здоров! Правда, никаких тебе велосипедных цепей, свинчаток, ножей тем более. Только палки, причем определенной длины, не больше метра.
А мужики постарше со стороны за схваткой наблюдали. И если какой-нибудь удалец чересчур уж начнет кулаками махать, тут же его в сторону оттащат, успокоят по-своему.
– Но разве это настоящая драка, скорее инсценировка какая-то!
– Вернее, состязание, со своими правилами и определенным кодексом чести. Лежачего не трогали и до крови не били. Хотя без этого не обходилось: кулаки-то здоровые, силы молодые, немереные, вот и не рассчитаешь, звезданешь кому-нибудь больше чем следует, нос ненароком расквасишь или по зубам пройдешься…
– Что-то мы на ночь глядя разговор какой-то недобрый затеяли, – спохватилась вдруг Людмила. – Пора ужином заняться. Вы не находите, что в нашем положении это будет гораздо интереснее и полезнее?
– Полностью с вами согласен! – Денис огляделся по сторонам и пожал в недоумении плечами. – Но я пока не вижу, из чего тут можно приготовить ужин, разве что по старинному рецепту – из топора?
– Плохо вы обо мне думаете, Денис Максимович! – улыбнулась Людмила, – Я ведь не первый день в тайге, а ночь тем более. Поэтому всегда имею при себе некий продуктовый запас. – Она расстелила на спальнике пестрое вафельное полотенце и выложила на него из рюкзака кусок соленого сала, булку хлеба, пару луковиц и мешочек с замороженными пельменями. – Большого разнообразия не обещаю, и досыта поесть тоже не получится, потому что неизвестно, сколько еще придется здесь отсиживаться. Если судить по звездам, то день завтра будет ясным, но кто его знает. Погода в горах – штука переменчивая.
Денис поднял голову и проследил за взглядом Людмилы. В потолке их убежища зияла узкая щель, через которую дым выходил наружу. Сквозь нее подсматривала за ними любопытная звезда.
Людмила тем временем достала из клапана рюкзака две металлические рогатины, установила их над костром и, выбрав среди дров подходящую но толщине ветку, положила поперек. Потом извлекла из рюкзака небольшой плоский алюминиевый котелок, в котором помещался еще один, поменьше.
Девушка скользнула в узкий лаз наружу и через минуту подала Денису оба котелка, наполненные водой из ручья:
– Повесьте над огнем. Сварим на ужин пельмени и вскипятим чай.
Глава 10
Людмила проснулась мгновенно, словно от удара.
Вокруг царила кромешная темнота, и поначалу она не могла понять, где сейчас находится, почему тяжелая и теплая рука обнимает ее за талию и чье дыхание, отдающее запахом табака, ощущается на лице. Она слегка опасливо вытянула руку перед собой. Пальцы легли на колючую от отросшей щетины щеку, и девушка вздрогнула от неожиданности. Зато сразу же вспомнила, где она и кто сейчас спит рядом с ней.
Людмила осторожно пошарила рукой по спальнику: она хорошо помнила, что перед сном положила карабин между собой и Барсуковым, то есть справа. Сейчас он непонятно каким образом оказался слева, за ее спиной, и, надо полагать, перекочевал туда не без помощи милиционера.
Она едва слышно чертыхнулась и попробовала перенести карабин на прежнее место, но сильные пальцы перехватили ее запястье, забрали оружие, и Барсуков положил его уже себе за спину, проворчав при этом:
– Да спите вы, ради бога! Никто вас не тронет! – Он слегка повозился, устраиваясь поудобнее под своей курткой, потом, недовольно крякнув, сел и произнес в темноту:
– Давайте все-таки разведем костер! А то я никак не могу согреться!
– Но тогда вам придется согнуться в три погибели, чтобы ноги не попали в огонь.
– Они ни в коей мере туда не попадут, если вы позволите лечь к вам ближе, чем вы мне до этого позволяли.
