компот в награду за грамотные действия. Он так прямо и выразился: «За грамотные действия».
Немного по-солдафонски, но верно.
Продолжая беззаботно болтать, она окликнула Диму, а Артем выказал желание сменить журналиста на боевом посту на время его обеда.
Через некоторое время Незванов вернулся в нишу и сказал Артему:
— Проводите, пожалуйста, Ольгу, а то всякое может случиться.
Укрываясь за камнями, они пересекли дорогу, но потом пошли во весь рост, поднимаясь по склону по диагонали. Земля была сплошь усыпана камнями и галькой. Ноги постоянно скользили, и Артему пришлось несколько раз подхватить Ольгу под локоть, чтобы она не упала. Они не разговаривали и не смотрели друг на друга. Артем не решался первым прервать молчание и начать разговор.
Похоже, девушка испытывала те же затруднения, и, не желая усложнять ситуацию, он продолжал старательно молчать и внимательно следить за тем, чтобы не оступиться самому и не дать упасть Ольге. Внезапно ему в голову пришла идея, и он огляделся по сторонам, осмысливая, насколько она реальна.
— По-моему, нам следует поискать запасное укрытие, сосредоточить там запас продуктов и воды на случай отступления из штольни. И оно должно быть неприступно, хотя бы с трех сторон.
— Вы все-таки считаете, что нам придется сражаться? — тихо спросила девушка.
Артем пожал плечами. Всякое может быть, но в его правилах было просчитывать все варианты наперед и быть готовым к самому худшему из них. Об этом он и сказал Ольге.
Она подняла на него серьезные глаза, и, к своему удивлению, он не заметил в них и тени страха.
Только чуть-чуть любопытства и еще что-то, чего он так и не сумел понять.
— Давайте поищем, — просто сказала она. — Я пойду направо, а вы — налево.
Они разошлись и почти час бродили в поисках укрытия, причем Артем подозревал, что Ольга слабо представляет, что он конкретно имел в виду, и не слишком надеялся на удачу.
Но вскоре она позвала его из-за высокого нагромождения камней. Артем поспешил на ее голос и увидел, что девушка отыскала именно то, что он только что мысленно представлял себе. Громадный кусок скалы скатился сверху и застрял между двумя другими, образуя подобие крыши. Артем окинул укрытие оценивающим взглядом. С двух сторон его окружали откосы метров в тридцать высотой, сзади — столь же отвесная скальная стенка — ну просто идеальное место для многодневной обороны, конечно при достаточном запасе продуктов, воды и боеприпасов.
Пригнувшись, Артем прошел внутрь, осмотрелся и заметил небольшое углубление в стене.
— Вот и отлично, — он потер ладони, — здесь можно разместить запасы воды и продовольствия, а на полу хватит места не только для людей, но и для небольшого костра. Правда, — он взглянул вверх, — придется немного потрудиться, чтобы заделать дыры в потолке.
— Вы хотите, чтобы мы сюда перебрались? — озабоченно спросила Ольга. — Но посмотрите, здесь очень трудно подниматься. Тропа очень крутая, к тому же идет над обрывом. У Надежды Антоновны может закружиться голова, да и Синяев, он такой неуклюжий…
— Нет, это — запасной вариант, на случай, если придется отступать из штольни. В плане осады и обстрела с берега она более уязвима. Здесь же от прямого обстрела защищает эта глыба. — Артем кивнул на огромный камень, загораживающий вход в укрытие. — Мы же без особых хлопот сумеем держать под прицелом весь берег…
— Было бы чем этот берег обстреливать, — язвительно вставила Ольга, но Артем продолжал:
— Я почему-то уверен, что у Каширского и Шевцова все получится, и уже к утру мы будем иметь на вооружении то, что они называют арбалетом.
— Иметь мало, — опять съязвила Ольга, — надо, чтобы этот арбалет еще и стрелял.
Артем промолчал. Потом достал измятую пачку трофейных сигарет.
