
– Эстер. Убитая.
– Так она же слепая. Вы что, не заметили?
– Слепая?
– Вы что, не заметили белой палки?
– Нет. Не заметил. Слепая, надо же...
Телефон зазвонил в тот момент, когда Карелла, покончив с ужином и взглянув на каминные часы, решил, что самое время отправиться с женой в постель. Было только девять, но близнецы уже спали, Фанни смотрела телевизор в комнате для гостей, а игра, которую затеяла в Форт-Мерсере Джанет, по- настоящему разогрела его, и теперь он явно хотел собственную жену. И Тедди – судя по вызывающим и дразнящим позам, которые она время от времени принимала, читая журнал в противоположном углу комнаты, – это желание с очевидностью разделяла. Услышав телефонный звонок, Карелла сразу же посмотрел на каминные часы, вздохнул и направился к двери, где на низком столике стоял аппарат.
– Да?
– Мне нужно поговорить с детективом Кареллой, – послышался мужской голос.
– Кто у телефона?
– Таубер, из Мидтаун Ист.
– В чем дело, Таубер?
– Я звоню из дома 1144 по Норт Пирс, у меня здесь труп женщины. Ей перерезали горло.
– Ну а я при чем?
– Она слепая. Мы тут на днях получили уведомление, я только что отзвонил в управление, и мне назвали твое имя. В восемьдесят седьмом дежурный сержант сказал, что ты дома. Надеюсь, ни от чего не оторвал.
– Нет, нет, все в порядке.
– Так ты подъедешь или как? Вроде это твоя птичка. Во всяком случае, так говорят парни из отдела по расследованию убийств, они только что подошли. Они говорят, что если так, то можно будет легко переоформить это дело на тебя. Так как, подъедешь? Медэксперт уже сделал свое дело. Я попросил женщину-полицейского еще раз осмотреть убитую. Не хочу спихивать на тебя лишнюю работу, но если тут действительно один и тот же почерк, то, по-моему, тебе надо браться и за это дело.
– Выезжаю, – сказал Карелла.
– У нас тут еще полно дел. Записывай: Норт Пирс...
– Я запомнил.
– Ладно, двигай, – Таубер повесил трубку.
