— Ну нет, — процедил сквозь зубы Харитонов и решительно шагнул к двери, — достаточно я совершил подлостей в этой жизни. Хватит!.. Слышишь, Баварец? Убирайся прочь и забери свое шакалье! Девушку я вам не отдам — и точка!
Баварец оказался терпеливее, чем я думал.
— Зря вы так горячитесь, Макар Иванович. Я ведь все равно войду, если потребуется, вы же меня знаете.
— Знаю, — глухо произнес Харитонов, — на свою беду.
— А беды может не случиться, если вы будете благоразумны. Давайте жить в мире и согласии, а, Макар Иванович?
— Да что ты с ним цацкаешься, Баварец! — нетерпеливо проревел кто-то из-за двери. — Только моргни — и я шарахну по этой скорлупе из своей пушечки — одни щепки полетят!
Харитонов резко повернулся к нам. Глаза его светились решимостью и покорностью выбранной судьбе, страха в них не было в помине.
— Уходите! — чуть слышно шепнул он и махнул рукой в сторону люка, из которого я появился четверть часа назад. — Быстрее!
— А вы? — спросил я, кидаясь к люку и увлекая девушку за собой.
— На мне кровь человека, — спокойно сказал он, — и я обязан смыть ее. Прощай, Катюша!.. Да идите же вы, чтоб вас!.. — крикнул он, заметив мою нерешительность.
Я схватился за крышку люка. Катя крепко держалась за мою руку.
— Вы совершаете ошибку, Макар Иванович, — снова раздался бесстрастный голос Баварца, — притом ошибку грубейшую. Воля ваша, вы сами выбрали свою судьбу. Я умываю руки… Давай! — Последнее слово явно адресовалось кому-то снаружи.
Автоматная очередь наискосок прошила дверь, пробив ее в нескольких местах. Харитонов вздрогнул, пошатнулся, схватился за грудь и упал на затоптанный множеством грязных ног ковер.
— Макар Иванович! — закричала Катя и рванулась было к нему, но я удержал ее.
— Идемте отсюда! Скорее, Катя! Мы все равно не сможем ему помочь. Видите, что творится?
Мощные удары в дверь гулко отдавались под низкими сводами «преисподней».
— Как же это? А? Как же? — шептала Катя, широко раскрыв глаза и безропотно подчиняясь мне. Я уже спустился вниз и теперь помогал девушке, поддерживая ее за талию. Когда мы достигли дна колодца, я снова поднялся наверх и задвинул крышку люка.
Но прежде чем окончательно поставить ее на место, где-то вдалеке я услышал беспорядочные выстрелы. Ломиться в дверь тут же перестали.
12.
Я спустился вниз, ощупью нашел руку Кати, так и не пришедшую в себя от потрясения, и потащил ее вслед за собой по подземному тоннелю. Она не сопротивлялась. Я хорошо запомнил, с какой стороны пришел сюда, и решил двигаться в прежнем направлении — туда, где еще не ступала моя нога и где я надеялся найти выход. Снова потянулись бесконечные метры этого мерзкого тоннеля, до половины заполненного гнилой водой. Мы миновали небольшой, градусов под сто пятьдесят, поворот и двинулись дальше. Внезапно я уперся головой во что-то твердое. Я поднял глаза и едва сумел различить во тьме, что тоннель кончился и передо мной глухая бетонная стена. Трубы, сопровождая нас на протяжении всего пути, теперь устремились вверх. Я выпрямился и расправил затекшее тело; девушка последовала моему примеру. Она молча сносила все тяготы этого ужасного путешествия, вызывая во мне чувство восхищения.
— Еще немного, — подбодрил я ее, — и мы выберемся отсюда.
Хотелось бы мне самому в это верить!
Вертикальный лаз, вдоль которого шли теперь трубы, был узок, но не настолько, чтобы в него не мог протиснуться человек моей комплекции. Я нащупал на стене ржавые стальные скобы и начал подниматься наверх. Автоматы, болтавшиеся у меня на шее, мешали мне двигаться, но я старался не обращать внимания на эти мелочи.
