— Как только я дам сигнал профессору толкать бочку, зажигай первый фаларик. Если мы хотим выиграть, медлить больше нельзя.
— Понятно, — сказала Ольга и взяла его за руку. — Ты не волнуйся, все будет хорошо.
На том берегу послышались громкие торжествующие крики. Мотор грузовика закашлял, зачихал, но завелся. Проработал некоторое время и вновь заглох. «Боже мой, — подумал с тоской Артем, — будь у нас с десяток арбалетов да с десяток крепких мужиков, уж мы бы устроили им веселенькую жизнь!» Он кисло улыбнулся: с таким же успехом можно мечтать о пулеметном взводе…
Мотор грузовика заработал опять, и свет автомобильных фар стал намного ярче. Артем поднял руку и резко опустил ее:
— Давай!
Это был сигнал Каширскому. Бочка со стуком покатилась по камням. Краем глаза Артем заметил, что Ольга поджигает тряпки. Через мгновение бочка выкатилась на освещенный склон. И тут же, наскочив на камень, изменила курс. Господи — Артем схватился за голову — все пропало!
В этот момент профессор выбежал из своего укрытия и, нелепо согнувшись, помчался вслед за бочкой.
— Идиот! — завопил Артем. — Назад!
Но Каширский продолжал бежать, пока не настиг бочку, развернул ее на ходу в нужном направлении и ударом ноги прибавил ей скорости.
Беспорядочно защелкали выстрелы. Вокруг бегущего назад профессора взвились струйки пыли, а затем одна из пуль звонко ударила в бочку. Фонтанчик отливающей серебром жидкости выплеснулся наружу. На какое-то мгновение враги на том берегу опешили и прекратили стрельбу. Видно, не успели сообразить, откуда исходит большая опасность, — от Каширского или от бочки. И это позволило профессору целым и невредимым вернуться в укрытие.
Артем увидел, как Агнесса подняла арбалет.
— Не надо, Агнесса Романовна, — остановил он ее. — Бочку продырявили без нас.
Пули продолжали бить по бочке, и все больше и больше струек солярки стало появляться на ее поверхности. Но пули и шлейф солярки существенно замедлили ее движение и, докатившись до незаметного со стороны небольшого подъема, бочка остановилась в считанных метрах от места, откуда начинался деревянный настил.
Артем выругался и повернулся, чтобы взять приготовленный Ольгой арбалет. Ночная стрельба из него оказалась очень трудным делом. Пламя полностью загораживало видимость, темнота рядом сгущалась, и Артему пришлось напрячь все свои силы и зрение, чтобы тщательно прицелиться. Глаза слезились, переносицу ломило от страшного напряжения, но он продолжал целиться в мутное пятно лужу солярки, которая натекла под бочку.
На другой стороне реки послышались яростные крики, видно, заметили огонь, и тут же пуля, срикошетив от обломка скалы, просвистела рядом с его ухом, Артем мягко спустил крючок, и жгучий огонь полетел от него в направлении сверкающих фар.
Вторая пуля щелкнула по камню совсем рядом, и он быстро нырнул в укрытие.
Ольга стала быстро готовить второй фаларик, но в нем уже не было необходимости. Послышался легкий взрыв, в небо взвились языки пламени — это вспыхнула солярка. Тяжело дыша, Артем ящерицей прополз между камней и устроился в глубокой вымоине. На прежнем месте оставаться было опасно — враги хорошо пристреляли его укрытие.
Сквозь узкую щель между двумя каменными глыбами он пытался рассмотреть, нанесен ли какой урон мосту. И с разочарованием увидел, что пламя бушует лишь над самой бочкой, хотя и очень близко от моста. Зрелище было впечатляющим. Артем долго смотрел на огонь в надежде, что бочка взорвется и горящая солярка выплеснется на настил. Но этого так и не произошло, а сотворенный его руками костер стал постепенно затухать, и вскоре от него остался лишь раскаленный металлический остов.
