— Сиди, сиди, — сказал Волохов, — я сам охотник.
Остатки воздуха, пощекотав губы пузырьками, вырвались из легких и устремились к поверхности. Он проводил их взглядом.
Он был явно не готов к тому, что встретил. Работа предстояла не только грязная, но и опасная. Надо было выработать план, однако прежде необходимо доложить, о том, что удалось узнать.
Медленно, стараясь не привлечь внимания, Волохов поднял голову из воды. Выводок уток, негодующе крякая, устремился прочь от непонятно откуда взявшейся опасности. Волохов оглядел берег. Похоже, все в порядке. Выйдя из воды, он встряхнулся и тут увидел девицу. Она стояла на коленях на покрывале, расстеленном среди кустов, и смотрела на него широко открытыми глазами. Из одежды на ней были только красные трусики из треугольника материи на веревочке.
Волохов наклонился, выливая воду из легких и желудка.
— Тепло сегодня для начала лета, не правда ли? — дружелюбно сказал он. — Вы не против, если я здесь обсушусь?
Девица пошлепала губами.
— Нет, — наконец сказала она хриплым голосом, откашлялась и повторила: — Нет, пожалуйста.
— Благодарю, — сказал Волохов.
Он расстелил на траве куртку, снял, отжал и повесил на кусты рубашку и, присев, стал стаскивать джинсы. Девица, умащиваясь на покрывале, искоса поглядывала на него.
— Водолаз, что ли, — наконец спросила она.
— Почему водолаз. Просто поплавать люблю.
— Ха-ха-ха, — отделяя каждый смешок, сказала девица, — поплавать! Да вы минут десять под водой сидели! Я хотела на помощь звать.
— Ну уж, так уж и десять, — заскромничал Волохов. — От силы минут семь.
— Тоже неплохо. Эй, — вдруг вспомнила она, — а вас не шокирует, что я без лифчика?
— Нет, — сказал Волохов, с удовольствием разглядывая девушку. — У вас красивая грудь. К тому же, если это не шокирует вас, то почему должно шокировать меня?
— Логично, — одобрила девица, — а то ходят тут всякие. Вроде загорают, а сами так и зыркают. Я смотрю, ты продвинутый чел.
— А ты под тина косишь?
— Нет, просто нравится, как они говорят. Нравится их непосредственность. Эх, где мои шестнадцать лет?
— Я думаю, ушли в небытие лет пять назад, — сказал Волохов, прикинув возраст девушки.
— Почти угадал. Уже три года как … — вздохнув о безвозвратно ушедшей юности, девушка, наконец, улеглась на живот, подложила кулачки под подбородок и уставилась на него. — Ну, ты тоже не ветеран труда.
— Это смотря как считать, — пробормотал он, растянувшись на траве лицом к ней и тоже положив голову на руки.
А действительно, сколько же мне лет? Нет, не так. Сколько мне было, когда я стал таким? Охо-хо… пожалуй, не вспомнить. Да и зачем? А вот девчонка нравилась ему все больше и больше. У нее были русые волосы, зеленые глаза и чуть курносый носик, который она забавно морщила, задумываясь или вспоминая что-то. Теперь, когда неловкость первых минут прошла, она тараторила без умолку. Волохов был благодарным слушателем, а потому скоро узнал, что зовут девчонку Света, а работает она в пиццерии на Соколе, а квартиру она снимает, и скоро отпуск, а щедрых папиков, пригласивших бы ее на Канары, пока не наблюдается. Волохов, конечно, парень ничего и ныряет здорово, но молодой, а значит лавэ в минусе и кроме себя, любимого, предложить ничего не может. Вот прошлой осенью она была на Кипре. Все хорошо, но этот жлоб…
Волохов перевернулся на спину, раскинул руки и стал глядеть в небо под журчание Светкиного голоса. В небе летели облака, стрижи и зеленое тарахтящее чудище. Сейчас оно будет бросать людей, а люди будут получать от этого удовольствие. Эх, человеки, зачем так сложно? Хочешь летать — лети! Никто же не мешает! Просто тела ваши забыли, что значит быть свободными. И оправдываться вы научились неплохо: рожденный ползать летать не может… Вот жить иногда вам не дают. Отнимают жизнь. Волохов положил ладонь на глаза, прикрывая их от солнца, и вспомнил, как он лихорадочно копал ямку во дворе того дома, где убили отца Василия. Земля забивалась под ногти, кое-где он ободрал руки до крови. Почему- то ему было важно похоронить пальцы убитого священника. Что же это было там, под аркой? Когда-то он встречался с этим, но встречался так давно, что в памяти сохранилось только отвращение и ненависть, не имеющая конкретного приложения.
