а мы здесь сидим и глотаем пыль!
— Тише, — раздраженно прошипел Джузеппе, — может, ушли, а может, и нет. Я пойду посмотрю.
— Осторожнее! — предупредила Анюта.
Но только Джузеппе собрался открыть дверь, как из бара появился один из солдат. Он медленно брел по вестибюлю с бутылкой у рта и не замечал, что ее содержимое большей частью проливается мимо. Джузеппе яростно выругался про себя и с удивлением отметил, что впервые сделал это на русском языке.
Солдат тем временем подошел к двери, постоял, покачиваясь и вглядываясь в улицу сквозь разбитые рамы дверной вертушки. Затем крикнул что-то и помахал бутылкой.
— А говорят, мусульмане не пьют, — прошептала за его спиной Анюта.
Джузеппе усмехнулся, но ничего не сказал.
В вестибюль вошли еще двое, от военной формы на них остались лишь брюки и рваные майки. На голове одного из них едва держалась старая папаха, у другого — грязная армейская панама. Они подошли к солдату, который их позвал, и принялись о чем-то переговариваться. Первый сделал широкий, понятный во всем мире жест, в сторону бара. Один из вновь пришедших окликнул кого-то снаружи, и в одно мгновение в вестибюль ввалилось еще с десяток солдат. Гогоча и что-то выкрикивая, они протопали к бару.
— Черт бы их побрал! — пробурчал Джузеппе. — Теперь пока все не выпьют, их отсюда не выкуришь!
— Что будем делать? — спросила Анюта.
— Ничего, — отрезал Джузеппе. Он помолчал. — Думаю, это дезертиры. Не стоит попадать им в руки, особенно… — Голос его дрогнул.
— Особенно женщинам, — закончила за него Анюта и почувствовала, как затряслась в своем углу Галина Ивановна.
Они сидели в каморке молча, прислушиваясь к звукам, доносящимся из бара, — грубые выкрики, звон стекла, нестройное пение.
— Закона в городе, кажется, больше нет, — сказал Джузеппе. — Хотя и раньше его было не слишком…
— Мне надо выйти отсюда! — вдруг громко заявила Галина Ивановна.
— Успокойте ее, — прошипел Джузеппе, приникая глазом к щели.
— Я не останусь здесь! — завопила Галина Ивановна. — Мне дурно! Я хочу в туалет!
— Потерпите! Ничего с вами не сделается! — яростно прикрикнула на нее Анюта.
— Я должна выйти! — упрямо произнесла Галина Ивановна и попыталась оттолкнуть ее со своего пути.
Анюта не поняла, что сделал Джузеппе. Лишь повернулся к Галине Ивановне, пробормотал что-то сердито по-итальянски, положил руку женщине на плечо, и вдруг тяжелое, вялое тело свалилось на Анюту — молча, без единого звука. Девушка двинула плечом и сбросила ее с себя.
— Спасибо, Джузеппе.
— Говори тише, — попросил итальянец. Он старательно прислушивался к доносившимся из бара звукам. Но там, похоже, ничего не изменилось. Правда, крики стали громче и развязнее. Компания, судя по всему, уже изрядно нагрузилась.
Внезапно Джузеппе весьма отчетливо, хотя и шепотом, выругался, и опять по-русски, и повернул голову к Анюте.
— Еще семеро подвалили.
Но эти семеро — шесть солдат в камуфляже и офицер — кажется, имели другие цели, чем группа, веселившаяся в баре. По крайней мере, в их поведении чувствовалась организованность и дисциплина. Офицер посмотрел в сторону бара и что-то резко выкрикнул. Голос его потонул в пьяном гвалте солдатни. Тогда он достал из кобуры пистолет и выстрелил в потолок. В гостинице воцарилась тишина.
Галина Ивановна пошевелилась и тихо застонала. Анюта закрыла ей рот рукой.
