Рубильника и Моряка, они выдвинулись на запад и восток на восемьдесят-девяносто метров.
– Вас не проведешь, сукины дети! – выругался Сергей. – Если честно, это моя личная инициатива. Слишком много посторонних лиц знают о нападении на базу. Ничего не значит круглосуточное дежурство агентов контрразведки у постели Зубахина. Что, если часть информации попадет не по адресу? Нас будут ждать, вот что. Поэтому я перестраховался. И если, не дай бог, я окажусь прав, мой вариант сработает очень эффективно. Парни, – добавил Сергей мягче, – я верю вам, а вы верите мне. Договорились?
За всех ответил Один-Ноль, кивнув головой:
– Мы верим тебе.
– Ну вот и хорошо. Покажем полевым авторитетам то, чего они никогда не видели?
Почти те же самые слова Марковцев не так давно адресовал полковнику Эйдинову, и произнесены они были в утвердительной форме. Сейчас бы Сергей мог добавить из того же Шекспира: “Вот, Гамлет, мой платок; лоб оботри”.
На груди Скумбатова дала знать о себе рация. Сухой обезличенный голос вызывал на связь командира расчета.
“Главный – Один-Двенадцатому. Главный – Один-Двенадцатому. Произошла утечка. Вас ждут. Выбор за вами. Транспорт в том же месте, в означенное время. Главный – Один-Двенадцатому...”
Диверсанты, реагируя на неожиданный сеанс связи, непонимающе и взволнованно переглядывались друг с другом. И только один Марк все понял.
“Ленц, – пронеслось в голове Марковцева. – Ленц прощает разведчиков”.
Сергей почувствовал, как к горлу подступает тугой ком. Нет, он не проиграл в кабинете главного разведчика страны, он выиграл. Выиграл одним лишь своим присутствием. И это была самая, пожалуй, большая победа в его жизни.
Сергей оглядел бойцов и спросил, заранее зная ответ:
– Ну что будем делать, парни? Выбор за нами. Звенящую тишину прервал голос Пантеры:
– А мне понравился план Максимыча.
– Кто это сказал?
– Скутер сказал.
– Не, это не я. Это Пантера...
Марк улыбнулся и отдал лейтенанту Скумбатову приказ:
– Передавай, Саня, подтверждение: Один-Двенадцатый – Главному. Решение приняли. К означенному времени прибавьте три часа”.
Глава 18
Нестандартная ситуация
55
Москва, 19 декабря, 16.40
Судьба Николая Постнова сделала резкий поворот. После короткого разговора с шефом он принял решение о срочном переходе на новую работу. Недавно ему предложили место юрисконсульта в крупной коммерческой фирме. Были и другие предложения от знакомых, на которые раньше Николай Григорьевич отвечал не просто отказом, а лениво-пренебрежительным несогласием – так велела протокольная форма сложившегося имиджа. Теперь пришлось позвонить самому и получить подтверждение, что место по-прежнему свободно. Да, он покидал аппарат Совбеза, но все его связи оставались при нем.
Николай Григорьевич уходил не по российским стандартам, а по канонам зарубежных фирм, укладывая вещи в картонную коробку, так, будто его снимали на камеру. Лицо его было соответствующим – лицом усталого человека, сделавшего все, что только возможно.
Постное вышел в пустующую приемную, водрузил коробку на стол секретарши, которую отпустил по такому случаю, закрыл дверь кабинета. Пройдя коридором, вышел на улицу и уложил вещи в багажник “Пежо”. Машина его была серебристого цвета, и Постнов называл ее на манер гоночных “Мерседесов” – “Серебряной стрелой”.
“Серебряная стрела” тронулась с места. За ней последовала неприметная “Ауди-100”. В машине Постнова из динамиков магнитолы лился загадочный голос Брайана Ферри, исполнявший хит “Девушка моего лучшего друга”. В салоне “Ауди” было тихо. Водитель и пассажир на переднем сиденье хранили молчанье.
Водитель, 28-летний капитан ГРУ Сергей Агронский, “вел” “Пежо” аккуратно, пропустив вперед две легковые машины. Пассажир, капитан Дмитрий Степнов, ровесник Агронского, держал на коленях “вальтер ПП” с мощными 9-миллиметровыми патронами “ультра”, прикрыв его полой кашемирового пальто. Оба ждали подходящего случая, который им и представился через несколько перекрестков.
“Серебряная стрела” вынуждена была остановиться на красный свет. В своем ряду машин, ожидающих зеленого огня светофора, она была первой. К этому моменту Агронский мастерски перестроился в левый ряд и остановил “Ауди” рядом с “Пежо”.
Иномарки стояли бок о бок. Приятели в “Ауди” смотрели только вперед, мысленно отсчитывая, когда произойдет переключение светофора. Когда, по мнению Степнова, осталось четыре-пять секунд, он нажал клавишу, опуская стекло со своей стороны, и взвел курок пистолета.
– Посигналь ему, – попросил он напарника, продолжая смотреть перед собой.
Сергей Агронский нажал на клаксон и включил передачу, удерживая машину на выжатом сцеплении.
Они разом повернулись друг к другу – специальный агент ГРУ и его жертва. Взгляды их пересеклись лишь на мгновение. Степнов произвел четыре быстрых и точных выстрела, и “Ауди” рванулся вперед, оставляя позади себя труп в серебристом “Пежо”.
Специальные агенты Игоря Ленца работали быстро, хладнокровно и без “излишеств”.
В это время в центральном здании ГРУ майор Валерий Батуев сопровождал в свой кабинет молодого человека с невыразительным рябоватым лицом. Усадив Столярова за стол, Батуев дал ему ручку и чистый лист бумаги.
– Пиши заявление о переводе на другое место службы по семейным обстоятельствам. Знаешь Тоцкие лагеря в Оренбургской области? – спросил капитан.
Столяров машинально кивнул: “Знаю”.
– Будешь работать там по своей специальности, медиком.
На глаза Андрея навернулись слезы. Он каждую минуту, каждую секунду ожидал появления в камере человека, который должен был прервать его жизнь. Он думал, что, наверное, поседел за эти долгие, бесконечные часы. И вот ему на голову обрушилась такая милость, о которой он даже не смел думать. Он посылал тысячи благодарностей Ленцу, Терентьеву и, конечно же, – Сергею Марковцеву.
Никакой Антарктиды, никаких пингвинов, а “теплый и ласковый” Тоцк, милый сердцу край дисбатов.
Столяров нашел в себе силы, чтобы остановить дрожь в руке и – поставил число, подписался.
– Полегчало? – улыбнулся Батуев.
Андрей покачал головой: не то слово.
– Пока оформляют бумаги, забирай из камеры свою верхнюю одежду. Счастливо тебе, капитан. И удачи на новом месте. Тебя проводят.
