высотам физического удовольствия, пока не оставляла ее разбитой, использованной и удовлетворенной.
Римо удовлетворял многих женщин с разными целями. Не все женщины были желанны, и его цели редко стимулировались его собственным желанием. Но женщины постоянно вели себя так, как он и ожидал от них. Они получали удовольствие, которое он им давал, а в ответ они предлагали ему то, что ему было нужно — информацию, время, соучастие.
Он ненавидел это. Любовь никогда не была для него вопросом. Так же, как и не приносила удовольствия. Он прекратил получать удовольствие от акта любви очень давно. Это было лишь частью его работы, равно как и видеть таких женщин, как Цецилия Спанглер, — ущербных, давно позабытых, уродливых девчонок, к которым никогда не прикасались с нежностью или привязанностью, и они знали об этом, и больше об этом не переживали. На душе у Римо стало мутно.
— Я конечно знаю, кем он был. Именно я позвонила в ФБР. Остальные были слишком пьяны. Что вы делаете с моим ухом?
— Расскажите, что вам известно о нем. Об Ивсе. Командующем Военно-морским флотом.
— Торнтон Ивс, — тихо произнесла она. — Он был очень приятным человеком... Он был старым. Он позволял себе стареть. И мне это нравилось. — Крупная слеза появилась у нее в глазу и медленно скатилась вниз по щеке. — Пожалуйста, — сказала она. — Пожалуйста, не надо.
Римо искренне удивился.
— Почему? Вам не нравится?
— Нет, мне очень нравится, — ответила она. — Но раньше или позже вы обнаружите, что мне ничего не известно, и тогда вы разозлитесь и назовете меня толстой коровой. Так обычно поступают со мной репортеры.
— Я ведь сказал вам, что я не репортер, — вспылил Римо. Он взял ее за руку. — И я так с вами не поступлю.
Она зажмурила глаза.
— Мне ничего не известно об этом убийстве. Я не знаю, кто, я не знаю, за что, я не знаю ничего, за исключением места происшествия, потому что этим местом был двор моего дома. И мне хотелось сохранить это в тайне, потому что адмирал Ивс был единственным из друзей отца и матери, кто не третировал меня, как единственный недостаток семьи.
Она встала и прошлась по комнате. Цецилия была похожа на затравленное, жалкое косматое животное с фермы.
— Меня даже не приглашали никогда на их приемы, здесь, в моем родном доме! Мать боялась, что кто-то, посмотрев на меня, сможет вычислить, что ей уже пятьдесят восемь. Но адмирала Ивса это не волновало. Он мог бы оставаться молодым. У него было достаточно денег. Но он этого не делал. Он был нормальным. Он был единственным нормальным человеком, когда-либо появлявшимся в этом зверинце.
Она резко повернулась к Римо.
— Так что не стоит терять время и соблазнять меня. Больше вы ничего не узнаете.
— А вы довольно сообразительная.
Она присела рядом с ним, глаза с красными веками глядели мрачно. Постепенно в них появились искорки улыбки.
— Было довольно смешно, когда вы изображали, что я вам нравлюсь.
— Простите меня, Цецилия, — сказал Римо.
— Да ничего. Такое уже случалось раньше. Но моя гордость вовсе не сдерживает меня, — мягко рассмеялась она. — Какая гордость, если я готова принять все, что только возможно. Но не больше. Торнтон Ивс, был для меня чем-то большим, чем мимолетное увлечение. Хотя я должна заметить, что вы ужасно хорошо это делали.
Римо улыбнулся.
— Думаете, я ненормальная, да?
— Нет, — мягко произнес он. — Я так не думаю. Мне даже кажется, что вы более нормальная, чем ваша мать. И что у вас гораздо больше гордости, чем вам самой кажется.
Цецилия достала из кармана несвежий платок и высморкалась.
— А вы тоже ничего. Жаль только, что вы репортер.
— Раз и навсегда: я не репортер. Я не могу вам сказать, на кого я работаю. Все, что я могу сказать, это то, что этим делом не занимается полиция, и поэтому если вы не поможете мне, все мы потеряем массу времени. То, что Ивс мертв — ужасно, но, к сожалению, мы имеем дело не с единственным убийством.
— С двумя, — сказала Цецилия. — Вчера ухлопали командующего Военно-воздушными силами.
— О'кей. А вы позвонили в ФБР вместо полиции просто потому, что не могли вспомнить номер «9-1 -1».
Она посмотрела на Римо долгим взглядом:
— Вы точно на нашей стороне?
— Да. Вы мне поможете?
Она пожала плечами:
— Если смогу. А что вы хотите?
— Список гостей. Со вчерашней вечеринки.
— Он в библиотеке. Сейчас я принесу.
В списке было сто с лишним имен:
— Как вы думаете, откуда стоит начать?
— В любом случае это не займет много времени. Большинство людей из этого списка вы все равно не застанете дома. Они все сейчас там же, где мои мать и папа, на жироферме.
— Где это?
— Не знаю точно. Меня никогда не приглашали туда. Да это и не важно. Просто какая-то клиника в Пенсильвании, точно такая же, как в Швейцарии, только ближе. Грязевые ванны, тоник, морковь на обед, — такого типа. Так мне мать рассказывала.
— А как насчет остальных? Мог ли кто-нибудь хотеть убить адмирала Ивса?
— Конечно, — ответила Цецилия. — Русские, ливанцы, ООП, Красные бригады, Баадер-Мейнхоф, красные китайцы, — можете продолжить. Вы же знаете, он был командующим Военно-морским флотом.
— Никак не можете обойтись без сарказма, — сказал Римо, — Мне этого дома хватает.
— А, вы тоже живете с матерью?
— Почти.
Она проводила его к двери и распахнула ее с хрюканьем.
— Спасибо, — сказал Римо. — Вы очень расстроитесь, если я поцелую вас на прощанье?
Она улыбнулась.
— Попробуйте.
Он легко прикоснулся к ее губам. Она покраснела.
— Вы не собираетесь сейчас вновь заняться моей левой мочкой?
Глава четвертая
Первых восемнадцати человек из списка гостей Спанглеров в городе не оказалось. Когда Римо прозвонил все номера из Вашингтона, Вирджинии и Мэриленда, он решил заняться нью-йоркскими адресами.
Под номером девятнадцать в списке значился некто Бобби Джей, имя, знакомое Римо по телевизионным передачам, которые смотрел Чиун, в то время, когда Римо занимался гимнастикой. Судя по телевизионной рекламе, Бобби Джей обладал одним из выдающихся в мире голосов, известным раньше только утонченным вкусам европейцев, а теперь, благодаря телевидению, ставшим доступным и