– Но вы и так лежали слишком близко! – рассердилась Людмила и неожиданно для себя повторила:
– Слишком близко!
– Простите. – Она могла дать голову на отсечение, что в мужском голосе прозвучала откровенная насмешка. – Но я так замерз, а вы такая теплая. Это чисто инстинктивное чувство спящего человека – прижаться к чему-нибудь теплому и мягкому.
– Это я-то мягкая? – От возмущения она чуть не потеряла дар речи. – Что вы себе позволяете?
– Ничего противозаконного или оскорбительного для вашего самолюбия. – Барсуков, кажется, опять усмехнулся. – Не хотите же вы, чтобы я назвал вас ледышкой и сухарем?
– Единственное, о чем я вас прошу, – называйте меня Людмилой Алексеевной. Это для меня более привычно, – сухо ответила девушка, достала из нагрудного кармана коробок со спичками и передала его Денису. – Черт с вами! Разводите костер!
Через минуту огонь весело побежал по веткам, озарив зыбким светом их ночное убежище, а Денис перебрался ближе к Людмиле и с облегчением вытянул ноги:
– Возможно, вы поделитесь со мной полушубком, а то куртка мне коротковата, даже ноги не закрывает.
– Ну вы, подполковник, и фрукт! – произнесла с расстановкой Людмила. – Мало того что вы окончательно переместились на мою половину, так еще и полушубком пытаетесь завладеть.
– Если бы я пытался захватить ваш полушубок, то давно бы уже преуспел в этом. А вы бы сейчас куковали на морозе по ту сторону входа. Но я не обижаю женщин, поэтому предлагаю заключить договор о ненападении. При этом я обязуюсь не прикасаться к вам во сне, а вы позволите мне укрыться краешком вашего полушубка.
Людмила подбросила в костер несколько поленьев, поправила лежащий в изголовье рюкзак, помолчала некоторое время, потом кивнула:
– Ладно, вы и так уже из меня веревки вьете! Укрывайтесь полушубком! – Она вновь легла и слегка подвинулась, освобождая ему место.
Теперь Барсуков лежал почти вплотную к ней.
Людмила ощутила его дыхание на своей щеке и удивилась, что даже на расстоянии чувствует тепло, исходящее от его тела, как ей показалось, более горячего, чем пламя костра, согревающего им ноги. И она застыла в странном оцепенении, боясь пошевелиться, сдвинуться с места, чтобы ненароком не коснуться его.
Лежа на спине и вытянув руки вдоль туловища, сквозь полузакрытые веки она наблюдала, как сизоватый дымок костра исчезает в отверстии между камнями. Барсуков пошевелился рядом, его рука скользнула под ее рюкзак и невольно коснулась ее головы. Девушка испуганно вздрогнула и тут же услышала его слегка смущенный голос:
– Простите, Людмила Алексеевна! Нечаянно задел вас. Просто не знаю, куда руки девать! Вы меня в такие условия поставили…
– Я смотрю, вам вообще никакого послабления давать нельзя. То вы замерзаете и согласны на краешек полушубка, а теперь я же еще должна найти место для ваших рук!
– Обычно я сам нахожу для них место, – пробурчал Барсуков над ее ухом. И вдруг мужская рука легла ей на талию, и Людмила оказалась прижатой к его телу. – Не брыкайтесь! Я просто обниму вас, так будет гораздо теплее и мне, и вам. И мы вполне благополучно переживем эту ночь.
И снова совершенно неожиданно для себя она промолчала и даже не запротестовала, когда вторая его рука скользнула ей под голову и обхватила за плечи. Ей стало вдруг легко и спокойно, как не бывало, наверно, с тех пор, когда десятилетней девочкой она осталась без матери, с поседевшим от горя отцом и грудным Славкой на руках.
Никогда еще Людмиле не приходилось засыпать в объятиях постороннего, едва знакомого мужчины.
