не увижу того, кто мне нужен.
— Очень интересно, — грузин присел за стол. У него были тонкие черты лица и такие же тонкие, ухоженные усики. Он говорил с заметным южным акцентом. — Видимо, у вас действительно серьезное дело, хотя вы не имеете ни малейшего представления, о ком говорите. Или не хотите говорить. Рамаз, — позвал он хозяина, — закрой кафе и повесь на двери табличку.
— Одну минуту, — остановил его детектив, поднимаясь с места. — Я выйду, а вы тут делайте, что хотите. — Он прицелился в чернявого пальцем. — А из тебя твой босс сделает рагу.
Грузин побледнел.
— Может быть. Пути Господни неисповедимы. Но прежде я посмотрю, что получится из тебя.
Наверное, это был сигнал к действию.
Оба «шкафа» сделали два шага по направлению к столику. Детектив почувствовал, как дрожит под их ногами пол. Наверное, в Африке так ходят слоны.
Тот, что был впереди, имел на плоской голове пару прижатых сломанных ушей, совсем как у Малыша. Но опытный взгляд показал двукратному чемпиону РСФСР, что перед ним не боксер. Во-первых, не та комплекция. Его рост детектив определил с точностью до сантиметра — метр семьдесят два. А вот вес колебался от девяноста до девяноста пяти килограммов. Во-вторых, характерные изломы ушной раковины — так изуродовать могут только на ковре вольной или классической борьбы.
Скорее всего вольник, окончательно определился Авдеев. Значит, любит хвататься. Их хлебом не корми — дай только ухватиться и~ Что бывает потом, боксер знал: опара для оладий. Чтобы противостоять этому вольнику, у которого, судя по всему, техники хватало с избытком, необходимо вывести его из себя, дабы в нем действовали только чисто механические действия. А лишить равновесия горячего кавказца можно одним лишь неприличным жестом среднего пальца.
Валентин продолжил наблюдение.
Номер второй был на полголовы выше вольника и килограммов на пятнадцать тяжелее. Костяшки кулаков розовые, даже какие-то нежные. Да, скорее всего штангист или качок. Очень сильный, но такими руками можно колотить только в подушку. Ясно, что основные его функции — это устрашение собственным видом. Действительно, любой испугается, глядя на шкаф кавказской национальности весом в центнер с гаком.
Главный противник — это, конечно, вольник.
«Ну, что ж, — философски заметил Валентин, — он любит хвататься. Дадим ему подержаться за талию».
Анализ завершен, сыщик уложился в две-три секунды. Теперь он вспоминал свои прежние многочисленные прозвища. Кличка Малыш в данной ситуации не подходила. Отпадал так же и Однорукий — попробуй, уложи их одной рукой! Когда за превышение служебных полномочий его выгнали из милиции, он носил кличку Зверек. Вот это то, что нужно. Только более жестко: Зверь.
Все. Малыш определился и сделал шаг навстречу номеру первому.
— Ба! — на весь зал крикнул он, радостно глядя в лицо вольника. — Мой унитаз! Наконец-то нашелся!
И Валентин сделал еще один шаг, расставляя руки для объятий.
Номер первый побагровел, глаза превратились в щелки. Остатки мозгов заклинило окончательно, и в действие пришла та самая механика, которую и ожидал боксер. Вольник не упустил подарка и, чуть поднырнув под руки противника, обхватил его за пояс; пальцы готовы были сомкнуться в замок за спиной этого хама. Но вот этого Малыш позволить себе никак не мог. Он сверху вниз нанес по ушам противника около десятка молниеносных ударов. Он даже почувствовал, как под кулаками ломаются остатки ушных хрящей вольника. Его хватка моментально ослабла, и Малыш, в свою очередь поднырнув под его руку, резко выпрямился, вынося вверх свою левую. Голова вольника дернулась. Малыш, как кошка, царапнул его открытой пятерней по глазам. И еще один апперкот. Номер первый завалился на бок.
А номер второй так и не шелохнулся. Он с открытым ртом смотрел на этот суперблиц-раунд. Так же внимательно за происходящим наблюдал Гена Сукристов. Из машины ему хорошо был виден зал кафе, и ему выпала возможность посмотреть Однорукого в деле.
Церемониться Валентин не стал. Он мыском ботинка поддел номера второго в пах. А когда тот согнулся пополам, Малыш добил его тремя сильными ударами в голову.
