возгласами.
— Девятый Железный, — вздохнул Клавдий. — Отличные рубаки, но и они…
— Но и они не смогут остановить тварей Разлома, понимаю, — процедил Император. — Если бы ты знал, Клавдий, если б ты знал… сейчас я отдал бы всё, пошёл бы на союз с кем угодно, только чтобы…
— Радуга, — вдруг произнесла Сеамни. — Нам нужна вся её мощь. А ещё — магия крови.
Клавдий втянул голову в плечи, словно ожидая внезапного удара.
— Госпожа, — выговорил он совершенно несвойственным ему умоляющим тоном. — Какая «магия крови»? О чём вы? Это же… это же… невозможно, невероятно!
— Нерг потребовал от нас именно этого права, — хладнокровно произнесла Дану. — В хаосе нынешнего времени, когда они могли сами взять всё, что угодно, я вижу их просьбе только одно объяснение — всебесцветные сами ужасно боялись.
— Чего? Чего они могли бояться?! — не выдержал проконсул. Император слушал молча, не вмешиваясь.
— Боялись восстания тех, кого они собирались тащить на алтари и жертвенники. — Сеамни не колебалась. — Им нужно было направить их ужас и ненависть на тебя, мой повелитель, — при людях Дану никогда не называла Императора Гвином. — И, быть может, дело тут не только в восстании… — Она вновь погрузилась в раздумья.
Клавдий вздохнул.
— Союз с баронами — это, конечно, правильно. Вот только как их уговорить, если даже твари Разлома их ни в чём не убедили?
— Что может потребовать Брагга, я примерно представляю, — невесело усмехнулся Император. — Восстановить звание коннетабля, возродить Коронный Совет…
— И выдать замуж за Императора Мельина свою дочь, — докончила Сеамни, улыбаясь. — Вполне здравые условия, если подумать. На месте повелителя я бы не колебалась.
— Что у тебя за шутки, Тайде… — поморщился правитель.
— Я не шучу, — совершенно серьёзно возразила Дану. — Если для союза с Браггой достаточно будет этого, надо соглашаться. С тем чтобы использовать всю силу Радуги.
— Мир с Браггой не означает мира с Радугой, — возразил Клавдий. — Маги претерпели от нас совершенно несравнимый ущерб. Их требования могут оказаться…
— Маги запуганы, — жёстко бросила Сеамни. — Они хорошо запомнили ту кровавую трёпку. Без баронов и их дружин они — ничто. На открытый бой с легионами они больше не осмелятся. Если Брагга подпишет мир — никуда не денется и Радуга.
— Похвальная уверенность, — не сдавался проконсул. — Но чья-то уверенность ещё не означает непременно такого же исхода, и потому…
— Повелитель, чародейка Сежес. — Кер-Тинор ловко, как умеют только Вольные, развернул коня. Позади, сидя по-женски, боком на спокойном мерине, рысила волшебница, бледная как смерть, с наскоро закрученными волосами.
— Мой император. — Она поклонилась. Куда ниже, чем в те времена, когда правитель Мельина только-только вступил на трон.
— Что нергианец?
Сежес чуть потупилась, словно чего-то стыдясь.
— Он не человек, повелитель.
— Я это уже слышал, чародейка. Какие-нибудь доказательства? Пожалуйста, только кроме его «нечувствительности к боли». Об этом я уже слыхал.
— Я пробила его барьер. — Сежес нервно облизнула губы. — Это немало мне стоило, но я взяла его за жабры. А потом… мой Император, он даже не орал, как все люди. Я этот вой ни с чем не могу сравнить. Однако он по-прежнему не ответил ни на один вопрос. Я пошла дальше. Стала вскрывать его — живьём. И вот тут-то и увидела… — Она побледнела и отвернулась. Казалось, её вот-вот вырвет.
— Что же именно? Не тяни, Сежес, у нас и без того давно вышло всё время! Резать, значит, могла, а рассказать — затошнило?!
