заканчивать этот фильм?
Коллер посмотрел на Мокси.
— Если б я знал.
— Все зависит от банков, не так ли? — высказала свое мнение Мокси. — Если банкиры кивнут, мы его закончим. Если покачают головой, разбежимся. Другого не дано.
— Да, — вздохнул Коллер. — Такова реальность нашего бизнеса. Единственная реальность.
— Нам все равно требовался перерыв, — он потер левое предплечье. — Надоело быть битым. Мои синяки должны зажить.
Лопесы вынесли тарелки с горками сэндвичей и начали обносить гостей.
Эдит Хоуэлл наклонилась, положила руку на колено Мокси.
— Надеюсь, дорогая, ты не возражаешь против нашего приезда? Полагаю, мы все подумали об одном и том же… В такое время тебе лучше быть среди друзей.
Мокси смотрела на нее открыв рот.
— Возьми сэндвич, — предложил ей Флетч. Лопес поставил в тень ведерко с обложенными льдом банками пива. — И пиво. Вскрыть для тебя банку?
Мокси не ответила.
Все, кроме нее, уже жевали сэндвичи, запивая их пивом. Лопесы ретировались в дом.
Мокси встала. Заговорила, чеканя слова.
— Дорогие друзья. Я не убивала Стива Питермана. Те, кто сомневается в моих словах, волен уехать сию же минуту.
В повисшей над двором тяжелой тишине Мокси направилась к дому. Вошла, хлопнув за собой дверью.
— Тогда никого не останется, — пробормотала Стелла Литтлфорд.
— Заткнись, — бросил ее муж. Словно извиняясь за нее, посмотрел на Флетча, потом на Коллера.
Флетч откашлялся.
— Кто-то же убил этого сукиного сына.
— Полагаю, он этого заслуживал, — вынесла свой вердикт Стелла. — Мерзавец.
— У меня есть своя версия, — Сай Коллер выдержал паузу дабы привлечь к себе всеобщее внимание. — Дэн Бакли.
— Хорошая версия, — согласился Флетч.
— Он сидел ближе, чем Мокси.
— Ты так говоришь только потому, что его здесь нет, и он… не работает с нами, — высказал свою точку зрения Литтлфорд.
— Нет, — Коллер покачал головой. — Мне известно, что они знали друг друга. Как иначе Стив Питерман уговорил Дэна Бакли записывать этот выпуск «Шоу» на съемочной площадке? Бакли не из тех, кто шастает по съемочным площадкам.
— Что еще вам известно? — спросил Флетч.
— Я знаю, что Питерман собирался обедать с Бакли. Чтобы обсудить общие дела. Я уверен, что они у них есть. Бакли то и дело упоминал какое-то месторождение бокситов в Канаде, бросая выразительные взгляды на Питермана, а тот улыбался и переводил разговор на другое.
— Было бы неплохо, если б его зарезал Дэн Бакли.
— Конечно. Скажите-ка, кто еще мог готовить съемочную площадку? Я говорю, как режиссер, — он посмотрел на Джеффри Маккензи, давая понять, что говорит и от его имени. — Режиссер отвечает за происходящее на съемочной площадке. Только он понимает, что, для чего и где стоит, как все работает. Скажу прямо, очень непросто на открытой сцене, вроде той, на которой снималось «Шоу Дэна Бакли», сделать так, чтобы нож достаточно точно и с определенной силой вонзился в спину человека и убил его. За минуту-другую такого не сварганишь. Нужна подготовка. Это Бакли, можете не сомневаться.
— Или кто-то из его команды, — вставил Мид.
— А нож упал? — спросил Флетч.
— Не знаю, — ответил Коллер с набитым ртом. — Но удар был сильный. Я думал об этом всю ночь. И уверен, что смогу устроить все так, чтобы нож вонзился в чью-то спину, — он повернулся к Маккензи. — Полагаю, это по силам и Джеффу. Но найти самый скрытный вариант мне не удалось. На это ночи не хватило. У Бакли было куда больше времени. Он все подготовил заранее. И убил Питермана.
Вновь упавшую на двор тишину прорезал донесшийся с улицы, усиленный динамиками голос гида: «…Муни, знаменитый отец и знаменитая дочь, вчера были допрошены полицией в связи с расследованием убийства на съемочной площадке „Шоу Дэна Бакли“. Старик не очень-то расстроился. Не далее, как час тому назад я видел, как он пересекал улицу, держа путь из „Слоппи Джо“ в „Кейптан Тони“…
— Выключите радио, — воскликнул Джефф Маккензи. — Меня от него тошнит.
Эдит Хоуэлл вновь смотрела на Голубой дом.
— Все-таки приятно хоть на несколько дней уехать из отеля.
Глава 13
Флетч ногой открыл дверь в полутемную (Мокси задернула занавеси) спальню. На подносе стояла тарелка с сэндвичами, кувшин апельсинового сока и стакан. Он поставил поднос на столик у кровати.
Мокси лежала, раскинув руки, сняв верхнюю часть бикини.
— Я не убивала Стива Питермана.
— Мы должны найти того, кто это сделал, Мокси. Подозрение падает на тебя. Или скоро падет. Как только факты станут достоянием общественности. Я имею в виду твои финансовые дела с Питерманом.
— «Финансовые дела». Я в них ничего не понимала. Я доверяла этому подонку, Флетч, — она застонала. — Миллионы долларов долга.
— Я знаю, что ты в них ничего не понимала. Мне ясно, что ты должна была кому-то доверять. Человек или творит, или занимается бизнесом. У тебя была возможность полностью отдать себя творчеству, и ты, на радость всем, ею воспользовалась.
— Разве судьи и чиновники Департамента налогов и сборов этого не понимают? Тут не нужно быть семи пядей во лбу.
— В этой стране, нет. У нас занятие человека — бизнес. В том числе и творчество. Если, конечно, у тебя нет легиона клерков, совета директоров и когорты юристов. Видишь ли, вина полностью лежит на тебе, потому что твоя творческая одаренность ничего не значит. В Америке творческий потенциал оценивают по уровню годового дохода. Если ты что-то подписываешь, это трактуется однозначно: ты знаешь, что творишь. И ты несешь ответственность за то, что подписала.
— Но, черт побери, такое случается сплошь и рядом. Ты же читал…
— Значит, ты должна защищать себя.
— Я и наняла Стива Питермана, чтобы он защищал меня.
— А он проворачивал свои делишки, прикрываясь тобой.
— Но я — то тут причем?
— Незнание закона не освобождает от ответственности. Это аксиома. Более того, сейчас практически невозможно доказать, что ты ничего не звала. Да и вообще, в зале суда обвиняемые чаще всего начинают с заявления, что они понятия не имеют, о чем идет речь.
— В зале суда! О-о-о. Неужели ты не мог обойтись без этих слов?
— Извини, — Флетч сел на кровать. — Беда в том, что кое-что ты понимала. Приехала в контору Стива Питермана в его отсутствие, просмотрела бухгалтерские книги. А через две недели, сидя рядом с тобой, он получил нож в спину.
Последовала долгая пауза. Мокси разглядывала потолок. Затем вздохнула.
— Тяжелое дело.