— Эй, ты не заснул, водолаз?
Волохов открыл глаза, сообразил, где он, и, убрав ладонь с лица, посмотрел на девушку.
— Как я могу заснуть рядом с такой женщиной? Кстати, меня можно называть Павел.
Он подобрал ноги, сел и огляделся. Видимо, действительно заснул. Вечерело, солнце катилось за многоэтажки в Строгино, и воздух заметно посвежел. Светка достала из рюкзака джинсы и майку и теперь укладывала туда свою подстилку. Волохов встал, сладко потянулся, пощупал свои вещи. Рубашка высохла, а джинсы и кроссовки были влажными.
— Свет, искупаться не хочешь?
— Что я, пингвин, что ли, — резонно возразила она. — Ты бы отвернулся — мне одеться надо.
— Я думал — мы друзья, — изобразив обиду, протянул Павел.
— Ха-ха, таких друзей — за м-м-м… хрен и в музей!
— Ну, ты даешь, — усмехнулся Павел, направляясь к воде.
— Не всем, — уточнила Светка.
Он надел джинсы прямо на мокрые плавки, чтобы не заставлять ее ждать, и они пошли к мосту шлепая босыми ногами по грунтовой дороге. Влага от реки уже напитала пыль, и она не поднималась, как днем, а просто отпечатывала на себе их следы. Одуряюще пахла недавно скошенная трава, и Волохову казалось, что он не в десятимиллионном городе, а в забытой богом таежной деревеньке на сенокосе.
— Я не думал, что в Москве остались такие места, — сказал он.
— Наверное, это последнее, — отозвалась Света, — все застроили.
— А представь, как здесь было лет сто назад. Или двести. Тушино было подмосковным городком, а там, где сейчас академия Жуковского, была окраина Москвы.
Павел глубоко вдохнул прохладный вкусный воздух и вдруг замер, задержав дыхание. Он медленно повернул голову туда, откуда ему послышался какой-то звук. Нет, похоже, показалось. Он резко выдохнул и несколько раз коротко, будто принюхиваясь, втянул воздух носом.
— Что, насморк? Донырялся, водолаз, — съехидничала Светка.
— Да, наверное, перестарался. А это что, сюда со всего берега мусор тащат? — Павел указал на кучу пластиковых бутылок, пустых пакетов и объедков под мостом.
— Да, — Светка сморщила носик, — хорошо, хоть в одно место складывают.
— Ну и вонь, — пробормотал Волохов.
Светка принюхалась.
— Это еще ничего. Вот когда жара начнется, тогда — да!
— Ну, значит, почудилось, — задумчиво пробормотал Павел, еще раз оглядывая берег.
Трамвай ждать не хотелось, и они прошли до метро пешком. Светка села в подошедший автобус. Дальше проводить не разрешила, сказав, что рано еще до дома провожать. Пригласила заходить в пиццерию и, помахав через стекло, исчезла.
Павел постоял немного, глядя ей вслед. Пожалуй, действительно рановато набиваться в гости. Эх, то ли дело было при светлом князе, да и позже неплохо жилось. Ладно, Волохов огляделся, увидел вывеску ресторанчика на соседнем доме и решительно зашагал туда.
— Не понимаю, — нахмурился полковник, — не понимаю и все! Ну ладно, избили отморозки пьяные или под наркотиком. Убили ненароком. Но пальцы отрезать?
Он помотал головой и скривился, будто у него разболелся зуб.
