Бернард. И я страшно рад, что оказался хоть чем-то полезен. Не забывайте меня, хорошо?
Констанс. Едва ли нам это удастся, не так ли, дорогой?
Джон. Никогда, дорогая.
Бернард. А если у вас появится свободная минутка, напишите мне, хорошо? Вы просто не знаете, как дороги нам, изгнанникам, письма с родины.
Констанс. Разумеется, напишем. Оба. Не так ли, дорогой?
Джон. Да, дорогая.
Констанс. Джон так хорошо пишет письма. Они такие остроумные, забавные.
Бернард. Ловлю вас на слове. Что ж, прощай, старичок. Всего тебе хорошего.
Джон. Спасибо, старичок.
Бернард. Прощай, Констанс. Мне столько надо сказать тебе, но я не знаю, с чего начать.
Джон. Я не хочу тебе торопить, но такси ждет, а счетчик тикает.
Бернард. Джон такой практичный. Ладно, скажу только одно: благослови тебя Бог.
Констанс. Au revoir.
Бернард. Если будешь в Неаполе, дай мне знать, хорошо? Если пошлешь письмо в мой клуб, мне его передадут.
Констанс. Да, конечно.
Бернард. Прощайте.
(Он дружески кивает обоим и уходит. Констанс начинает смеяться, как только за ним закрывается дверь и вскоре просто покатывается от хохота.)
Джон. Тебя не затруднит сказать, над чем смеешься? Если ты думаешь, что я нахожу забавным стоять столбом и молча сносить издевательства, то напрасно. А что это за галиматья насчет случайной встречи в Неаполе?
Констанс. Он сбивает тебя со следа.
Джон. Да он просто идиот!
Констанс. Ты действительно так думаешь? А я вот считаю, что он выглядел неплохо. Учитывая, что в этих делах у него нет никакого опыта, с ролью он справился.
Джон. Если ты вбила себе в голову, что он — само совершенство, спорить с тобой бесполезно. Но, не кривя душой, стараясь сохранять объективность, я сожалею, что ты решила отдаться такому вот человеку.