— Прошу прощения, мой Император, но… действительно замутило, — призналась чародейка. — Я увидела два сердца. Два желудка. Кишечник, в котором, простите, кишки извиваются, как змеи, раскрывают пасти и норовят цапнуть меня за палец. И всё это сизо-лилово-фиолетовое, как и его кровь. Я резала — а он продолжал жить, дышать и осыпать меня проклятиями. Убивать тварь я не стала — на то не было повеления моего Императора. Но одно могу сказать теперь точно — он не человек. Не эльф, не Дану, не орк, не тролль, не кобольд — не из известных нам рас и народов. Это нечто совершенно новое. Небывалое. Неведомое. И оно все эти годы жило рядом с нами, а мы, Радуга, ничего даже не заподозрили!
— Понятно, — оборвал чародейку Император. — Что ж, достойно Нерга, очень достойно. В принципе трудно было бы и ожидать чего-то другого. Как ты думаешь, Сежес, может эта тварь оказаться просто искусственно выведенным монстром, подобно тем, что вылуплялись в зверинцах Радуги?
— Конечно, этот ответ напрашивается, — кивнула Сежес. — Но Радуга, если можно так выразиться, подгоняла подобное к подобному. Мы делали всяких бестий, и летающих, и ныряющих, и ползающих, но у них у всех наличествовала красная кровь. И, разумеется, по одному сердцу. Мы оставались в рамках заданного Природой и потому…
— Ты можешь поручиться, что Нерг не продвинулся дальше? Всё-таки он мало походил на остальные Ордена Семицветья.
— Это нечеловеческая логика. — Сежес покачала головой. — Я имею в виду — те, кто сотворил этого «посла», рассуждали не так, как мы, люди, или, к примеру, гномы.
— Не пойму, мой Император, какое это отношение имеет к тварям Разлома, — вмешался Клавдий. — Я и так всегда знал, что выродки они там все, в этом Нерге. Ну, достопочтенная Сежес доставила нам наглядное доказательство. Только как это нам поможет остановить нашествие?
— Сама ломаю голову, — буркнула чародейка. — И ничего, кроме магии крови, на ум не приходит.
— Сговорились вы все, что ли?! — нахмурился Император. — Только и слышишь, мол, «магия крови, магия крови»! Кто будет отбирать людей для жертвенников, ты, Сежес? Иди, выбирай! Только не забудь их об этом предупредить.
Волшебница совсем понурилась.
— Мой Император, — проговорила она еле слышно. — Я… я вывернула наизнанку свою память, я мучила всех, кто пошёл со мной. Я искала решение. И — не смогла. Это не поединок, когда противника можно ткнуть в сочленение доспеха тонкой шпагой, решив дело одним уколом. Тут надо бить пудовой кувалдой, рассчитывая, что нагрудник не выдержит и проломится, потому что у врага — ни щелей, ни даже самих сочленений.
— Я согласна с почтенной Сежес, — ровным голосом сказала Сеамни. — Магия крови — наш единственный шанс. Но следует также и примириться с Радугой. Я предложила повелителю взять в жёны дочь барона Брагги.
— Предлож… что?! — Чародейка чуть не поперхнулась, уставившись на Дану широко раскрывшимися глазами.
— Предложила заключить мир с мятежниками ценой династического брака, — холодно повторила Сеамни. — Конечно, Брагга потребует себе и титул коннетабля, и пост главы Коронного Совета… но это уже несущественно.
Сежес пристально вгляделась в лицо Сеамни. Та не дрогнула.
— Я должна попросить у тебя прощения, дочь Дану, — каким-то жестяным, дребезжащим голосом проговорила чародейка. — Ты… удивила меня. Прости. Прости за то, что я… скверно о тебе думала.
— Ничего, — безмятежно кивнула Сеамни. — Все мы совершаем подобные ошибки. Я тоже не исключение. Ты тоже прости меня, Сежес. Я… я тоже думала о тебе недостойно.
Наступило неловкое молчание.
— Всё это, конечно, очень трогательно, — прокашлялся Клавдий. — Но козлоногие напирают, и нам надо вывезти из Мельина все ценности, объявить жителям, чтобы уходили, поставить в строй легионов всех здоровых мужчин…
