хохма просто классная'.
Дополнял запутанные силы, приводившие в движение наш семейный механизм, музыкальный союз, сложившийся между мной и Джимом. У нас были близкие музыкальные вкусы, хотя Джим имел несколько раздражающее пристрастие к джазу. На джаз у меня не было времени. Музыка – путешествие; джаз – тупик. Леность Джима не помешала ему стать вполне искусным гитаристом, и мы с ним создали супергруппу, впитав весь музыкальный талант, что наличествовал на последнем этаже дома 140 по Балхам-хай-роуд, Лондон ЮЗ12.
Как-то Джим сказал, что к таким благословенным названиям, как 'Грейсленд' и клуб 'Пещера'[18] скоро добавится новый адрес рок-паломничества. Поклонники рока будут толпой валить по этому легендарному адресу и стоять в почтительном раздумье: так вот где это было в те давние времена, когда два музыканта наперекор всему создавали то, что потом стало известно всему миру как 'балхамский стиль'.
Разумеется, это случилось много лет спустя после того, как я перестал верить, что когда-нибудь стану поп-звездой. В мире рок-музыки можно быть уверенным лишь в двух вещах. Во-первых, что имидж важнее таланта, а во-вторых, что в 2525 году будет вновь выпущен сингл 'В году 2525'[19]. Теперь мой возраст приближался к тридцати пяти, и брюшко росло с такой же скоростью, с какой редели волосы. Чтобы стать рок-певцом, надо хотя бы иметь внешность Кайли Миноуг. Я понимал, что индустрии поп-музыки не интересен жиреющий старый папик, вроде меня, так что мы с Джимом записывали песни исключительно ради удовольствия. Мы совершенно не рассчитывали, что наши записи когда-нибудь выйдут в виде синглов, а потому лабали музыку ради собственного развлечения. Но поскольку у меня имелось более-менее приличное звукозаписывающее оборудование, я считал, что можно время от времени посылать наши песенки в выбранную наугад музыкальную компанию – просто ради интереса. Я понимал, что нам никогда не предложат контракт, но мы ведь ничего не теряли. Так, смеха ради. Честно говоря, только сегодня нам вернули кассету с запиской, что в настоящее время данная компания не заинтересована в такого рода музыке, хотя сами песни понравились. Именно такого ответа мы и ждали. Скоты.
Хотя мои честолюбивые желания почти сошли на нет, я по-прежнему регулярно представлял, как сижу за клавишами, и вдруг звонит какой-нибудь высший чин от звукозаписи…
– Это Майкл Адамс? Тот самый Майкл Адамс, композитор, который сочинил музыку к рекламе сырных чипсов?
– Да.
– Я работаю в компании 'EMI' и считаю, что эта мелодия имеет все задатки стать хитом номер один. Если только мы сможем заменить китайца, произносящего: 'Осень сырно, осень вкусно' – на девушку, поющую: 'Я хочу почувствовать твой секс, дай же, дай скорей мне секс', то, думаю, мы добьемся ошеломляющего успеха. Наверняка!
Я понимал, что мечта эта выглядит слишком смелой, но окончательно проститься с мечтами нелегко, поэтому я писал песни, а Джим писал слова, и мы творили музыку в моей спальне, а история рок- н-ролла текла своим чередом. Особенно после того, как создание нашей последней демозаписи все откладывалось и откладывалась из-за более неотложных дел – посмотреть телевизор, например, или поменять экранные заставки на ноутбуке Джима. Я умудрился объединиться с человеком, у которого стимулов к труду было еще меньше, чем у меня. Трудолюбие у Джима отсутствовало начисто, зато трудоненависти было в избытке.
И все же накануне вечером мы договорились, что сегодня запишем две новые песни, и к вечеру мы взялись-таки за работу. Пока Джим настраивал гитару, я превращал спальню в звукозаписывающую студию. Собирал носки, включал усилители, складывал диван, подгонял длину микрофонных стоек.
– Как вы называетесь? – спросил Саймон, маяча в дверях в надежде, что ему позволят вскочить на борт.
