он понял, что, перебирая версии, старательно обходит наиболее вероятную и самую страшную. Ответный удар. Это ответный удар!
Не хотелось думать об этом. Сознавая всю серьезность операции «Испаньола», Лукашевич до сих пор приучил себя видеть в процессе перехвата чужих военно-транспортных самолетов забавное и скоротечное приключение, которое, надо полагать, скоро закончится к удовлетворению тех сил, которые представлял советник Маканин. Ну не может потенциальный противник неделю за неделей слать грузы по одному и тому же маршруту, неделю за неделей теряя их. И Громов, вон, тоже так считает. А уж после перестрелки у грузового люка второго «норвежца» и подавно. Возможность вылазки противника в часть 461-13 «бис», то бишь в источник всех своих бед, Лукашевич не мог и вообразить. Слишком глупо так подставляться. Нет, конечно же, причина тревоги в другом. Со временем всё прояснится, и он, старший лейтенант Лукашевич, сам посмеется над своими страхами.
— Двести тридцать первый, вы на месте? — прозвучал в шлемофонах голос дежурного.
Старший лейтенант вздрогнул от неожиданности.
— Дурацкий вопрос, — огрызнулся он недовольно. — Где же мне еще быть?
— Спокойнее, старший лейтенант. С вами будет разговаривать командир. Лукашевич насторожился.
— Алексей?
— Слышу вас, товарищ майор, — бодро отозвался Лукашевич.
— Алексей, — голос Громова звучал как обычно — бесстрастный твердый командирский голос, — на нас было совершено вооруженное нападение. Его удалось отразить. Почти без потерь…
Лукашевич заерзал. Все-таки нападение! Значит, они решились… Сволочи!.. Погоди, Костя сказал: «удалось отразить почти без потерь»… Что значит «почти»?
— …В момент нападения, — продолжал Громов всё тем же бесстрастным голосом, — на КПП находился сержант Яровенко. Он погиб…
Сержант Яровенко? Это кто?.. Погоди, погоди… Это Женя!.. Не может быть! Этого не может быть!
— Не может быть, — вырвалось у Лукашевича. Глупо, конечно. Костя не шутит с такими вещами.
— Женя погиб, Алексей. Нападавшие убили его.
— Они еще здесь? — быстро спросил Лукашевич. — Вы захватили кого-нибудь?
Выброс адреналина был сильнейший, перед глазами у старшего лейтенанта всё поплыло, но он был готов действовать. Раздавить мразь, раздавить!.. Чтобы и следа мокрого не осталось!..
— Нет, — ответил Громов. — Нам не удалось никого захватить. Они ушли, Алексей. Убили Женю и ушли.
Как же так?! Костя выпустил их после того, как они убили Женю?
Громов словно прочитал его мысли.
— Мы были вынуждены отпустить их, Алексей, — объяснил он. — Но они не могли уйти далеко.
— Я догоню их, командир, — живо откликнулся Лукашевич. — Догоню и уничтожу.
— Что ж, — сказал Громов. — Другого выхода я не вижу. Догони их, Алексей. Догони и уничтожь. Это мой приказ.
— Слушаюсь, командир!
— Наведения тебе не будет, — продолжил майор постановку боевой задачи. — Ищи их сам. Визуально. Черный «джип». Идет от нас по главной трассе. Свернуть ему некуда. Когда обнаружишь их, доложи.
— Есть.
— Повтори задание.
— Догнать черный «джип» с противником, идущий в юго-восточном направлении по главной трассе. При обнаружении «джипа» доложить. Противника уничтожить.
— Всё правильно, товарищ старший лейтенант. Выполняйте приказ, — подытожил Громов, после чего добавил тоном ниже: — Ну с Богом, Алексей.
Инициативу перехватил дежурный. По его дрожащему голосу было ясно, что он потрясен.
— Двести тридцать первый, взлет разрешаю, — проинформировал дежурный; тут он замешкался. — Ваш эшелон [65]… э-э-э… на ваше усмотрение… Выполняйте задание!
Лукашевич запустил двигатель. Дождался, когда тот наберет рабочие обороты, и отпустил тормоза.
Взлетно-посадочная полоса быстро побежала навстречу. «МиГ» потряхивало на стыках бетонных плит.
— Взлетаю на форсаже, — сообщил Лукашевич дежурному.
Когда разгоняющийся истребитель достиг скорости принятия решения [66], старший лейтенант плавно потянул ручку управления на себя, и бешено вращающиеся колеса шасси оторвались от бетона. Тряска немедленно прекратилась.
Лукашевич сделал вираж над городком, набрал высоту, примеряясь. Облака сегодня шли низко (нижняя граница — четыреста метров, толщина слоя — двести метров, облачность — восемь баллов), и Алексей прикинул, что, видимо, придется держать предельно малую высоту — иначе о визуальном контакте с противником и речи быть не может, Он нагнал их быстро. Еще бы — скорости несопоставимы. Черный жук полз по серой ленте грунтовки, следуя всем ее прихотливым изгибам. Лукашевич взглянул на индикатор на лобовом стекле АСП-17МЛ. Радиолокационная станция истребителя «взяла» цель, хотя «джип» по своим линейным размерам находился на пределе чувствительности этой аппаратуры. За эти несколько секунд, пока старший лейтенант соображал, как будет проще уничтожить цель, чтобы те, кто сидит в машине, не успели разбежаться, «МиГ» обогнал «джип», оставив его далеко позади. Тут Лукашевич спохватился и доложил:
— База, на связи двести тридцать первый. Цель — в пределах видимости. Буду атаковать 'иксами [67]' с заходом в передней полусфере.
— Вас понял, двести тридцать первый, — отозвался дежурный. — Атакуйте.
И еще одну фразу донесли до старшего лейтенанта Лукашевича радиоволны — фразу, произнесенную тихо, но внятно майором Громовым:
— Убей их, Алексей, — сказал майор.
В этот момент в кабине «джипа», набитого боевиками, словно консервная банка кильками, разгорелся спор. Они увидели истребитель и теперь рассуждали, какие последствия для них это может иметь. Точнее, пытались рассуждать. Получалось плохо.
— Это истребитель из части! — заявил уверенно Юсуф, по возрасту самый старший в команде, правая рука Мурата. — Он прилетел мстить. Не нужно было убивать солдата.
Мурат поморщился. Он сидел в кресле рядом с водителем, на коленях у него лежал бесшумный автомат.
— Его нужно было убить, — ответил он, даже не повернув головы. — В таком деле нельзя без крови. А истребитель может летать сколько угодно. Это перехватчик, на них вешают ракеты «воздух-воздух». Нам он не страшен.
— Останови машину, — сказал Юсуф водителю. — Кроме ракет на перехватчиках устанавливают скорострельные пушки. Так умирать глупо!
Мурат снова не обернулся. Но голос его изменился. В нем зазвучала сталь.
— Здесь приказы отдаю я, — напомнил Мурат. — Только я. И мы поедем дальше.
Водитель молча кивнул, продолжая рулить и таким образом демонстрируя Мурату свою лояльность. Но в отличие от него кое-кто из боевиков зароптал. Они, видно, тоже считали, что так умирать глупо.
— Кто-то выражает сомнения в моем праве принимать решения? — поинтересовался Мурат с ленцой. — Что ж, я никого не держу. Притормози, Азеф.
Водитель притормозил, «джип» поехал заметно медленнее. Теперь они представляли почти идеальную мишень. Мурат словно испытывал своих боевиков на прочность.
— Я никого не держу, — повторил он. — Любой может выйти. Сейчас. Но пусть тот, кто решится
