— Не сейчас, пожалуйста. Я разговаривал с доктором Хауэлом, и он сказал, чтобы я дал ей успокоительное. Шериф согласился не допрашивать ее пока. Существуют границы тому, что может вынести человек.
Возможно, он имел в виду себя. Плечи его были опущены, когда он отошел от окна, лицо было серым и вздутым, как вареный рис. Когда происходит убийство, жертвой обычно бывает не только убитый.
Сейбл, видимо, догадался, о чем я думаю.
— Мне все это тоже очень тяжело переживать. Естественно, это не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к Элис. И все же я глубоко переживаю случившееся. Питер был членом нашей семьи. Мне кажется, он был к нам привязан и умер на пороге нашей двери. Это действительно заставляет нас думать.
— О чем?
— О смерти.
— Вы говорите, что Каллиган был членом вашей семьи. Он спал в доме?
— Конечно.
— Мне бы хотелось взглянуть на его комнату.
Он провел меня через двор, а потом через кладовую в заднюю комнату, спальню. В комнате стояла односпальная кровать, комод, стул и торшер.
— Пойду посмотрю, как себя чувствует Элис, — сказал Сейбл и оставил меня одного.
Я стал рассматривать веши Каллигана, которых было очень мало. В стенном шкафу висели джинсы, пара рубашек, сапоги и дешевый костюм, купленный в универмаге в Сан-Франциско. В нагрудном кармане пиджака лежал лотерейный билет. Грязная расческа и безопасная бритва лежали на комоде. Ящики комода были практически пусты: пара белых рубашек, грязный серый галстук, майка с короткими рукавами и пара трусов в цветочек, носки, носовые платки и картонная коробка, в которой находилась примерно сотня пуль для автоматического револьвера 38-го калибра. Меньше сотни, потому что коробка была начата. Револьвера не было.
Под кроватью лежал чемодан. Это был старый полотняный чемодан, обвязанный ремнями, который выглядел так, как будто его пинали ногами не в одном автобусе. Я развязал ремни. Он открылся. Содержимое его пахло табаком, морской водой, потом и еще чем-то, чем всегда пахнут вещи одинокого мужчины.
В чемодане была серая фланелевая рубашка, свитер грубой вязки синего цвета и другая зимняя одежда. На рыбачьем ноже с широким лезвием присохла рыбья чешуя. Мятый зеленоватый смокинг хранился здесь в качестве воспоминания о лучших днях.
Профсоюзный билет, выданный в Сан-Франциско в 1941 году, указывал, что Каллиган был активным работником к тому времени уже распущенного профсоюза морских поваров. Было там и письмо, адресованное мистеру Питеру Каллигану: до востребования, Рено, Невада. Каллиган не всегда был одиноким. Письмо было написано на розовой бумаге нетвердым почерком:
'Дорогой Пит.
Хотя «дорогой» это не то слово, которое я должна была бы написать после всего, что я от тебя вынесла. Но теперь все кончено, и пусть это слово остается. Я думаю, ты меня понимаешь. А чтобы ты все же понял, то я тебе скажу, что ты никогда ничего не понимал, пока жизнь не наказывала тебя за это. Так вот знай. Я больше не люблю тебя. Вспоминая прошлое, не могу понять, как я вообще могла тебя любить. Я просто влюбилась в тебя. Вспоминаю все, что пережила с тобой. Ты все время менял работу, пил, дрался и все такое. Поэтому ты, конечно, не любил меня. И не стоит меня сейчас обманывать. Но я ни о чем не жалею. Виню только себя одну за то, что жила с тобой. Ты, кстати, часто доказывал мне, что ты за человек. Как у тебя хватает нахальства писать мне? Я не знаю, где ты узнал мой адрес. Возможно, от одного из твоих друзей, этих продажных полицейских, но они не испугают меня.
Я вышла замуж за прекрасного человека и очень счастлива. Он знает, что я уже была замужем. Но он ничего не знает о нас. Если у тебя есть хоть немного совести, забудь меня и не пиши больше. Предупреждаю тебя, не порть мне жизнь. Я могу тоже доставить тебе неприятности. Гораздо больше, чем ты мне. Вспомни Л.-Бэй.
Желаю тебе удачи в твоей новой жизни. Надеюсь, ты действительно зарабатываешь так много денег, как пишешь.
Мэриан.
Миссис Рональд С. Матесон (запомни это).
Надо же, ты хочешь, чтобы я вернулась к тебе. И не думай об этом. Рональд на прекрасной работе, хорошо зарабатывает. Я бы не стала писать этого, но ты действительно меня довел. Я не желаю тебе ничего плохого. Просто оставь меня, пожалуйста'.
Обратного адреса на письме не было. Но на печати удалось прочитать: Сан-Матео, Калифорния. Даты разобрать было нельзя.
Я положил все это обратно в чемодан, закрыл его и запихнул под кровать. Потом вышел во двор. В комнате с другой стороны двора стонала не то женщина, не то какое-то животное. Сейбл, возможно, искал меня. Стоны стали сильнее, когда он открыл раздвигающуюся стеклянную дверь, а потом затихли, когда он закрыл ее. Он подошел ко мне. Лицо его казалось зеленоватым из-за отраженного от растений света.
— Нашли что-нибудь интересное?
— В ящике комода он держал патроны от автоматического револьвера. Револьвера я не нашел.
— Я не знал, что у Питера было оружие.
— Возможно, он продал его. Или же убийца забрал его у него.
— А еще что?
— У меня есть кое-какие данные о его бывшей жене, если вы захотите, чтобы я узнал о его прошлой жизни.
— Может быть, пусть этим займется полиция? Трэск очень компетентный полицейский и к тому же мой старый друг. Мне не хотелось бы отрывать вас от дела Гэлтона.
— Дело Гэлтона не такое уж срочное.
— Возможно, вы и правы. Но все же. Я считаю, что вы сейчас должны заниматься этим делом. Кэсси Хилдрет помогла вам чем-нибудь?
— Немного. Не думаю, что здесь я что-нибудь еще могу узнать. Собираюсь поехать в Сан- Франциско.
— Вы можете полететь туда. Я выписал вам чек на двести долларов. Дам еще сотню наличными. — Он протянул мне чек и деньги. — Если вам еще понадобятся деньги, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне.
— Стесняться не буду, но мне кажется, что мы будем бросать деньги на ветер.
Сейбл пожал плечами. У него были более серьезные проблемы. Плач за стеклянной дверью усилился, переходя в визг. Я думал, что у меня лопнут перепонки в ушах.
Глава 7
Я не верю в совпадения. Поэтому бесполезно провел целый час, пытаясь найти связь между тем, что Мария Гэлтон потеряла своего сына, а Питер Каллиган потерял жизнь. Догадка пришла потом, когда я уже перестал об этом думать.
Я листал журнал «Зубило», который дала мне Кэсси Хилдрет. Кто-то по имени Чэд Боллинг был редактором и издателем этого журнала. В журнале было помещено его стихотворение «Элегия на смерть Бикса Бейдербека». В нем говорилось, что неутешные звуки кларнета настолько трогательны, что могут вызволить Эвридику из дымного подвала Плутона. Мне оно понравилось больше, чем «Луна».
Я еще раз прочитал стихотворение Энтони Гэлтона, спрашивая себя, кто была эта Луна, может быть, его жена. И вдруг я догадался. Есть такой город Луна-Бэй на побережье к югу от Сан-Франциско. С того места, где я сидел, в нескольких тысячах футов над полуостровом, я мог бы на него плюнуть. А бывшая
