снуют, смеются, бегают, толкаются; одним словом, толпа многолюдна и оживленна. Одни проповедуют среди улицы, увещевая прохожих подумать о спасении души, другие, расположившись верхом на ящике с инвентарем, чистят обувь, энергично и четко действуя щетками. Жизнь в Гарлеме не прекращается ни днем, ни ночью: в любое время можно заключить торговую сделку или постричься, в «Аполлоне», крупнейшем кинотеатре Гарлема, несколько раз в неделю даются midnight shows . В Гарлеме известно все, новости распространяются с молниеносной быстротой. Все друг друга знают; самые большие знаменитости джаза становятся тут похожими на прочих смертных. Иногда встречаются неожиданные объявления вроде «В парикмахерской просим не танцевать».
Сеансы, начинающиеся в полночь.
С самого начала в Гарлеме открылись крошечные кабачки, где пианисты исполняли в основном регтайм. Но чаще регтаймы играли на так называемых «квартплатных вечеринках» (house rent parties). Это танцевальные вечеринки, организованные для оплаты жилья, — хозяева звали платежеспособных гостей и из собранных средств оплачивали пианиста и квартиру. У пианистов таких вечеринок большой популярностью пользовалась манера «piano-stride». «Страйд» означает «большой шаг». Это слово дает образное представление об игре левой руки пианиста, которая, беря аккорд (на слабой доле) в более высоком регистре, чем бас (на сильной доле), делает «шаги» по клавиатуре; при быстрых темпах глаз с трудом поспевает за этими «шагами». Правая рука излагает тему или импровизирует узоры вариаций.
Вилли Смит «Лев» и Джеймс П. Джонсон — два первоклассных пианиста манеры «страйд». Вилли Смит (род. 24 ноября 1893 г. в Гошене, шт. Нью-Йорк) является одной из колоритнейших фигур джаза. Когда в 1917 году США вступили в войну с Германией, Вилли Смит пошел в армию и вскоре оказался во Франции. Сержант Смит служил в артиллерии; если у него появлялось немного свободного времени, он заходил в поисках фортепиано в опустевшие дома и играл. Он сражался, как лев, отсюда, возможно, и его прозвище. Впрочем, некоторые музыканты утверждают, что прозвище «Лев» он получил за восклицания, напоминающие отрывистое рыканье льва, которые он издает, напевая во время игры. Другие говорят, что «Лев» — это сокращение от «Иудейского льва», потому что одно время Вилли Смит подумывал стать раввином. Однажды я спросил Вилли Смита, какое из этих толкований он считает правильным. «Они все верны… Все, что говорят о Льве, — правда», — ответил он.
Лев играет полнокровно, с впечатляющим свингом, но умеет быть и удивительно тонким. Он сочинил много фортепианных пьес, среди которых есть прелестные мелодии с поэтическими названиями — «Весеннее эхо», «Утренний воздух», «Зыбь»; слушать их в исполнении автора — огромное наслаждение. Музыка Льва так свежа, нежна и изящна, что ее всегда легко узнать. Лев долго царил в Гарлеме (с 1920 по 1930 г.). У молодого пианиста не было ни малейшего шанса преуспеть без одобрения Вилли Смита. Новичок должен был сыграть перед Львом несколько вещей, и, если тот издавал удовлетворенное рыканье, счастливец становился посвященным в глазах всего Гарлема. Но если исполнение Льву не нравилось, он сам садился за фортепиано и с блеском исполнял злополучную пьесу, а опечаленный юнец шел домой и снова принимался за работу.
Смит оказал влияние на многих пианистов второго поколения, в частности на Дюка Эллингтона и Фэтса Уоллера. Восхищение Эллингтона Вилли Смитом было столь велико, что он сочинил в честь него пьесу «Портрет Льва», которую в 1939 году записал на пластинку в исполнении своего оркестра. Это очаровательный музыкальный портрет, очень изысканный и прекрасно передающий своеобразие индивидуальности Льва. Впрочем, в 1949 году Лев вернул своему последователю комплимент, записав фортепианное соло «Портрет Дюка», также весьма удачное.
Игра Джеймса П. Джонсона (род. 1 февраля 1894 г. в Нью-Брунсвике, шт. Нью-Джерси, ум. в 1955 г.), насыщенная бурлящим свингом, поначалу кажется менее привлекательной, но стоит вслушаться в нее внимательнее, как начинаешь замечать богатство мелодической фантазии этого пианиста.
Джеймс П. Джонсон — замечательный композитор. Джазовые оркестры часто играют его пьесы «If I could be with you one hour to-night», «Old fashioned love», «Charleston», «Runnin' wild» и другие. Джонсон создал много превосходных пьес в жанре регтайма — «Carolina Shout», «Steeple Chase», (или «Over the bars»), «Daintyness Rag», «Gut Stomp», «Caprice Rag». Как и Вилли Смит, он любит использовать в качестве основы своих произведений мотивы классических композиторов; так, прообразом одной из тем в «Caprice Rag» служит мелодия Шопена.
