Кретин!
— А мне нравится Карл, — произнес Ли, поворачиваясь лицом к Губенко. — Самый толковый из команды Белухи.
— Прошу тебя, Алберт, не произноси при мне имени этого идиота. Хотя бы сегодня, хорошо?
Идиотом Губенко называл сейчас Андрея Белуху, «хозяйственника» и главу безопасности его ведомства, который представился Мельнику как Иван Иванович.
Губенко, похоже, завелся.
— Я терпеть его больше не могу! Кто глава фирмы — я или он?
— Ты, — подтвердил Ли, присаживаясь на другом конце дивана. — Продолжай, мне нравится, как ты говоришь.
— Тебе все нравится! — вскипел Вениамин. — Ты стал, как девочка: мне нравится Карл, мне нравится, как ты говоришь!~ — Он вновь переключился на Белуху. — Кто кому платит бешеные деньги за безопасность? Хейфец с этим визитером ушли десять минут назад, так, да? Телефон стоит на столе Белухи, он мог бы и позвонить.
— Сейчас он, наверное размышляет, — попробовал догадаться Ли.
— Ах, он размышляет!~ — Губенко артистично вскинул руки. — Я совсем забыл, что он может размышлять. А ты не думал о том, что Белуха способен размышлять только тогда, когда сидит на стуле?
— Нет, я не думал об этом. — Желтоватое лицо Алберта сохраняло беспристрастность.
— Я тоже. Заметил чисто случайно. Когда он сидит, у него умная морда, но стоит ему встать — идиот идиотом. У его задницы какой-то родственный контакт со стулом. Сейчас он сидит и ждет, когда я сам позвоню или явлюсь перед его очи.
— Это не трудно сделать, — заметил Ли, — и время много не займет. 10-15 секунд.
Вениамин не услышал ироничной реплики экстрасенса.
— Господи, я плачу ему за свою же доброту! Можно сказать, подобрал с улицы, когда он отсидел пять лет в тюрьме и оказался один на пыльной дороге. Что он имел тогда? Тюремные ворота за спиной, где его, бывшего мента, имели, наверное, все заключенные, и пригородный автобус перед глазами. А сейчас он сидит и ждет, когда я сам позвоню ему. Я просто с омерзением представляю, как эта горилла небрежно, двумя пальцами снимает трубку и довольно склабится. Идиот!
В декабре 1982 года во время внеплановой операции был арестован Лео Ревадзе, второй человек криминальной семьи Тимура Двали. Если бы Ревадзе был американцем, да еще арестован у себя на родине, ему, как полагается, объявили бы, что у него есть право на один телефонный звонок. Но Ревадзе был грузином, находился в советском отделении милиции, и ему нужно было сделать не один телефонный звонок, а целых два. Глядя в колючие глазки вора в законе, старший лейтенант милиции Андрей Белуха, неизвестно чем руководствуясь, разрешил арестованному набрать несколько цифр на диске телефона и равнодушно наблюдал, как Лео, прервав один неположенный разговор, уже говорил по-грузински с другим абонентом.
Ревадзе отпустили в десять часов утра. А еще через сутки лейтенант Белуха обнаружил в «бардачке» своей машины не очень пухлый, надо сказать, конверт. Не нужно было обладать особой догадливостью, чтобы определить обратный адрес неподписанного конверта. От денег он не отказался.
Слово «имел» играло в жизни Андрея Белухи не последнюю роль и было всегда значимым, не менее чем встреча с Ревадзе в тихом и неприметном ресторанчике. Сидя за одним столом если не с отцом, то явно с дядей семьи Тимура Двали, Белуха ждал, что от него потребуют какой-нибудь очередной услуги. Но Ревадзе не торопился, спрашивал о здоровье жены, семилетнего сына. И только спустя два месяца, когда на календаре уже был год 1983-й, один из людей Лео встретился с милиционером и попросил что-то совсем незначительное: то ли телефон чей-то, то ли адрес. Белуха понимал, что его проверяют, и сумма в «бардачке» вновь оказалась невнушительной. «Деньги по заслугам», — подумал тогда Андрей и стал ждать более серьезного задания.
