– Ну, Натти, ты, кажется, оделась вполне ничего. И ножка, гм…
– Дик Манкузо, ты бесстыдник и нахал!
Дик хмыкнул и пробурчал себе под нос:
– Которому осталось пять минут до смертной казни…
– Ой! Сиротка! Держите меня! Кому ты наступил на хвост, несчастный?
– Натти, детка, давай я буду сидеть за столом в позе безбрежного отчаяния, а ты наклонишься вот так, сверху, и тогда я припаду к твоей…
– Я сейчас припаду кому-то! Я так припаду, что припадки начнутся! Говори, чего хочешь, и выметайся!
– Хочу адрес одной девицы.
– Пойди и возьми, как говорили древние спартанцы.
– Ты не похожа на спартанку, Натти. Они меньше кушали и больше занимались фитнесом.
– Ударю.
– Не надо. Мне нужна та девка, которая дала интервью насчет Чико.
– Ого! Тебя повысили? Теперь ты штатный киллер?
– А вот за это я уже могу и обидеться.
– Можешь, но не станешь. Потому что адрес этой красотки у меня есть, это правда, но я должна быть уверена, что ты не причинишь ей вреда и не проболтаешься боссу.
– Натти, какого черта вы это напечатали?
– Мы в свободной стране, Манкузо.
– Да, но он платит вам зарплату!
– И ты считаешь, что за эту зарплату мы должны писать только о детских садах и домах престарелых, которые патронирует Пирелли? Девица подвернулась совершенно случайно, сама, можно сказать, нас нашла, а материал убийственный…
– Натти, ты дура? Он же в мэры собирается!
– Вот и хорошо. Это только прибавит ему популярности. Мэр с нимбом вокруг головы – несовременно! Пусть он будет живой, грешный, настоящий, пусть не побоится публиковать подобные интервью в своей собственной газете – на это избиратель клюнет.
– Деточка, мне кажется, ты слишком высокого мнения о нашем избирателе. В умственном смысле. Наш избиратель прочитает только часть, ту самую, где сказано, что Чико Пирелли – мафиози со стажем, скупивший все газеты и контролирующий прессу.
– Дик, занимайся своим делом, а я стану заниматься своим!
– Хорошо, но адрес давай сюда.
– Ты обещал!
– Обещал.
– Что ты обещал?
– Натти!
– Нет, скажи еще раз.
– Хорошо, убийца. Я обещал, что никакого вреда девице не будет. Я просто поговорю с ней. Если материал подойдет, тиснешь его завтра.
– Не учи меня! Записывай.
Морин смотрела на Мэг, открыв рот, и молчала. Впервые в жизни у учителя словесности не оказалось в запасе ни единого слова, по крайней мере, цензурного. Мэгги этого не замечала, устало откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза. Потом спросила, не глядя на сестру:
– Так что скажешь? Согласна?
– Пфрглст…
– Что? Не поняла, Мори…
– ТЫ ОФИГЕЛА, ДА?
Мэг немедленно очнулась и с интересом уставилась на сестру.
– Что это с тобой?
– Со мной? О, не обращай внимания. Ничего особенного. Для меня совершенно привычное дело – подменять свою сестру на сцене стрип-бара. Я, бывало, проверю сочинения по творчеству Байрона – и в стрип-бар бегу…
– Стоп! А почему ты произносишь «стрип-бар» так, как будто имеешь в виду «бордель»?
– Не передергивай, Мэг! Ты прекрасно знаешь, я никогда в жизни тебя не осуждала. Мне и в голову это не приходило. Но я не могу заменить тебя, это просто смешно…
– Конечно смешно! Такая корова! Да ты с шеста свалишься…
– Я – корова?! Да я худее тебя, к твоему сведению! И для того, чтобы вертеть попой и обниматься с железной палкой, хореографических талантов не требуется!
– Значит, теоретически ты меня заменить могла бы?
– Мэг, не бери меня на «слабо», поняла? И вообще, что значит – замени? Ты с кем-то там поссорилась, бежишь от него, боишься его – а меня подставляешь на свое место? Чтоб он меня прихлопнул, твой гангстер?
– Во-первых, он не убийца. Во-вторых, он не знает, где я живу. И не должен, по идее, узнать, девчонок я предупредила. Но мне на этой неделе должны звонить, это очень важно. Кажется, у меня появился шанс попасть в профессиональную балетную труппу, Морин. На Бродвей, представляешь?
