ушей. — Непереносима, как есть непереносима. Но так на то я и Эфраим и не зря уж сколько веков Эвиал из края в край собственными крыльями отмеряю. Приноровился, приспособился. Молодые-то, они да, на полёт стрелы не приблизятся. А я — ничего, хотя голова, конечно, гудит.
— У-у-у… м-ма…
— Не бойтесь, сударыня настоятельница, — усмехнулся Эфраим, вновь показав клыки отменной остроты. — Кого я спас, того я не… м-м-м… словом, тот в полной безопасности.
Судя по бледным щекам и трясущемуся подбородку, мать настоятельница не верила в это ни на грош.
— Почему же ты решил, что помогать надо именно нам, а не, скажем, преподобному Этлау?
— Потому, государыня моя Мегана, что он — преподобный. Этим всё и сказано. Да и потом…
— Что «потом»?
— Ночной Народ чувствует, что беда близко, — понизил голос вампир. — Я-то это знал уже давно, просто не мог понять — когда именно. А теперь понял. Что, образ кровью заплакал?
Мегана молча кивнула.
Эфраим вздохнул.
— Этого я и ждал, — проговорил он еле слышно, скорее даже проскрипел, подобно старому дереву. — Красные слёзы. Кровь Гнева Его. Дождались, святоши аркин-ские. Довымаливали «последний суд». Вот он им, суд последний. Только там ни правых, ни виноватых не будет. Высосут из Эвиала всё и… гм… бросят шкурку пустую. Тут уж вы мне поверьте, государыни мои. Вампир вампира издалека чует.
Настоятельница громко всхлипнула.
— Что же делать, Эфраим? Ночной Народ…
— Ночной Народ готов встать рядом с людьми, эльфами, гномами — всеми, кто хочет и может сражаться с Ним, — торжественно проговорил старый вампир. — Мы-то хотим простого. Чтобы Эвиал оставался таким, как прежде, вот и всё. Нам даже не надо «мира». Мы просто хотим быть.
Мегана молча кивнула. Наступили времена, когда союзников не выбирают.
— Отдохните, государыни мои. С полуночи вновь в дорогу пустимся, мне под луной летается легче.
…Оранжеватый диск гордо выплыл на безоблачное небо, и огромная летучая мышь вновь взмыла над дикими джунглями Кинта Дальнего.
— Мы начнём сегодня. — Вейде стояла над угасающим костром. — Соэльди, милочка, у тебя есть что-нибудь новое о Салладорце? Дни идут, у нас всё меньше времени.
— Он далеко, — негромко откликнулась молодая нарнийка. — Где-то за океаном. В Империи Клешней, наверное. Или…
— Или на Утонувшем Крабе, — закончила за неё Вейде. — Во всяком случае, он и не подумал присоединиться к своим выкормышам, стоящим у стен Аркина. Очень, очень похоже на Эвенгара. Что ж, отлично. Нам он не помешает. Айлин, сестра, твои помощники — все на местах?
— Все на местах, сестрица, — однако в голосе нарнийской волшебницы прозвучала и ощутимая ревность.
Анэто глубоко вдохнул. «Ну что ты, ты же не мальчишка, ты маг, ты прошёл все ступени, ты глава Белого Совета, ты бывал во многих сражениях, а сейчас…
А сейчас ты робеешь, как мальчик. Потому что твои очень немалые по людским меркам года — ничто по сравнению с теми тысячами, что за плечами той же Вейде или Айлин. Королева Вечного леса сама видела Спасителя! Да за её рассказ должны были бы передраться все богословы Аркина — а её никогда ни о чём не спрашивали».
Он знал, что вдоль линий магической фигуры, раскинувшейся из конца в конец Нарна, сейчас застыли его молчаливые обитатели. Все огни в их владениях потушены, вся волшба умерла. Затаились даже Потаённые Камни, словно чувствуя творящееся.
Анэто вскинул голову, взглянув на чистое звёздное небо. Он вспоминал рассказы нянюшки, толковавшей, что Спаситель «живёт за небом». Огни на чёрном занавесе казались сейчас холодными, подозрительно уставившимися вниз гляделками, напряжённо и зло пытающимися высмотреть — что же это там устроили внизу мелкие двуногие букашки?