– Название мы еще не придумали, – ответил Джим. – Есть предложения?
У меня в голове пискнул сигнал тревоги. Только не это, подумал я. Опять начинается наш вечный спор: как мы назовем нашу группу? Один из тех опасных и крайне нудных разговоров, которых никогда не должен начинать. Ибо как только втягиваешься в него, обратно хода нет. Роковые слова: 'Как мы назовем нашу группу?', произнесенные именно в этом порядке, обладают волшебными чарами – они способны вычеркнуть из твоей жизни половину дня.
– Да ладно вам, – сказал я, – давай начнем запись. Если мы станем обсуждать название группы, о деле можно забыть.
Все согласно кивнули. Джим, который надписывал наклейку на пленке, спросил:
– Хорошо, но что мне писать на наклейке?
– Ну, мне по-прежнему нравится название 'Экстракторы'.
– 'Экстракторы'? Ну нет, слишком панковское. Уж тогда лучше 'Вибраторы' или 'Душители'.
– Ха-ха! – отозвался я. – Только не это. Не будем вновь начинать этот спор. Просто напиши наши фамилии. Адамс и Оутс.
– Похоже на Холл и Оутс, – сказал Пол, который забрел в комнату с таким видом, будто его не интересует наш первый сингл. – Люди подумают: 'Надо же! Оутс расстался с Холлом и взял себе нового партнера'. А затем они сообразят, что это совсем не тот Оутс и выкинут кассету в мусорную корзину.
– Ладно, тогда наши имена: Майкл и Джимми.
– Похоже на братьев Осмонд.
– Стоп, стоп. Мы опять начинаем этот разговор.
Все согласились, я включил оборудование и подсоединил гитару Джима. Последовало короткое молчание, пока прогревались устройства, а затем я, словно что-то вспомнив, добавил:
– Пусть группа будет пока безымянной.
И произнеся это, я тут же понял, что допустил ошибку. Даже глаза закрыл от недоброго предчувствия.
– 'Безымянные'. А мне нравится, – сказал Джим.
Отовсюду послышался ропот одобрения, я попытался смолчать, но это оказалось невозможно.
– Нет. Под безымянной группой я имел в виду, что у нашей группы пока нет названия, а потому не надо надписывать кассету 'Безымянными'.
– 'Безымянные'. А ведь звучит, да?
– Да. Запоминается.
Я должен был задавить эту мысль в зародыше.
– Прошу прощения, но мы ни в коем случае не будет называться группой 'Безымянные'. Худшего названия я не слышал.
Но Саймон придумал еще хуже:
– А как насчет 'Группы поддержки'?
Мы с Джимом издали стон, так как хорошо знали, что каждая группа в мире рано или поздно считает, что было бы невероятно эксцентрично и оригинально называться 'Группа поддержки'.
Но это не охладило энтузиазма Саймона.
– Ну, понимаете, всякий раз, когда видишь афишу, там уже красуется ваше название. И вы можете подойти к организаторам и сказать: 'Мы 'Группа поддержки'. Наше название есть на плакате!'
– А когда станете знаменитыми, на плакатах станут писать: 'группа поддержки 'Группы поддержки'', – сказал Пол. – И вам придется играть дважды.
И он рассмеялся. Мы с Джимом качали головой, как два старых мудреца.
– Да, но что если у вас появятся постоянные поклонники? – вставил Джим. – Увидят они на плакате слова 'Группа поддержки' и пойдут слушать вас, но обнаружат, что вы не только переделали все свои песни, но и сменили состав. Или же увидев ваше название, они решат, что это не 'Группа поддержки', а группа поддержки какой-то другой группы. Это самое худшее название за всю историю рок-музыки.
– За исключением 'Щепотки цикория'.
– Ну да. За исключением 'Щепотки цикория'.
Да, из этого разговора не выбраться. Я был не в состоянии ему помешать. Подобно одной из добрых фей в 'Спящей красавице' я напрасно кричал и предупреждал, пока остальные, словно в трансе, шли к