– Это действительно здорово, но при чем здесь я?
– Тот парень, импресарио, должен позвонить, договориться и приехать ко мне домой. Я специально отпросилась в клубе на неделю, так что и целоваться с железной палкой тебе тоже не грозит. Просто поживешь у меня дома, ответишь на звонки и встретишься с тем парнем. У него мое резюме и портфолио, так что попросить о замене я могу только тебя.
– А если он предложит мне станцевать?
– Морин, я ж не в очередной клуб собираюсь устраиваться! Вы просто договоритесь, когда тебе, то есть мне, лететь в Нью-Йорк…
– Так вот, к твоему сведению, я тоже жду звонка по поводу работы, Мэг!
– Класс! Ты бросаешь свою богадельню? Молодец…
– Колледж, Мэг, колледж. Если ты в нем не училась, то это не значит, что он плохой. И в любом случае, я люблю свою работу, как и ты – свою. У меня замечательные коллеги…
– А как дела с Беном?
Морин сбилась, покраснела, начала перекладывать книги на тумбочке. Мэг понимающе кивнула.
– Ясно. Как всегда. Я же говорю, богадельня.
– Бен просто очень занят. На нем большая ответственность…
– Мужик, у которого нет времени разглядеть красивую женщину, ни за что отвечать не может. Он умственно неполноценен.
– Перестань, Мэг…
– Ладно, шучу. Слушай, а давай отнесемся к происходящему чуть проще, а? Как к игре. Ты заменяешь меня и дуришь мозги артистической богеме, а я заменяю тебя и морочу голову училкам в колледже. Ролевые игры это называется.
– Мэг, ты меня, конечно, извини, но вот как я не умею танцевать, так и ты…
– Читать я умею, не ври. Язык у меня тоже подвешен неплохо. Диссертацию писать мне не придется, вести уроки тоже, потому что лето. Таким образом, получается, что я запросто смогу пару дней поторчать у вас в учительской, заодно разрулю твои проблемы…
– О нет! Только не это! И у меня нет проблем.
– Есть, Морин, обязательно есть. Ты же зануда с заниженной самооценкой. На тебе наверняка все ездят, дают самые сложные поручения, посылают на симпозиумы, когда им самим неохота ехать, а зарплату не прибавляют…
– Мэг, мне интересно ездить на симпозиумы, понимаешь?
– Не понимаю. Потому что смотрю на тебя с ужасом. Тебе двадцать пять лет, ты красавица, у тебя прозрачная кожа и чувственный рот, у тебя темные глаза при натуральных золотых волосах, длинные ноги и высокая грудь, тугая попка…
– Заткнись! Откуда тебе знать про мою…
– Вообще-то я – твой близнец. И все, что есть у меня, автоматически есть и у тебя. Другой вопрос, как именно ты этим распорядилась.
– Я не пью, не курю, сплю ночью и работаю днем…
– Упрек принят, хотя и я тоже не пью и не курю – иначе долго не потанцуешь, – а что до работы, так я просто сплю, наоборот, днем, но это не очень страшно. Посмотри на себя. Где ты нашла эту фланельку? На помойке? Когда мыла голову в последний раз?
– Вче… Позавчера, но мне же не идти никуда сегодня…
– И слава богу! Сопли на голове, а не волосы. У тебя кондиционер в доме водится? Не который дует, а который моет?
– Я яйцами голову мою…
– Яйца, сестричка, нужны совсем для другого. Кстати, а мужчины? Мужчины у тебя есть?
– Что значит – мужчины? Их что, должно быть много?
– Их должно быть один, но часто и равномерно. Или много – но периодически и с удовольствием.
– Это распущенность.
– Это твое здоровье, Морин. Если бы ты мечтала о замужестве и работала над этим, я бы ничего тебе не сказала, но ты забилась в свою конуру… пардон, дом, милый дом, завернулась в выцветшую фланельку, обложилась книгами и шоколадками – и для тебя главное, чтобы мир от тебя отстал!
– Мэг, ты чего ко мне пристала, а? У тебя, можно подумать, все отлично в личной жизни…
Морин поперхнулась, увидев, как стремительно сбежала краска с разрумянившегося и сердитого личика ее сестры. Мэг словно разом постарела на десять