Великий Нарн напрягся, словно воин перед ударом. Ночной мрак растёкся под раскидистыми лапами, смешался с их тенями, положил мягкие бесплотные лапы на плечи всем и каждому, кто стоял сейчас по местам, готовый влить свою силу в невообразимое заклинание, созданное гением королевы Вейде.
Скопившаяся на земле темнота, прикрыв, словно щитом, зелёные волны леса, в свою очередь, смотрела в лицо звёздному куполу. Смотрела с гневным прищуром, словно в ожидании последнего натиска.
— Начинаем, — тихо проговорила Вейде, но проговорила так, что услыхали её все, от мала до велика, все, кто не спал сейчас в Нарне — а не спал никто.
— Милорд Анэто. — Ректор вздрогнул. — Пришёл ваш час. Пожалуйста, вон туда…
«Туда» было фокусом вычерченной Вейде магической фигуры. Анэто невольно поёжился, оказавшись на пересечении множества незримых линий, по которым сейчас плавно струилась сила. Скоро эта плавность сменится диким порывистым бегом, его будут раздирать накатывающие волны мощи; но пока всё тихо и мирно, а всё, что он чувствует, — лёгкая щекотка.
— Allaneo, — голос Вейде прозвенел лёгким колокольчиком, и в спутанных диких ветвях Нарна тотчас зашумел ночной ветерок.
— Nimmo! — прямо в лицо ректору брызнуло несколько дождевых капелек.
— Yarna, — потянуло жаром.
— Lakki, — под ногами содрогнулась земля.
Всё правильно, повторял себе Анэто, чтобы не дать волю постыдной дрожи. Всё верно, Вейде движется по стихиям, устанавливает связи, вливает их силу в обозначенные «звездой» пределы…
Он очень старался, но ледяной ужас пробивался в сознание с упорством штурмующего город полка смертников. Не помогали ни опыт, ни выучка. Ничего не помогало. Нагой и ничтожный, он стоял перед лицом предвечных сил, и им ничего не стоило раздавить дерзкого — даже не по злой воле, а просто потому, что оказался на пути.
Лес же оживал. Ветер качал вершинами, шуршал в кронах; журчали умолкшие было ручьи, Анэто показалось — он слышит жаркое сопение какого-то зверя, недоумённо уставившегося на игры двуногих хозяев Нарна.
Вейде замыкает Круг Жизни, вдруг понял ректор. Всё живое, что есть в Нарне, становится сейчас её войском. Начиная от мельчайшей травинки и кончая текущими с горных снегов ручьями. Всё незамершее, всё изменяющееся, всё бегущее. Неважно даже, дана ему речь или нет. Великая совокупность живого, черпающая силы друг в друге, вбирающая в себя магические токи, — всё это поднималось сейчас, стряхивая вековое беспечальное забытьё преходящего и устремляя взгляды к небу.
Телесные и бесплотные, эльфы, звери, птицы, духи — все затрепетали, подчиняясь железной воле королевы Вечного леса. Анэто ощутил медленный ток странных чар, устремившихся от неподвижной Вейде вдоль по уходящим далеко в лес лучам «звезды».
Конечно, ректор ордосской Академии не мог в единый миг расшифровать их. Но почувствовать, что это заклинания смерти и разрушения, — вполне. Что она задумала, эта эльфийка?
Он вслушивался, вслушивался, вслушивался — до звона в ушах от давящей тишины. Вейде звала. Её зов катился от края до края Нарна, отдаваясь эхом в долинах Железного хребта и на склонах Пика Судеб. Её слышали холодные волны Моря Ветров, спеша передать эстафету дальше — огненным горам на Волчьих островах, холодным льдам, что за ними; и ещё дальше, на запад и юг, мимо берегов Семиградья, туда, где угрюмо высились обрывы Левой и Правой Клешней.
По всему Эвиалу, из конца в конец ведомого и видимого мира, прокатилась короткая судорога, словно мир вздрогнул от боли.
Она зовёт мёртвых, вдруг понял Анэто. Мгновенный укол холодного ужаса — эльфы и некромантия? Удел жутких дуоттов и Даэнура?! Зачем, почему, при чём тут мертвецы, они ведь взялись за Спасителя?
