большом городе, с покрасневшими от солнца руками и лицам. Жители Ки-Уэст, бледные, как скандинавы. Солнечные лучи они почитали врагом номер один, и прятались от них, перебегая из дома в дом или от дома к машине. Художники всех возрастов, с яркими, схватывающими любую мелочь глазами. Ковбои, затянутые в кожу и джинсы. Шлюхи с выкрашенными волосами, в широких юбках и полупрозрачных блузах. Каждый держал в руке то ли бокал, то ли кружку с пивом. В углу сидел объект всеобщего внимания — Фредерик Муни. Он говорил, ему внимали. С седыми волосами, с щетиной на щеках, с широким лицом и большими глазами, он как никто другой напоминал святого этих мест: Эрнеста Хемингуэя. Муни был Папой, слушатели — его детьми.
Флетч прислонился плечом к дверному косяку и прислушался, не забывая про пиво.
— …Не только слава, не только деньги, — говорил Муни. — Те, кто думает, что актеру достаточно уметь вылупить в изумлении глаза, — Муни вылупил в изумлении глаза, вызвав восторженные крики, — … отреагировать с задержкой на какое-то действие или слова, чтобы усилить комический эффект, — Муни отреагировал с задержкой, люди рассмеялись, — дрожать подбородком, — подбородок Муни задрожал, вызвав более громкий смех, — …плакать, — из глаз Муни покатились слезы, слушатели зааплодировали, — понятия не имеют, в чем заключается актерское мастерство, — виртуоз вытер щеки и продолжил. — Актер должен учиться мастерству. И мастерство его состоит не только в умении контролировать собственное лицо. Он должен уметь и расправить плечи, и поставить ногу, и все это в комплексе, потому что выражение его лица должно сочетаться и с осанкой, и с походкой, создавая цельный образ.
Наклонившись вперед, Муни взял со стада бутылку коньяка, поднес к губам, сделал добрый глоток.
— От разговоров сохнет горло, — он рыгнул и добродушно улыбнулся, вновь сорвав аплодисменты.
— Мастерство, способности, — продолжил Муни. — Барримор [35] однажды сказал, что предпочел бы прямые ноги умению играть. Разумеется, у Барримора и так были прямые ноги, — Муни подождал, пока стихнет смех. — Актер должен учиться двигаться. Вы, наверное, знаете, что люди в тогах и джинсах ходят по-разному. Или в средневековых рейтузах. Или в деловом костюме, при галстуке. Актер должен всему этому учиться. Даже если актер терпеть не может этой гадости… — Муни с пренебрежением указал на сигарету в руках женщины, — …он должен уметь обращаться с сигаретой лучше всякого наркомана. Сигарету, кстати, курят совсем не так, как сигару. Редко кому из актеров свойственна агрессивность. Я не слышал о драматических студиях, при которых есть тир. Однако, если актер берет в руки ружье и пистолет, он должен научиться держать его так, словно оружие — продолжение его руки. Чтобы у зрителей возникли нужные ассоциации: да, он знает, для чего нужен пистолет, и не замедлит воспользоваться им, если возникнет такая необходимость. Моя подготовка состояла не только в заучивании текстов Шекспира. Нет, я учился владеть мечом и сражаться им так, будто на карту ставилась моя жизнь. Учили меня и верховой езде. Джон Уэйн[36] как-то сказал, что нет разницы, по какой методике учиться, а вот останавливать лошадь на всем скаку надо уметь. Разумеется, Джон Уэйн мог остановить лошадь, — вновь слушатели рассмеялись. Оглядывая их, Муни заметил Флетча. Вроде бы и узнал, но продолжил лекцию. — Возможно, вам и не покажется это важным, вы только смотрите на экран и думаете, что можете судить об игре актера, не имея ни малейшего понятия, сколько он пролил пота, чтобы развлечь вас. Но актер должен научиться скакать на лошади и ездить на мотоцикле, пользоваться веревкой и лассо, пить из винного бурдюка, открывать бутылку шампанского, держать в руке скрипку и бить в челюсть с правой и с левой… в совершенстве.
Муни замолчал. Прошелся взглядом по гладкой поверхности стола, словно фермер, ищущий первые всходы. Не обнаружил их и погрустнел.
Поняв, что лекция закончена, слушатели начали задавать вопросы:
— Мистер Муни, вам нравилось играть с Элизабет Тейлор?
— Какую из своих ролей вы считаете самой лучшей?
— Правда ли, что вы принимали героин, когда играли пианиста в «Клавиатуре»?
Муни положил руки на стол, уронил на них голову.
— Не было этого. Не было. Все ложь.
Флетч протясяулся сквозь толпу.
— В какой картине мы вас теперь увидим?
— Все ложь.
— Вы думаете, что сможете скакать на лошади в теперешнем вашем состоянии?
Флетч подхватил дорожную сумку Муни. Тот поднял голову. Долго смотрел на Флетча.
— А, мистер Патереон.
— Пришел, чтобы помочь вам нести сумку.
— Как мило с вашей стороны, — он указал на бутылку, затем палец его описал широкую дугу, нацелившись на сумку. — Бутылку положите в сумку.
Флетч заткнул бутылку пробкой, положил бутылку в сумку.
— Вы заболели малярией, когда снимались в «Королеве джунглей»?
— Да, — поднимаясь, ответил Муни. — И я до сих пор не вылечился.
— У вас бывают приступы? Вы беспричинно потеете?
Пошатываясь, Муни двинулся к выходу. Флетч последовал за ним. В этот момент он ничем не напоминал великого актера, владеющего всеми тайнами мастерства.
Люди раздавались в стороны, пропуская его. Некоторые, протягивали руки, чтобы коснуться его рукава, плеча.
— Я хочу пожелать спокойной ночи собаке, — Муни остановился, повернулся к Флетчу.
— Собаке?
— Черной собаке.
Уже в баре Муни вновь застыл на месте.
— Я все-таки хочу попрощаться с собакой.
— Я не вижу тут собаки, мистер Муни.
— Большая черная собака. Зовут ее Император.
Флетч огляделся.
— Нет здесь никакой собаки.
— Она по другую сторону стойки.
— А может, пойдемте к двери? Так быстрее.
— Хорошо, — Муни ослепительно улыбнулся. — Я читал эту лекцию тысячу раз. Знаю ее наизусть, как и роль Ричарда Третьего. Разумеется, все это ерунда.
Выйдя на улицу, Муни обернулся, долго смотрел на бар.
— Чистое, хорошо освещенное место.
Глава 24
Зазвонил телефон, и Флетч, еще окончательно не проснувшись, спрыгнул с кровати и пересек комнату.
— Слушаю.
— Флетч? — Марти Саттерли уже мог выдавать информацию.
— Доброе утро, Марти, — Флетч сел на стул у телефонного столика. — Который нынче час в Нью- Йорке? За окном только забрезжил рассвет.
— Четверть шестого утра.
— Здесь, должно быть, столько же, — Мокси не лежала в его постели. Она решила провести ночь в гамаке на балконе. — Что-нибудь выяснили?
— Не так много, как могли, если бы нам не помешали. Час тому назад в контору Питермана заявилась полиция и потребовала все бухгалтерские книги со счетами мисс Муни. Нас же вежливо, но
