ты должна постараться понять. Когда твои отец и мать поженились, у них появилась ты, это случилось до того, как они осознали свою ошибку. Понимаешь? — она закусила губу. — Благодари судьбу, что у тебя есть папа, для которого ты — все на свете.
Аннабель неожиданно уткнула лицо в ладони.
— О, Эмма, — она расплакалась, — я собиралась сделать папе больно. Он любил меня, и я собиралась уехать. Я собиралась оставить его. — Она горько рыдала.
Эмма нахмурилась, потом она нежно погладила девочку по головке и сказала:
— Оставить его? О чем ты говоришь? Аннабель подняла залитое слезами лицо.
— Ты не понимаешь, Эмма. Это было когда.., когда.., когда произошла та катастрофа! — она снова спрятала лицо в ладони.
— Ну, ну, — Эмма нахмурилась сильнее.
— Я не могу, не могу, мне так стыдно! Эмма взяла ее за плечи и слегка потрясла.
— Аннабель, послушай, это я, Эмма! Ты можешь мне все рассказать. Я не рассержусь и не приду в ужас. Пожалуйста, расскажи мне.
Аннабель снова подняла лицо.
— Ты обещаешь?
— Конечно.
— Тогда хорошо. — Аннабель насухо вытерла пальцами слезы на щеках. — Мамочка в тот день приехала домой. В день, когда это произошло. Я не видела ее несколько месяцев. А папу я не видела несколько недель. Она.., она сказала мне, что папа не разрешил ей приезжать ко мне, что он не любит меня, иначе не оставил бы меня одну. Она сказала, что любит меня. Сказала, что хочет забрать меня и жить со мной в Англии. А я сказала “нет”. Я сказала, что я не хочу оставлять папу, но она сказала, что я глупая.
Эмма сжала кулаки. Методы, которые Элизабет применила для убеждения своего четырехлетнего ребенка были, жестокими и бессердечными.
— Ну, когда я не хотела идти с ней, она обещала подарить мне пони, — губы Аннабель задрожали. — Мне уже четыре месяца хотелось пони, но папа сказал, что я слишком мала, и это будет для меня опасно. Когда Элизабет спросила меня, что я хочу, я спросила ее о пони, и она сказала, конечно, если я захочу, у меня будет два пони. Тогда я сказала, что поеду с ней. Она не дала мне даже упаковать мои вещи. Она сказала, мы купим все новое, чтобы никто не заподозрил, что мы уезжаем вместе. Я взяла только Патрицию, и все. — Она замолчала. По щекам ее вновь струились слезы. — Когда.., когда это случилось, и Элизабет погибла, я была так несчастна, и мне было так стыдно. Я.., я не могла сказать папе, что я собиралась сделать. Я не могла сказать ему, что я согласилась оставить его ради пони! Понимаешь? — и Аннабель снова разрыдалась.
Но Эмма почувствовала в сердце росток надежды. Если то, что сказала ей Аннабель, было правдой, были все основания предположить, что в основе ее слепоты могла лежать ментальная блокада. Бедная Аннабель не могла посмотреть отцу в глаза, увидеть разочарование на его лице, когда он узнает правду; она просто не хотела видеть!
Но теперь надо было успокоить ее. Эмма погладила девочку по головке, вытерла глаза, помогла ей подняться и повела ее в дом. После обеда, когда Аннабель легла отдохнуть, Эмма вышла из дома и уселась возле бассейна, обдумывая все, что ей сказала Аннабель. Да, она докопалась до причины, повлекшей за собой слепоту Аннабель, она теперь знала, почему девочка отказывалась говорить о катастрофе, в которой погибла ее мать. Но было ли это достаточным? И теперь, когда она это выяснила, что нужно ей было желать? Она сомневалась, что если Деймон узнает правду, это каким-то чудесным образом вернет Аннабель зрение.
Эмма закурила сигарету, глубоко затягиваясь. Ее мысли вернулись к Джонни и его проблемам. Она телеграфировала ему, что уполномочила банк перевести ему деньги, но не была уверена, что сделала правильный шаг. Даже если бы это было решением для Джонни одной из его сегодняшних проблем, будущее представлялось ей довольно мрачным.