— Курите?
Она покачала головой.
— Прекрасно! — обрадовался Артем. — Честно сказать, я на это надеялся.
— Он открыл пачку. Сигарет оставалось десять штук. — А знаете ли, эгоист по натуре и очень хочу выкурить их сам.
Он опустился на камень, прикурил сигарету и жадно затянулся. Ольга села рядом.
— Артем Егорович, вы не боитесь, что бандитам вскоре надоест прятаться от Диминых пуль и они перейдут к более решительным действиям?
— Я предполагаю, что они трусливы, но не настолько глупы, чтобы не понять, что из пистолета на таком расстоянии очень проблематично попасть в человека.
— А что тогда?
— А тогда я вас поцелую, — весело и неожиданно для себя выпалил Артем.
— И схлопочете по физиономии, — не менее весело ответила Ольга и уже серьезно спросила:
— А если затея с арбалетом провалится и эти ублюдки все-таки переправятся через реку?
Артем закусил губу и некоторое время сосредоточенно размышлял. Потом очень медленно произнес:
— Не хочу скрывать от вас правду. Шансы на спасение у нас мизерные. Если, как вы сказали, эти ублюдки прорвутся через мост, пощады не будет ни нам, ни тем бедолагам в яме. Хотя все-таки я ошибся, один шанс есть. — Он повел рукой в сторону заросших тайгой гор. — Если мы разделимся и разбежимся в разные стороны, то им тоже придется разделиться. Места здесь глухие, и, возможно, кому-то удастся уйти от погони, а потом рассказать о том, что случилось с нами. Но это, конечно, слабое утешение.
— Но вы очень решительно настроены сражаться. Почему?
— Юрий Федорович очень убедительно высказался в пользу сражения. Но я бы и без этого принял решение драться с ними. Эти сволочи, что на том берегу, мне не по душе. И это все, что я могу вам сказать. Я не люблю, когда одни люди издеваются над другими людьми, превращают их в безропотную скотину. И не важно, кто они, с Кавказа, из Сибири или из Африки. Это одно племя сволочей, которые наживаются на человеческих слабостях, жируют на нашем горе. Я их ненавижу, и, если мне нечем будет стрелять, я их буду душить и не сдамся, если мне даже наступят на горло ногой.
— Профессор сказал мне, что вы прошли Афганистан…
— Прошел, и что из того? — спросил Артем с вызовом.
Но Ольга на вызов не отреагировала.
— Там, наверное, было ужасно?
— Да нет, ничего. К самой войне привыкаешь.
Привыкаешь, когда в тебя стреляют. Привыкаешь к грязи, недостатку воды, отсутствию женщин. Человек ко всему может привыкнуть в конце концов.
Поэтому войны и возможны. Люди приспосабливаются и принимают самые чудовищные вещи за вполне нормальные. Иначе они бы не выдержали и быстро сломались, а это даже страшнее, чем быть подстреленным. Ранение можно вылечить, а сдвиг по фазе — практически невозможно.
Она кивнула:
— Я понимаю. Они стреляют в нас, Дима — в них. Профессор говорит об уничтожении негодяев как о самом обыденном деле. А ведь он сугубо гражданский человек, даже в армии не служил.
Выходит, в человеке изначально заложен инстинкт убийства?
— Не правда, — резко возразил Артем, — в человеке заложен инстинкт самосохранения: защищая себя или свое потомство, он вынужден убивать себе подобных.
— Но признайте, вместе с тем человек — существо агрессивное. Возможно, это качество и сделало его венцом творения?
Артем поморщился:
— Может быть, именно это качество удерживает нас от более ужасных вещей. — Он неожиданно засмеялся:
— Оля, давайте оставим всю эту философию профессору.
Девушка не приняла его тон и продолжила:
— Вы сказали странную вещь, Артем Егорович. — Она вздохнула. — Вы сказали, что в самой войне
