тайников — ты и сам видишь. Вербовка рекрутов.
— Для кого и зачем?
— Этого мы не знаем, у нас только основная идея. Сейшенс был захвачен первым и с тех пор помогал с вербовкой. В определенное время года мы чувствовали необходимость ставить ловушки, и ничего не могли с этим поделать. Насколько мы можем судить, на Янусе с давних времен была своя цивилизация. Они работали с природой, не стараясь подавлять или управлять ею. Машин у них не было. Настало время, когда эта раса стала клониться к упадку и в конце концов была разорена и уничтожена.
— Ларшами! — перебил Нейл. — Я помню!
— Помнишь? Дерек тоже помнит, а Пит, я и Монро — нет. Мы из более раннего периода. Во всяком случае, после падения Ифткана выжило очень мало. Однако, в этой горсточке оставшихся в живых, по- видимому, были ученые. Они сконструировали сундучки с сокровищами, закопали некоторые из них и оставили ждать. Они наверняка надеялись или предполагали, что либо возникнет, либо придет из космоса другая раса и включит эти устройства.
Тот, кто возьмет в руки особо приглянувшийся ему предмет, принимает изменение личности и тела в соответствии с особенностями тайника. Мы не знаем, каким образом это срабатывает, но есть какая-то связь между нашедшим и одним из предметов этой коллекции.
— Но если Пит Сейшенс был перворазведчиком Инспекции, то он должен был высадиться здесь… — Нейл уставился на Тори.
— Примерно сто двадцать лет назад? — Тори кивнул. — Да.
— Но он же… он же молодой! — возразил Нейл.
— Мы не имеем понятия о продолжительности жизни Ифта и не знаем, что случилось с нашими телами во время Зеленой Болезни. Можно только сказать, что после изменения мы почти не стареем. Я нахожусь здесь почти семьдесят пять планетарных лет. Но число измененных растет очень медленно, потому что не все спрятанное находится, и не на всех людей действует.
Нейл пытался переварить мысль о нестареющем организме. Он знал, что некоторые чуждые расы стареют неизмеримо медленнее, чем земное племя. Но каким образом такое изменение сработало в земном организме?
— Тайники притягивают только определенный тип людей, — продолжал Тори. — Но методы отбора таких привлеченных и контроль над ними опять-таки неразгаданная тайна. Нас всего чуть больше сотни, из них тридцать — женщины. Родилось пятеро детей, они — изначальные Ифты, и воспоминаний у них поэтому нет. Мы все еще обязаны ставить ловушки.
Сейшенс и я как раз выполняли эту миссию, когда нас взяли в плен.
— Вы жили в Ифткане?
— У нас там база. Именно там Пит нашел первый клад, с которого начался путь всех нас. Но наш новый дом на западе, за морем. Пока мы не узнаем побольше, мы должны терпеливо ждать и делать все, что можем, для восстановления нашего рода.
— До каких пор?
— До тех пор, пока мы снова не станем нацией. Ты знаешь Первый Закон: мир, населенный разумными аборигенами и имеющий цивилизацию, имеет право выбора — присоединиться к Федерации или отказаться от всяких контак-тов. Со временем Янус будет нашим, и инопланетники не смогут удерживать эту планету против нашей воли.
— Но поселенцы…
— Они не аборигены. И они хотят изменить Янус по образцу своей родины, образцу узкому, бесплодному, смешному. Они мало увеличиваются в численности, потому что все больше и больше их уходит к нам. Этот мир для них неприветлив, и они радуются, когда находят тайник и оказываются в наших рядах, как это было с тобой и Эшлой. Какая часть клада привлекла тебя настолько, что ты взял ее в руки и оставил себе?
— Трубка, — тут же ответил Нейл. — Ее цвет… ее узоры. Что-то тянуло меня, только я не могу объяснить.
— А меня — статуэтка, — улыбнулся Торри. — Когда я ее нашел, я держал ее в руках чуть ли не всю ночь. Те, кто не может устоять перед этими вещами, становятся одним из нас. И в каждом — форма и поступки древнего Ифта. Я — Торри, но также и Килмарк из Ифтленсера. Я ухаживал за молодыми деревцами и изучал травы и другие растения.
— Никто из вас не пытался вернуться в порт, в поселок?
— А ты пытался?
— Да, но это был участок, у них суеверный страх перед лесом и всем, что приходит из него. А Зеленая Болезнь, по их понятиям, наказание за грехи. Естественно, они охотились на меня.
— А ты сам, когда туда пришел, хотел остаться? Эти люди были твоим народом?
— Нет.
— Мы думаем, что это тоже была часть плана: став Ифтами, мы впитали в себя отвращение к своему бывшему племени. Итак, если планирующие имели целью восстановить их расу независимых, настоящих Ифтов, то они считали, что мы должны быть в стороне от племени, к которому принадлежали раньше. И чем дольше мы живем в лесу, тем сильнее наше отвращение к иноземцам. Мы делаем набор среди них, но не смешиваемся с ними.
— А это? — Нейл указал на окружение. — Какую роль это играет?
— Мы знаем только то, что удалось собрать по крохам из воспоминаний.
Твоя Эшла, похоже, знает больше, чем мы. Ее ифтианская часть была не то жрицей, не то пророчицей в древние времена. Здесь есть силы, издавна враждебные Ифтам. Они снова зашевелились, потому что Ифты возродились через нас. Но что это и почему держит нас здесь — мы абсолютно не знаем.
— А скафандр?
Торри помолчал.
— Я много думал об этом. Не думаю, чтобы нормальный человек ходил здесь в этой штуке, хотя она из другого мира и такого типа, как я сам носил.
— Каковы границы этого места?
— У нас здесь самая узкая полоса леса, идущая на большое расстояние на север и юг. Кругом стена, через которую ты перелез, а за ней хрустальный лес. Мы делали разведки ночью, но не нашли ничего, кроме лестницы и стен с коридорами, и так и не поняли, куда они ведут и зачем они.
— Только? А где же то, что всем этим управляет?
— Мы не смогли установить место ЭТОГО. Мы обнаружили, что хрустальные деревья простираются на большое расстояние, но мы не могли далеко заходить из опасения, что там нас застанет день.
— Значит, вы так и согласились остаться в плену? — Нейл все больше и больше удивлялся недостатку предприимчивости со стороны пленников.
Торри криво улыбнулся.
— Ты думаешь, Ренфо, что мы полностью бездеятельны? Нет, не совсем.
Выход не всегда бывает открытым настежь. Со временем увидишь сам.
— Айяр! — вошла Эшла, держа в руках свернутый лист. — Смотри, ягоды сансан. Спелые! — она показала три грозди темно — красных плодов. Ее глаза затуманились. — Ах, как сладко пахнут их цветы в сезон Нового Листа!
— Иллиль, — спросил Торри, — ты вспомнила о Великой Цели?
— Многое, но еще недостаточно, — глаза ее вновь прояснились, но выглядела она несколько печально. — Я была уверена, что все вместе мы пробьемся, найдем потерянное. Тем более, что здесь Джервис, который был Мастером Зеркала. Но он оказался не столько Джервисом, сколько Питом, и мы ничего не смогли сделать. А остальные все из разного времени, разной власти. Может быть, в этом виновато Превращение Листьев?
— Превращение Листьев, Иллиль? — Сейшенс вошел следом и взял Эшлу за руку. — Что это такое?
Эшла нетерпеливо поморщилась.
— Когда мир был юн, и Ифты сильны и мощны, здесь был Голубой Лист.