Как долго еще ей разрешат оставаться здесь? Теперь, когда Деймон все знал, у него не было причин держать ее на Санта-Доминике. Она не знала, какие чувства он на самом деле питает к ней. Он еще хотел ее, она привлекала его, но он никогда не говорил о любви. И даже если бы случилось чудо, и он все еще любил ее и готов был жениться на ней, она не чувствовала себя той женщиной, которая подошла бы ему как жена. Это было бесполезно. Она не могла заставить себя поверить, что их брак был бы успешнее, чем его брак с Элизабет. Она не знала его мира, жизни, которую он вел. Как у президента компании у него были определенные обязанности, в том числе и посещение различных светских мероприятий, участие в комиссиях и комитетах — ему нужен был кто-то, обладающий острым умом, с широким кругозором и знанием мира, а не такая женщина как она, которая мечтала только о доме и детях. Она любила его, в этом она не сомневалась, но она считала, что интересует его только, пока они еще не стали физически близки. Она не верила, что его чувства к ней останутся такими же сильными и после того, как она станет его женщиной, что со временем они не остынут.
Она коснулась рукой лица. Чем это все кончится?
Невдалеке раздались чьи-то шаги, и она нервно оглянулась. К ней приближался Деймон — широкоплечий, выглядевший очень привлекательным в темно-синих облегающих брюках и темно-красной трикотажной рубашке. Он подошел к ней и, усевшись в соседний шезлонг, вытащил сигару.
— Где ты была эти два дня?
Эмма пожала плечами, ее щеки горели.
— Здесь и там, — сказала она.
— Ты избегаешь меня, — тихо со сдерживаемым гневом сказал он. Глаза его метали молнии.
— —Нет… То есть.., ты был с Аннабель. А я должна была кое-что подшить.
— Перестань! За кого ты меня принимаешь? Ты для меня, как открытая книга, Эмма. Ты избегаешь меня, как чумы. Что случилось? Ты боишься, что я воспылаю к тебе страстью? Или думаешь, что теперь, когда я знаю правду, я мог бы надоедать тебе с предложениями выйти за меня замуж?
— Прекрати! — вырвалось у Эммы. — Прекрати это!
— Почему? — Деймон мрачно посмотрел на сигару и потушил ее.
— Так или иначе, я должен завтра вернуться в Лондон. Тогда ты сможешь снова расслабиться. Может быть, ты хочешь что-нибудь передать Джонни?
Эмма сжала руки.
— Ты.., ты пробыл здесь недолго.
— Нет, — повел плечами Деймон. — Ну, если хочешь знать, мне вчера звонил Поль. В моих апартаментах кто-то побывал два дня назад, и Бейнса едва не убили.
Эмма широко раскрыла глаза.
— Бейнс, — повторила она. — О, как ужасно!
— Да. Однако ничего не было украдено, так что, я полагаю, надо хоть за это быть благодарным — Тогда почему…? Он пожал плечами.
— Ты знаешь столько же, сколько и я. Ни я, ни полиция не можем этого понять. Поэтому я думаю, что мне надо вернуться и попытаться выяснить, что же случилось.
— О, Деймон! — Эмма уставилась на него в волнении. — Ты должен ехать? — Потом, поняв, что тон ее слов выдал ее, сказала несколько спокойнее:
— Я хотела сказать, будь осторожен, ладно?
Пальцы Деймона изо всех сил сжали ее запястье.
— Эмма, — прошептал он, — пожалуйста, Эмма, что ты хочешь, чтобы я сделал? — Его лицо побледнело под загаром. Эмма чувствовала, что она тает от его прикосновения. — Не поступай так с нами!
— Деймон, — начала она, качая головой. Его взгляд жег ее, и она чувствовала, как его чувства захлестывают ее. — Ты должен ехать в Лондон…
— Я говорю не о Лондоне, — ему становилось трудно говорить. — И ты знаешь это! Это мы! Это наши жизни! Ты убиваешь меня!
— О, Деймон, — прошептала она треснувшим голосом.
