телевизор. Потом вышел из квартиры, аккуратно закрыл дверь и спустился к гаражу. Потом он целый день колесил по городу, распевая во всё горло: «Я — ДЯк», истребитель, мотор мой звенит, небо — моя обитель' и беспричинно смеясь. Он пока не знал, зачем пустился в путь, чего он ищет на питерских улицах. Но на душе его было так легко, так свободно, что думать о мотивах собственных поступков совсем не хотелось.
Ближе к вечеру, когда улицы уже заметно опустели, дед остановился на одном из перекрестков. На светофоре горел красный свет, а рядом притормозил и тоже остановился огромный черный «Мерседес- 600». За рулем «мерседеса», выставив локоть в открытое окно, сидел «браток», вылепленный прямо-таки по шаблонам народных анекдотов. Был он огромен, бритоголов, затянут в спортивный костюм фирмы «Адидас»; с бычьей шеи его свисала золотая цепь в два пальца толщиной. Браток, очевидно, любил громкую музыку.
— Айнц, цвай — полицай! Драй, фир — гренадир! — надрывались динамики встроенной стерео- системы.
Браток, смежив веки, кайфовал под этот лязг и грохот.
Дед отвел взгляд, и в поле зрения его попали шесть сплошных белых полос на асфальте. Что-то случилось — заурядная дорожная «зебра», обозначающая пешеходный переход, вдруг обрела особый и необычайно древний смысл. Дед положил руку на рычаг переключения скоростей. «Запорожец» медленно- медленно поехал задним ходом, одновременно разворачиваясь на дороге так, чтобы встать перпендикулярно «мерседесу». И как только правый передний бампер поравнялся с дверцей машины братка, дед вдавил педаль газа до упора. «Запорожец» прыгнул вперед и со скрежетом вмял дверцу. Посыпались осколки. Оглушительная музыка стихла, а браток раскрыл рот, не веря, что всё это происходит наяву. Пока он соображал, дед подал «Запорожец» назад и, выкручивая баранку, стал объезжать «мерседес».
— Убью, сука! — заорал наконец браток. Он попытался выбраться из автомобиля, но искалеченную дверцу со стороны водителя перекосило и заклинило, и браток только бессильно матерился, пытаясь ее открыть. Когда он догадался воспользоваться другой дверцей, было уже поздно: дед завершил маневр, протаранив и ее.
— Ах ты, козел! — оставив попытки выбраться наружу, браток нагнулся, а когда выпрямился, то дед увидел у него в руке пистолет системы Вальтера, коллекционная модель «Армее».
Браток сделал шесть выстрелов, но ни разу не попал: видно, руки сильно тряслись.
— Дурачок, — сказал дед ласково. — Не получится у тебя ничего. Куда тебе с великими тягаться…
«Запорожец» уехал в сторону заходящего солнца. Его номерных знаков никто разглядеть не успел.
Восстановление покалеченной машины заняло у моего деда три месяца. На выправленном бампере он с помощью трафарета нарисовал красной краской первую пятиконечную звезду…
Глава двенадцатая. ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ ДЕТЕКТИВ.
Хотя новое задание категорически Ивану Ивановичу не нравилось, да и само поведение Черного Пса, этого изувера в «ветеранском» костюме, при внезапной встрече разозлило до предела, но ослушаться он не посмел, а начал оперативную разработку темы по всем правилам шпионского искусства.
По предварительным прикидкам получалось, что раненного в перестрелке у «Геркулеса» военнослужащего должны были доставить в военный госпиталь города Мурманска. Существовали, конечно, менее благоприятные варианты — достаточно взглянуть на карту Заполярья, чтобы убедиться: от забытой полосы, на которую воздушные пираты вынудили сесть норвежский военно-транспортный самолет, до, скажем, Кандалакши гораздо ближе, чем до Мурманска, а в Кандалакше свой военный госпиталь имеется. Впрочем, в Кандалакше пиратам пришлось бы слишком многое объяснять, а поскольку Черный Пес уверен, что в операции перехвата задействована очень небольшая группа лиц (будь по-другому, подробности стали бы известны в Министерстве обороны, где у Черного Пса имелись свои агенты), то весьма велика вероятность того, что они не захотят распыляться и уж тем более расширять круг посвященных.