Сыщик нагнулся и вытащил из наплечной кобуры штангиста пистолет типа «питон» с дулом, похожим на ствол 12-ти миллиметрового охотничьего ружья «экспресс».
— Это трофей, — пояснил он, выразительно глядя на чернявого.
Надо отдать должное грузину, выдержки у него хватало. Он даже улыбнулся Валентину.
— Я вижу, у вас действительно серьезный разговор к моему боссу.
— Ну, — подтвердил детектив, возвращаясь на свое место. — Я и раньше этого не отрицал. — Он положил перед собой «питон» и выразительно посмотрел в глаза грузину.
— Позвони, — коротко приказал чернявый хозяину кафе.
Наркис Бакерия явился в кафе с более многочисленной бригадой. Правда, сопровождавшие его лица не отличались внушительными габаритами. Это были «зверьки» под стать самому Валентину, с хищными холодными глазами. Их было четверо. Один из них приблизился и забрал со стола «питон». Повинуясь его немому приказу, Малыш распахнул полы пиджака, обнажив край заплечной кобуры. Тот расстегнул кобуру и вынул из нее пистолет. После этого все уселись за свободные столики возле выхода, составив компанию двум охранникам, которые с почтением на лицах проводили взглядами Бакерия.
— Иди, Дато, — отпустил чернявого Наркис. И жестко добавил: — Я не доволен твоими людьми.
Давид Арвеладзе стремительно вышел из кафе. Его люди поспешили за ним.
Наркис проводил их недобрым взглядом.
— Не в наших традициях при посторонних высказывать недовольство относительно кого-то из членов семьи, — сказал он, пристально разглядывая невыразительные черты лица Валентина Авдеева. — Но сейчас я сделал это намеренно. Давид примет во внимание мое замечание и сделает соответствующие выводы. Это хороший урок ему и его людям. Мое имя Наркис, — представился он.
— Валентин, — назвался детектив.
— Да, я думаю, это ваше настоящее имя, — кивнул Бакерия. — Я приехал сюда в спешке и понял только то, что у вас какое-то срочное дело ко мне. По-моему, Рамаз что-то напутал, когда говорил мне по телефону о какой-то глюкозе. Ей-богу, я в растерянности.
— Не поминайте имя Господа всуе, — наставительно проговорил Малыш. — Речь пойдет о глюкозе с климовской фабрики «Здоровье и долголетие», которую раньше вам поставлял Андрей Белуха. Сейчас его место занял Карл Хейфец. Наверное, он и привезет сегодня очередную партию глюкозы. Вы доверяете Хейфецу, Наркис?
Бакерия оставил вопрос Валентина без внимания. Он молча ждал продолжения.
— Не хотите отвечать, — сказал детектив, — дело ваше. Я бы давно ушел, и мне бы никто не помешал. Я запросто мог наделать отверстий в головах хозяина и кухонных рабочих, сунься они ко мне. Но я не сделал этого. У меня есть информация, и я хочу получить за нее деньги.
— Насчет денег не знаю, — сказал Наркис, покачивая головой. — Но я заинтересовался разговором. Давайте, я отвечу на ваш вопрос. Я не знаю, кто такой Хейфец, но его фамилия вполне симпатичная. Думаю, такому человеку я бы доверял.
— Хорошо, — согласился детектив, — продолжим в этом тоне. Вы думаете, что я агент Управления по незаконному обороту наркотиков, а в моем желудке спрятан микрофон. Принимаю. Тогда выходит, что Хейфец вас тоже не знает, но краем уха слышал ваше имя.
Бакерия открыл портсигар и предложил собеседнику сигарету.
— Я не курю, — сказал сыщик и продолжил: — Скоро сюда доставят двадцать коробок глюкозы, с которой вы надеетесь получить прибыль. Но получите вы только головную боль. Хейфец здорово подставляет вас, Наркис, потому что в ампулах, которые сейчас на пути сюда, содержится обычная глюкоза. Чистая. К ней не приложил руку Алберт Ли, который вместе с Хейфецом преследует какие-то цели. Что у них на уме — известно одному дьяволу. Может, таким образом Хейфец решил поквитаться с вами. Но тогда выходит, что на то у него есть причина и что он человек недальновидный. Так как не позже сегодняшнего