Офицер вновь что-то громко крикнул, и его подручные ринулись в бар. Через несколько мгновений они вернулись, толкая перед собой едва державшихся на ногах дезертиров. Те что-то бурчали себе под нос и, стоило солдатом перестать удерживать их за шиворот, тут же повалились на пол как подкошенные. Последним вытолкали владельца автомата, правда, оружие уже успело перекочевать в руки одного из вновь прибывших.
Офицер набросился на пьяных с ругательствами.
Солдаты поднимали их пинками, но они валились на пол и все пытались расползтись в разные стороны. Но солдаты опять же пинками заставляли их вновь и вновь сбиваться в кучу. Вдруг один из дезертиров, выругавшись, прыгнул на солдата как кошка, стараясь вырвать у него из рук автомат. Тот нажал на спусковой крючок, и пули веером прошили грудь нападавшего. Его отбросило спиной к стене, и он медленно сполз по ней, оставив широкий кровавый след.
Одна пуля угодила в дверь рядом с головой Джузеппе. Он инстинктивно дернулся, но продолжал наблюдать за происходящим в вестибюле. Он увидел, как офицер, вложив пистолет в кобуру, повелительно махнул рукой. Вмиг протрезвевшая вольница послушно построилась и, сопровождаемая солдатами в камуфляже, промаршировала на улицу.
Офицер с ухмылкой посмотрел на убитого, пнул его ногой и, повернувшись на каблуках, тоже вышел из гостиницы.
Джузеппе выждал пять минут и осторожно произнес:
— Теперь, я думаю, можно выйти.
Он толкнул дверь и с трудом встал на затекшие ноги. Анюта отпустила Галину Ивановну, и та тяжело повалилась на пол. Вдвоем они кое-как вытащили ее из каморки.
— Надеюсь, она очухается. — Анюта с презрением посмотрела на вялое тело у своих ног.
Джузеппе склонился над женщиной, посчитал пульс. Вздохнул:
— Жестоко, конечно, но она бы выдала нас. — Он приоткрыл ее веко, проверил реакцию зрачка и опять вздохнул. — Ничего, все будет в порядке.
Через двадцать минут они благополучно добрались до гаража, а еще через двадцать уже сидели в машине, готовые двинуться в путь. Галина Ивановна пришла в сознание, но снова пребывала в шоке, обнаружив, что пиджак ее костюма разорван ниже левого рукава — шальная пуля, попавшая в дверь рядом с головой итальянца, чуть не срикошетила ей в сердце.
— У нас полный бак и две запасные канистры, — сообщил Джузеппе, обращаясь к Анюте. — Я прихватил их в соседнем боксе. Кто-то тоже мечтал удрать из города, но, видно, не получилось.
Он завел мотор, и машина выкатилась по пандусу на узкую аллею позади гостиницы. На ее капоте трепыхался под ветром флажок миссии Красного Креста и Красного Полумесяца. На часах было без четверти два, а Юрий Иванович Костин так и не появился.
Анюта судорожно сглотнула. Сначала Максим, потом Костин… Не слишком ли много потерь свалилось на нее за последнее время? Она горестно покачала головой и закрыла глаза, не замечая, что слезы текут потоком по ее серым от пыли щекам…
Глава 15
Когда Юрий Иванович вышел на улицу, то первое время ему казалось, что со всех сторон на него смотрят с подозрением десятки глаз. Но вскоре он почувствовал себя увереннее и понял, что никому до него нет дела. Впереди он заметил густой столб черного дыма, и тут же еще один снаряд разорвался чуть ли не посередине улицы.
Костин повернулся и побежал в другую сторону вместе с толпой. Шум был ужасный — грохот ракетных установок, свист снарядов, оглушительные взрывы сотрясали воздух. Но еще сильнее был рев толпы. Все почему-то орали изо всех сил.
Толпа в основном состояла из жителей города, хотя попадались и солдаты, иногда вооруженные,