Артем вернулся на прежнее место и с горечью сказал:
— Ну вот, такую возможность упустили!
— Надо мне было толкнуть ее посильнее, — отозвался профессор.
Тут Артем не выдержал:
— Простите, Юрий Федорович, но вы вели себя как последний идиот! Какого хрена вы выбежали и подставили себя под пули? Только попробуйте сделать что-нибудь подобное еще раз!
Каширский невозмутимо ответил:
— Тут каждый рискует своей жизнью, Артем.
И не стоит переваливать всю опасность на вас одного.
— Нужно было более тщательно рассмотреть все подходы к мосту, — сокрушенно сказал Артем и присел на камень, обхватив голову руками.
Ольга слегка встряхнула его за плечо:
— Не казни себя, Артем. Ты сделал все, что можно.
— Конечно, — Агнесса, словно ребенка, погладила его по голове, — они поняли, что мы все еще здесь и не намерены сдаваться. Держу пари, они сейчас напуганы до полусмерти и долго еще не сунутся на мост, чтобы не сгореть заживо.
— Пошли, Артем, — позвала Ольга и неожиданно рассмеялась. — Сегодня ужином занимается Аркадий Степанович, так что нас в худшем случае ждет его любимая каша с тушенкой, а в лучшем — жирные толстые улитки — кладовая белка и нужных нашему организму микроэлементов! — Она звонко причмокнула губами и взяла Агнессу под руку:
— Пойдем, Агнесса, переодеваться в вечерние туалеты по случаю очередного сабантуя, что мы устроили этим уродам.
Глава 20
— Давай сюда, — послышался голос Пашки. — Тропу нашел, ею пойдем.
Он показывал себе под ноги, когда Дмитрий и Синлев приблизились к нему. На присыпанной пожелтевшей хвоей прогалине хорошо были заметны отпечатки копыт маралов. Совсем недавно два зверя прошли в направлении Тагульского хребта.
Тропа немного пробежала вдоль русла неширокой, но бурной реки и стала взбираться по правому берегу на верх отрога. Дмитрий слегка приотстал, заглядевшись на целый каскад водопадов, чередующихся почти беспрерывно на протяжении более чем километра. Река, прорыв себе проход в скалах, бешеными скачками летела вниз в узкой щели, с жутким стоном и ревом низвергаясь в глубокие воронки. Вода в них кипела, словно бесовское варево Чем выше они поднимались в горы, тем протореннее становилась тропа. Дмитрий не заметил следов топора или лома, им не встретились остатки костров, биваков, похоже, человек никогда не бывал в этих местах. Но кто ж тогда эти дорожные мастера, что обнаружили столь удивительное знание местности и так удачно проложили путь среди каменных нагромождений, глубоких лощин, безошибочно определили броды через бурные реки? Незванов хотел узнать об этом у Пашки, но передумал, решил расспросить его более подробно, когда остановятся на ночлег.
А день тем временем заканчивался, тени гор спустились в долину. Да и тучи все напирали и напирали, закрывая обзор и насыщая воздух влагой.
Мрачный хребет поднимался все выше и выше.
Его опоясывали стены непрерывных скал, полосы вечных снегов, темные ущелья, вклинивающиеся длинными коридорами в глубину хребта. На его крутых склонах громоздились россыпи скальных обломков, серые языки осыпей, следы зимних обвалов и схода лавин. Хребет в вечерних сумерках казался совершенно неприступным, и Дмитрий подумал, что будет слишком безрассудно штурмовать его ночью. И как бы им ни 'хотелось его поскорее преодолеть, лучше это сделать при свете дня.
— Пройдем, — уверенно сказал Пашка, когда они остановились у подножия невысокой сопки, решив там заночевать.
— Но откуда ты знаешь. Ты ведь в этих местах никогда не бывал? — удивился Дмитрий.
