уже четырнадцать лет с тех пор, как он исчез. Это в два раза больше того времени, которое необходимо для того, чтобы считать человека погибшим. Но миссис Гэлтон не разрешила мне подавать петицию, чтобы его признали мертвым. Я думаю, она всегда мечтала, что Энтони вернется и получит наследство и все прочее. Последние несколько недель она просто помешалась на этом.
— Я так не считаю. Я все же думаю, что кто-то ее подталкивает, и не могу не задать вопрос: почему?
— Кого вы имеете в виду?
— Кэсси Хилдрет, может быть? Мария ее слушает. Кстати, о мечтах. У нее были определенные мечты еще в юности. Она ходила за Тони по пятам, он был для нее свет в окошке. Что, в общем-то, не так. Ведь вы знаете это. — Хауэл улыбнулся. Улыбка была косой и мрачной.
— Это для меня новость. Я поговорю с мисс Хилдрет.
— Это чистое предположение с моей стороны. Поймите меня правильно. Но я считаю, что с этим делом нужно постепенно кончать.
— Я пытался ее уговорить. Но я же не могу просто отказать ей в помощи.
— Совершенно верно. Но особенно не старайтесь. Для нее будет лучше, если ваши старания не увенчаются успехом и она заинтересуется чем-то другим. — Доктор посмотрел на нас обоих. — Вы меня понимаете?
— Прекрасно понимаю, — ответил я. — Делайте вид, что вы занимаетесь поисками, а на самом деле ничего не делайте. Не слишком ли дорогой способ лечения, доктор?
— Она может себе позволить, если это вас волнует. Мария ежемесячно получает столько, сколько она тратит за год. — Он некоторое время смотрел на меня молча, потирая свой крупный нос. — Я не говорю, что вы не должны выполнять свою работу. Никогда не буду просить человека, чтобы он не работал, если он получает за это деньги. Но если вы узнаете что-то такое, что может расстроить миссис Гэлтон...
Сейбл быстро вставил:
— Я уже говорил это Арчеру. Он будет связываться со мной. Думаю, вы знаете, что можно полагаться, на меня.
— Знаю.
Лицо Сейбла несколько изменилось. Глаза заморгали, как будто он ожидал удара. Для человека его возраста и с его достатком он был слишком обидчивым.
Я спросил у доктора:
— А вы знали Энтони Гэлтона?
— Немного.
— Что он был за человек?
Хауэл посмотрел на горничную, которая все еще ждала у дверей. Она поймала его взгляд и вышла. Хауэл понизил голос:
— Тони был шалопаем. С точки зрения биологии и социологии, он ничего не унаследовал от своих родителей. В нем не было черт Гэлтонов. Он презирал любое дело. Говорил, что хочет стать писателем, но таланта не замечалось. Что он делал хорошо, так это пьянствовал и прелюбодействовал. Кажется, он связался с очень плохой компанией в Сан-Франциско. Я всегда считал, что кто-то из его дружков убил его, чтобы обокрасть, и бросил в залив.
— А были какие-нибудь признаки того, что случилось именно так?
— О таких признаках ничего не знаю. Но Сан-Франциско в тридцатые годы был опасным местом для мальчишеских развлечений. А он, видимо, действовал там очень активно, если женился на такой девице.
— Вы знали ее, доктор? — спросил Сейбл.
— Я смотрел ее. Его мать прислала ее ко мне, чтобы проверить ее здоровье.
— Она жила в этом городе?
— Короткое время. Тони привез ее домой, когда женился. Не думаю, что он полагал, что семья примет ее. Но он просто сделал ей вызов. И, если он этого хотел, ему это прекрасно удалось.
— А что это была за девушка?
— У нее была семимесячная беременность.
— Вы сказали, что они только что поженились.
— Вот именно. Он подцепил ее где-то. Я разговаривал с ней немного. Думаю, подцепил на улице. Она была довольно хорошенькой, несмотря на большой живот. Но жизнь у нее была тяжелой. На бедрах и ягодицах шрамы. Вероятно, ее не раз били. — Эти воспоминания вызвали краску на щеках доктора.
Девушка с глазами серны, игравшая в бадминтон, появилась в дверях за его спиной. Ее тело было как наливающаяся соком ягода. Майка без рукавов и подвернутые шорты только частично прикрывали его. Она блистала красотой и здоровьем, но на лице было видно нетерпение.
— Папа! Долго еще?
Щеки доктора покраснели еще больше, когда он ее увидел.
— Опусти штаны, Шейла.
— Это не штаны.
— Опусти их, не знаю, как они называются.
— Зачем?
— Потому что я говорю тебе.
— Ты мог бы не говорить этого при людях. Сколько еще ждать?
— Я думал, что ты почитаешь книжку твоей тете Марии...
— Не хочу.
— Но ты обещала.
— Это ты обещал. Я поиграла в бадминтон с Кэсси. Этого на сегодня достаточно.
Она вышла, специально покачивая бедрами. Хауэл посмотрел на хронометр на своем запястье так, как будто бы он был причиной всех неприятностей.
— Я должен идти. У меня еще есть больные.
— Вы не можете описать мне внешность его жены или, если помните, сказать ее имя?
— Имени ее не помню. А что касается внешности, то это маленькая синеглазая брюнетка, довольно худенькая, несмотря на ее состояние. Миссис Гэлтон... Нет, я не могу спрашивать у нее о девушке, если она сама не поднимет эту тему.
Доктор повернулся, чтобы уйти, но Сейбл остановил его.
— Мистер Арчер может поговорить с ней? Я имею в виду, это не вызовет сердечного приступа или приступа астмы?
— Ничего не могу гарантировать. Если Мария захочет, чтобы у нее был приступ, я не смогу его предотвратить. А если серьезно, то, если она все время думает о Тони, разговор о нем ей не помешает. Это лучше, чем сидеть и предаваться своим мыслям. До свиданья, Сейбл.
Глава 3
Горничная провела нас с Сейблом в гостиную на втором этаже, где миссис Гэлтон уже ждала нас. В комнате пахло лекарством, ее атмосфера напоминала больницу. Тяжелые портьеры наполовину закрывали окна. Миссис Гэлтон отдыхала в полутьме на шезлонге.
Она была полностью одета. Белое жабо прикрывало ее увядшую шею. Она держала свою седую голову прямо. Голос ее был резким и на удивление громким. В нем, казалось, была сконцентрирована вся оставшаяся сила ее личности.
— Вы заставили меня ждать вас, Гордон. Мне уже пора на ленч. Я ждала вас перед визитом доктора.
— Извините, пожалуйста, миссис Гэлтон, но меня задержали домашние дела.
— Не извиняйтесь. Ненавижу, когда извиняются. Извинения — это скорее просьба проявить еще