(На самом деле, Женя Яровенко рисковать жизнью старшего лейтенанта Стуколина не стал и привез его в военный госпиталь в Кандалакше. Там возникли определенные проблемы, но, пока хирурги трудились над Стуколиным, Женя по специальному номеру дозвонился до советника Маканина, и оперативная группа, сформированная из членов исторической «комиссии», уже через два часа прибыла на выручку. Бородач, который был когда-то представлен офицерам части 461-13 «бис» как «представитель Мурманского Общества ветеранов», закрылся с хирургами госпиталя, быстро с ними о чем-то переговорил, и на следующий день микроавтобус, оборудованный для транспортировки тяжелых больных, увез старшего лейтенанта в Мурманск. Во всем остальном Черный Пес был прав. Советник Маканин действительно не хотел распыляться и расширять круг.)
Существовала еще одна проблема, решения которой Иван Иванович пока не нашел. Военный госпиталь — это военный госпиталь. Туда каждый день привозят военнослужащих с ранениями разной степени тяжести: самострелы, неправильное обращение с оружием, неуставные взаимоотношения. Как в этой массе раненых и покалеченных найти старшего лейтенанта ВВС, который неизвестно когда прибыл и который наверняка «залегендирован»? У Ивана Ивановича была одна идея, но в ее успехе он пока сомневался. Посылать же в госпиталь «пехотинцев» Мурата означало наломать дров и спалиться на месте.
В любом случае резидент понимал, что дело это исключительное и нужно действовать решительно и быстро, пока противник не окопался и не ушел в глухую оборону. Иван Иванович подумал и выбрал из своего агентурного списка человека, который мог бы справиться с этим делом лучше всего.
Воспользовавшись телефоном-автоматом, Иван Иванович позвонил этому агенту, назвал пароль, место и время встречи. Агент не выказал голосом удивления, хотя ему впервые предстояло увидеться со своим таинственным заказчиком и покровителем. До сих пор они поддерживали связь, используя ящики, которые агент абонировал в нескольких почтовых отделениях города.
Они встретились на берегу Семеновского озера, что в черте города Мурманска. Оба были с зонтами; дождь сделал паузу, но погода в это время года могла перемениться в любой момент. Несколько минут они прогуливались молча. Иван Иванович искоса посматривал на агента, пытаясь разглядеть в его движениях или в выражении лица признаки возбуждения или нервозности, но агент был словно высечен из камня.
«Профессионал, — подумал Иван Иванович, — кажется, я в нем не ошибся».
Профессионала звали Игорь Егоров. Ему было тридцать восемь лет, и еще три года назад он работал оперативником в мурманском уголовном розыске, но в конце концов, измученный придирками начальства, изнурительной и низкооплачиваемой работой, постоянными задержками с выдачей зарплаты, он из органов ушел и открыл собственное дело — частное сыскное агентство.
Агентство Егорова было небольшим (всего два сотрудника — он сам и его жена в качестве секретарши), но пользовалось определенной популярностью у обеспеченных слоев населения. Игорь брался за любую работу. Проследить за супругой банкира, не имеет ли она любовника на стороне? Пожалуйста. Набрать компромата на кандидата в депутаты? Будет сделано. Провести обыск квартиры в отсутствии хозяев? Без проблем.
Егоров часто переступал закон, но у него остались друзья в органах, и ему многое сходило с рук. К тому же он прекрасно ориентировался в расстановке сил и знал, кому, сколько и когда надо дать на лапу, чтобы и дальше заниматься своей частной предпринимательской деятельностью.
В свое время Иван Иванович поручил ему три дела: одно — проверочное и два — настоящих, и был приятно удивлен расторопностью частного детектива. К тому же Игорь Егоров никогда не задавал лишних вопросов, и это Ивана Ивановича вполне устраивало.
— Дело очень срочное, — сказал Иван Иванович.