А Ревадзе продолжал обрабатывать его временем и зарождающейся алчностью самого Белухи. Где-где, а в грузинских криминальных семьях умели обращаться с людьми. И кто знает, так ли необходим был телефонный звонок Ревадзе для своего освобождения. Даже находясь под стражей, он продолжал работать, искал что-то полезное для себя и своей семьи даже там, где искать было практически нечего.
В 1985 году в «Матросской тишине» был убит один из людей Ревадзе Резо Пипия, фигура незначительная. Его задушили в прогулочном дворике. Он «сломался» на допросе и сдал нескольких людей Ревадзе. Среди них был и Андрей Белуха. Пипия знал, что его ждет, но не представлял, как это будет страшно. Задушили его при помощи нехитрого приспособления из куска короткой, но толстой стальной проволоки и металлической полоски с двумя отверстиями по краям. Два человека крепко держали голову Резо, а третий, накинув ему на шею упругое полукольцо проволоки и вставив концы в отверстия полоски, прочно замотал удавку так, что зацепиться пальцами и раскрутить удавку даже при помощи посторонних было невозможно.
Убийцы быстро отошли от жертвы и встали в стороне. Резо упал вначале на колени, затем вскочил на ноги и принялся бегать по периметру дворика. Он вырывал ногтями куски мяса на шее и бегал. Пальцы превратились в кровавые лохмотья, изодранные о слишком короткие концы удавки. Он так и умер — на бегу, упал он уже бездыханный.
А днем раньше на сфабрикованной «липе» попался Андрей Белуха. Операция хоть и носила спешный характер, но отличалась четкой организованностью и профессионализмом. Белухе предъявили обвинения по статье 170-й и осудили на пять лет.
Вениамин Губенко, презрительно размышлявший о задней части тела Белухи, конечно же, ошибался: никто из заключенных ее не имел. Андрей отбывал наказание в спецколонии, и вопли типа «дайте нам эту девочку!» в его адрес не прозвучали. А в том же 1985 году Ревадзе обвинили в вымогательстве, и он получил десять лет лишения свободы, из которых успел отсидеть только один: в 1987 году он скончался в лагере крытого режима «Белый лебедь», Соликамск. Андрей Белуха, выйдя из ворот колонии, действительно, увидел только пыльную дорогу и пожелтевший номер на рейсовом автобусе.
В 11.47 дверь дома, где находились Вениамин Губенко и Алберт Ли, бесшумно открылась, и на пороге предстал Белуха — тучный и гладкий, без пиджака, в полосатой рубашке с неприлично расстегнутым воротом. Вениамин к этому времени пересел за стол, и глава безопасности опустил тот самый раскормленный зад в кресло.
Вениамин демонстративно посмотрел на золотые часы и внезапно успокоился.
— Ты украл у меня двадцать семь минут, — спокойно сообщил он. — Неужели нельзя было прийти пораньше?
Белуха растянул телесного цвета губы в широкую улыбку и мягко произнес:
— Когда у меня есть такая возможность, я никогда ей не пренебрегаю.
— Ну, хорошо, оставим это. Ты, конечно, пока не знаешь этого субъекта.
— Знаю. — Белуха взял многозначительную паузу.
— Знаешь?! — Вениамин приподнялся с кресла, подался вперед. — Вот так — «знаю», и все?! Отлично! Я доволен твоей работой, я узнал все, что хотел. Не смею больше задерживать тебя. — На Губенко вновь нахлынуло неистовство. Он вскочил с кресла и с размаху бросил тысячедолларовый «Паркер» на пол. — Он сказал «знаю», о господи! Он ждал, что дернусь в оргазме!
Белуха спокойно ждал, когда босс закончит психовать. Он тоже посмотрел на часы и засек время. Излияния Вениамина длились четыре с половиной минуты. Напоследок Губенко поддел ногой авторучку, и она отлетела к двери.
— Мне можно продолжать? — спросил Белуха.
— Да!!!
Шеф безопасности затрясся от беззвучного смеха. Губенко мелко трясло.
— Перестань ржать, Андрей!! И прекрати испытывать мое терпение! Ей-богу, я проклинаю тот день, когда послушал твою сумасшедшую сестру и приперся встречать тебя из тюрьмы.
— Не зарывайся, Веня! — Настроение Белухи резко переменилось. Он сурово сдвинул брови. — Это
