лихорадочным огнем, губы дрожали.
— У вас жар! — кинулся я к нему.
— Нет! — выкрикнул он и предостерегающе поднял руку, как бы останавливая меня.
— Да что с вами? Я позову врача.
— Не надо врача! — Голос его срывался. — Никого не надо. Это вы во всем виноваты. Вы… вы… Простите, мне очень плохо, я вряд ли дотяну до вечера. Еще раз простите.
Шатаясь, он прошел в туалет.
— По-моему, он бредит, — шепнул я Щеглову, но тот отрицательно покачал головой.
— Нет, Максим, это не бред.
— Что же это тогда?
— Ступай к Сотникову, — вместо ответа сказал он. — И будь осторожен.
Как я и предполагал, медпункт оказался на замке. Я спустился в биллиардную, но не рискнул заходить в само помещение, дабы не встречаться с алтайцами, опознавшими меня накануне, а притаился у входа, в темной нише, где меня никто не мог заметить. В первую очередь я прислушался к голосам, доносившимся из биллиардной, и без труда узнал тех, кого я здесь, собственно, и ожидал встретить. Это были алтайцы, все четверо. Они громко спорили, совершенно не заботясь о том, что их может услышать кто-то посторонний. Их слова без искажений долетали до меня, и мне оставалось только слушать.
— Ты все-таки думаешь, что этот чертов Клиент где-то здесь?
— Почем я знаю! Но в том, что Артист встречался с ним, не сомневаюсь.
— Мне кажется, Артист на крыше был не один. Никто не слышал выстрелов?
— Крестись, если кажется.
— Я слышал, но точно утверждать не могу.
— Что же это может значить? Баварец божится, что в тот час дрых без задних ног и абсолютно ничего не слышал, а когда прибыл туда со своими парнями, вертолета и след простыл. Можно ему верить?
— Кто ж его разберет? Впрочем, я скорее поверю, что он дрых, чем в то, что всю ночь продежурил на крыше, карауля Клиента.
— А я ведь его предупреждал, что Клиент может объявиться в любую минуту!
— Кто ж знал, что тот воспользуется вертолетом!
— Да ты высунь свой нос наружу — на чем же еще сюда доберешься?
— Что верно, то верно. Но кто же тогда носился по крыше?
— А ты у Артиста спроси, он тебе скажет, с кем он там в кошки-мышки играл.
— Вот сам и спрашивай, а мне еще жизнь дорога.
— Ха-ха-ха!
— Эй, Самсон, хорош дрыхнуть, сгоняй к Лекарю за пойлом!
Я насторожился. Теперь было ясно, что доктора Сотникова здесь нет, зато был Самсон, которого я во что бы то ни стало должен увидеть. Интересно, кто же им окажется?..
Из глубины биллиардной послышалось чье-то кряхтение, сопение и бормотание — и снова требовательный голос одного из алтайцев:
— Вставай, вставай, боров жирный! Заодно пустую посуду снеси, чтоб здесь не маячила. Во, нализался!
— Иду, иду, — проворчал кто-то в ответ.
Я вжался в стену, слившись с темнотой, и стал ждать. И вот наконец мимо меня, шатаясь и чертыхаясь, с пустой четырехгранной бутылью в руке, проковылял сам директор дома отдыха. Вот так штука! Выходит, он и был Самсоном!
Я решил подождать, когда он вернется. Интересно, достучится ли он до Сотникова?..
Самсон вернулся на удивление быстро. Он пронесся мимо меня, совершенно трезвый и с выпученными от ужаса глазами.
— Лекарь повесился! — крикнул он с порога.
В ответ раздалась длинная, густая, аж до самых пят пробирающая брань.
Я выскочил из своего укрытия и бросился наверх. В кабинете врача хозяйничали Щеглов, седой врач и две женщины из отдыхающих. Тело Сотникова к моменту моего появления уже сняли с петли, и теперь оно покоилось на очищенном от хлама столе. Щеглов бросил на меня хмурый взгляд и промолчал. Лицо его было серым и злым. Смотреть на несчастного Сотникова я не мог, поэтому с пристрастием осмотрел петлю. Петля была сделана из тонкой капроновой веревки и крепилась за вентиляционную решетку под самым потолком в углу кабинета. Она висела достаточно высоко, и я непроизвольно начал шарить глазами в поисках какой-нибудь табуретки или стула, с которых можно было добраться до нее, но ничего, кроме кресла у письменного стола, не обнаружил. Я вопросительно посмотрел на Щеглова и встретил его многозначительный взгляд.
Седой доктор окончил осмотр тела и сказал:
— Смерть наступила не менее двенадцати часов назад.
Щеглов издал какой-то мычащий звук и громко захрустел скулами.
— Ах я осел! — процедил он сквозь зубы, закатывая глаза. — Ведь я должен был предвидеть это! Двенадцать часов!.. — Он повернулся ко мне. — В десять часов вечера он был еще жив. Ты понял?
Да, я понял. В десять часов он был еще жив, я прождал его на лестнице до одиннадцати, а в одиннадцать… Если седой доктор не ошибся, в одиннадцать его в живых уже не было. Значит, он повесился в интервале от десяти до одиннадцати вечера. Я взглянул на часы: половина одиннадцатого. Так-то. Пока я ждал его, поддавшись на провокацию, он сводил счеты с жизнью.
На душе было муторно и гадко. Не сказав никому ни слова, я вернулся в номер, завалился на кровать и впервые за эти дни задумался о бренности человеческого существования.
3.
Сколько я так пролежал, не помню, может быть, минут тридцать. Из коридора вдруг донесся какой-то шум. Я выскочил за дверь и увидел нескольких человек, бегущих в мою сторону из противоположного конца коридора. Они что-то кричали и отчаянно махали руками. Я поспешил им навстречу. Словно из-под земли вырос Щеглов.
— Стойте! — крикнул он. — Что случилось?
— Там… там… там человек! — прохрипел один из бежавших, пожилой мужчина в вязаном свитере, и махнул рукой куда-то в сторону. — Под окнами лежит!
— Где?!
Мы бросились к окну в холле и попытались открыть его, но оно до того срослось с рамой, что нам пришлось изрядно попотеть, прежде чем мы добились результата. Я, Щеглов и еще кто-то выглянули вниз.
Человек неподвижно лежал под окнами противоположного крыла здания, справа от нас. По его позе можно было предположить, что он либо упал с крыши, либо его сбросили оттуда. Прямо над ним свисал длинный канат с узлами, верхний конец которого скрывался в окне четвертого этажа.
— Так, понятно, — пробормотал Щеглов и повернулся к седому доктору, только что подошедшему. — Вы уже в курсе, доктор? — Тот кивнул. — Тогда идемте скорее!
Они помчались вниз, к выходу, я же отправился на четвертый этаж. Туда я поднимался впервые.
Этаж был пустынен и носил следы заброшенности, пыль толстым слоем лежала на всем, что способно было ее удержать. Стараясь ничего не трогать, я вычислил ту дверь, которая должна бы вывести меня к таинственному окну. Рядом с ней висел пожарный щит с традиционным набором инструментов: небольшая лопата, ломик, огнетушитель и так далее. Я перевел взгляд на саму дверь. Она была чуть приоткрыта, на косяке и на самой двери были видны свежие следы взлома. Я снова вернулся к пожарному