— Не отставайте, Катя! — шепнул я девушке.
Узкая полоска света внезапно ударила мне в глаза. Скобы кончились, как, впрочем, и сам лаз, дальше трубы были замурованы в теплоизоляционные материалы и бетон. Я стоял на предпоследней скобе, спиной прислонившись к трубе, и с надеждой смотрел на щель между неровным краем бетонной панели и деревянным щитом, который в этом месте заменял участок стены. За щитом отчетливо слышались голоса. Я приник к щели. В поле зрения попало распахнутое окно, обшарпанные стены, чуть левее — пустой шкаф со стеклянными дверцами, на котором пылились спортивные кубки и глобус с дырой на месте Саудовской Аравии… Сердце бешено забилось. Так я же вернулся туда, откуда начал свой путь!
Прямо передо мной возникла физиономия седого доктора.
— Иван Ильич! — заорал я что было мочи и забарабанил в щит. — Откройте скорее! Это я, Максим!
В два счета щит был сорван со стены, и я оказался в объятиях седого доктора. Кто-то помог выбраться обессилевшей Кате.
— Вот не знал, что в этом доме привидения водятся, — похлопал доктор меня по плечу и улыбнулся. — Рад вас видеть живым и здоровым, Максим. Вы как нельзя более кстати. Рассказывайте, что с вами произошло, только покороче.
В двух словах я поведал доктору обо всем, что со мной произошло с момента нашего с Фомой бегства из спортзала. Помимо нас в помещении оказалось еще несколько человек. Они плотным кольцом обступили меня и с жадностью слушали мой сбивчивый и торопливый рассказ.
— Жаль ребят, — печально произнес доктор, имея в виду Фому и Лиду. — Но надежды терять не будем, возможно, им повезло, как и вам… Ого, я вижу, вы не с пустыми руками! — Он кивнул на мой арсенал. — Помогите, товарищи!
Меня вмиг разоружили, и я с облегчением вздохнул. Доктор бережно взял один автомат в руки.
— «Калашников». Отличная машина, скажу я вам, только я ее уже не застал. Меня ведь в самом начале сорок пятого мобилизовали, а тогда другие красавцы на вооружении были. Что ж, придется, видать, и из этого пострелять. Вспомним молодость, мужики, а?
— Вспомним, вспомним! — дружно ответило ему сразу несколько голосов. — Фашиста били, и этих подонков побьем. Не впервой, поди.
Помимо доктора моим арсеналом завладели еще четверо мужчин. Несмотря на их преклонный возраст, все они горели желанием сразиться с бандитами и отстоять свои жизни и жизни остальных пленников. Я понял, что оружие попало в надежные руки — передо мной были бывшие фронтовики.
Тут только я заметил, что губа у доктора рассечена. Он поймал мой взгляд и махнул рукой.
— Не обращайте внимания, Максим. Это мерзавец Курт мне удружил. Ну ничего, попадется он мне…
Мне вспомнились слова Лиды о том, как доктор бросился ей на выручку и как получил удар сапогом в лицо. Я выразил ему свое сочувствие.
— Да что я, — сказал доктор, — вот Сергею действительно досталось.
— Сергею? — удивился я.
Чтобы рассеять мое недоумение, Иван Ильич поведал мне следующее. Вскоре после нашего бегства в спортзал явился Смурной. Осмотрев пленников, он обратил внимание на Лиду — единственную молодую девушку среди них, схватил ее за руку и поволок за собой. Она отбивалась, кричала, звала на помощь, но Смурной лишь ухмылялся в ответ и рычал что-то похабное. Сергей попытался было возразить против подобного обращения с супругой, но дальше этого беззубого протеста у него дело не пошло. Смурной даже не обернулся. И тогда Иван Ильич бросился на бандита, но Курт, до сих пор безучастный ко