Джеймсу П. Джонсону принадлежит первая выдающаяся джазовая пластинка — «Carolina Shout» (1921), причем он записал эту пьесу и на перфоролик. «Carolina Shout» пользовалась огромным успехом у джазовых пианистов. За пианолой (механическое фортепиано) они запоминали музыкальный текст, потом прокручивали пластинку и слушали нюансы игры, свинг Джеймса П. Джонсона.
Самым знаменитым последователем Джонсона является Фэтс Уоллер, хотя кое-что он почерпнул и у Льва. Влияние Джеймса П. Джонсона на формирование Уоллера было столь велико, что слушая старые записи Фэтса, его легко спутать с Джонсоном. Томас Фэтс Уоллер родился 21 мая 1904 года в Нью- Йорке в семье пастора. Готовя сына к церковной карьере, отец обучил его игре на органе. Но джаз с непреодолимой силой влечет юного Томаса. В пятнадцать лет он становится джазовым пианистом, в семнадцать — руководителем небольшого ансамбля, а в 1922 году уже записывает свою первую пластинку с фортепианным соло «Birmingham blues» и «Muscle shoal blues». Фэтс Уоллер не жалел о том, что научился играть на органе, его часто приглашали в гарлемские кинотеатры сопровождать музыкой демонстрацию немых фильмов. Эта музыка была такова, что джазмены толпами валили в кино — фильм их абсолютно не интересовал, привлекал только органист. В 1926— 1929 годах Уоллер записал много великолепных органных («Lenox Avenue blues», «Beale street blues») и фортепианных соло («Handful of keys», «Numb fumblin'», «Smashing thirds», «Valentine Stomp»)
Прозвище «Фэтс» (Толстяк) дали Уоллеру за тучность.
Фэтс Уоллер был еще более плодовитым композитором, чем Джеймс П. Джонсон и Вилли Смит Лев. Его пьесы входят в репертуар джазовых оркестров. Среди них «Honeysuckle rose», «Black and Blue», «Ain't misbehavin'», «Keepin' out of mischief now», «I've got a feeling I'm falling».
Уоллер приобретает в Гарлеме все большую известность и уже к 1930 году становится столь же популярным, как Джонсон и Лев. Но широкую публику Фэтс покорил только тогда, когда начал петь. У него был превосходный голос, и пел он с большим свингом. В глупые модные песенки, которые ему приходилось исполнять, он иногда вносил много юмора, переделывая слова и придавая им неожиданную остроту.
Уоллер был единственным музыкантом, умевшим свинговать на органе — инструменте, по мнению многих, не подходящем для джаза. Но прежде всего Фэтс Уоллер был чудесным пианистом. Благодаря богатейшей мелодической и гармонической изобретательности он полностью преображал самую бесцветную тему. Его исполнение отличалось удивительной полнокровностью и непринужденностью, огромным свингом. Игра Фэтса спокойна и вместе с тем бодра, изысканна и мощна. Кроме того, Уоллер был прекрасным пианистом оркестра. К счастью, до нас дошли многие его записи. С большим удовлетворением отметим, что все они великолепны. Не считая Армстронга и еще нескольких, трудно найти джазового музыканта, чье вдохновение было бы так постоянно и ровно, как у Фэтса.
Фэтс Уоллер умер в расцвете сил 15 декабря 1943 года.
В 1920-1930 годах в Гарлеме играли и другие хорошие пианисты — Джо Тернер, Корки, Дон Фрай, однако их уровень гораздо ниже уровня вышеупомянутой «Великой тройки» и Эрла Хайнса, царившего в это время в Чикаго. Иногда между этими выдающимися пианистами завязывались музыкальные соревнования. В книге «Жажда жить» Меззров рассказывает об одной памятной ночи: «К Фэтсу Уоллеру пришли около четырех ночи… Корки первым уселся за фортепиано и начал с „Tea for two', мелодии, с которой Вилли Лев умел проделывать любопытные штучки. Вдруг Вилли вскакивает и говорит Корки: „Ну-ка подвинься, косолапый, дай я тебе подыграю', — и начинает играть партию правой руки, Корки берет бас. Потом Вилли, не сбавляя темпа и не пропустив ни единого такта, вытесняет и левую руку Корки. Играет несколько минут. Затем наступает очередь Фэтса — он вытесняет Вилли тем же способом, каким Вилли вытеснил Корки. Чем дальше, тем неистовее становится музыка; фортепиано дают передышку только тогда, когда Фэтс говорит: „Сейчас я всех вас примирю'. Он зовет шофера и что-то шепчет ему на ухо. Тот выходит и вскоре возвращается с Джеймсом П. Джонсоном, который еще протирает слипающиеся глаза. Но как только он очутился у клавиатуры — кончено!… И сеанс затягивается на несколько часов…»
