матери-Природы. Иссушенные тела — из них ушла влага жизни. Разрушение пустого города — падение всей обыденной жизни, которую уже не оживить. Ну а покрытие мёртвых тел, как нетрудно догадаться, означает их переход под власть Мастера над Прахом.
— Никогда не слышал, чтобы Его так называли, — удивился Анэто.
— И не услышите, — с прежней усмешкой проговорила Вейде. — Это имя помним только мы, эльфы, свидетели Его Первого пришествия.
Анэто с наслаждением глотал почти кипящее питьё. Ему очень хотелось поверить эльфийской королеве. Очень хотелось — тем более что она предлагала такое хорошее, логичное и во всех отношениях правильное объяснение…
Что-то мешало. В изящных построениях Вейде крылось что-то ещё, второе дно, и причём «второе» — это самое меньшее, скорее всего, если как следует поискать, так найдётся и третье, и четвёртое.
«Как ты думаешь, с кем ты имеешь дело? Вейде полтора десятка веков интриговала, маневрировала, выгадывала, стараясь отстоять свой Вечный лес от посягательств и Эбинской империи, и диких племён Замекампья, и от самого Мекампа, да и от Салладора тоже… Надеешься, что у неё всё окажется вот так легко, понятно и просто?..»
И всё-таки в одном ректор Академии не сомневался — сотворенное Вейде заклинание вобрало в себя куда больше силы, чем прошло сквозь него, Анэто. Чары работали, мощь не растратилась впустую; но вот только вопрос: на что же употребила её королева Вечного леса?
— Спите, мой дорогой маг, — ласково проговорила Вейде, отставляя пустую чашу. — Отдыхайте. Половина дела уже позади. Нынче ночью мы покончим со второй половиной. Спите, милорд.
Похоже, в глинтвейн они что-то подмешали, из последних сил борясь с накатывающей дремотой, подумал Анэто; веки смежались, сон накатывал необоримой волной.
…Вейде поднялась, бросила прощальный взгляд на мирно уснувшего чародея.
— Llaano ilteme, daimo. Спи крепко, глупый.
Г лава восьмая
Восемь остроносых драккаров плыли на юго-запад. День сменялся ночью, бесчисленные звёзды поворачивались на незримых хрустальных сферах, в свой черёд уступая место всевластному солнцу. Дымящий исполин Громотяг остался далеко позади; свежий попутный ветер надувал паруса, и гребцам капитана Уртханга почти не приходилось браться за вёсла.
Орки-кормчие вели своих морских коней давно известной дорогой, где, словно на обычном тракте, подробно сосчитаны и учтены дни пути, повороты и тому подобное. Ветра и течения, положения Солнца, Луны и звёзд — из года в год хаживавшие на крутобоких грозных красавцах старательно заносили это на чистые берёзовые дощечки — раскалённым остриём ножа, чтобы уж наверняка не стёрлось и не затерялось.
По ночам, не боясь никого и ничего, на мачтах поднимали сигнальные огни в раздутых и засушенных рыбьих пузырях. Путь хоженый — через закраину Моря Ветров на середину меж полуднем и закатом, к берегам Левой Клешни, туда, к широко распахнутой пасти морского залива, в самой глубине которого затаилась столица жуткой Империи.
«Всё возвращается на круги своя, — думала Клара, стоя на самом носу головного драккара и обхватив руками высоко взнесённую шею деревянного чудовища, покрытую затейливой резьбой. — Мы едва унесли ноги из Великой Пирамиды и, не успев оглянуться, опять туда лезем. Услуга за услугу — орки хотят погулять напоследок, хотят пустить дымом столицу Клешней и… и я их понимаю. Это будет справедливо. Одна пирамида взорвалась, но это только одна, только один камень, только один жертвенник. Других тоже хватает. Конечно, пирамиды, к сожалению, не сжечь. Но ничего; мы что-нибудь придумаем». Кормчий Дарграт хитро подмигнул Кларе, когда в порту на «длинных» закатывали целые вереницы пузатых бочонков; наверняка с какой-нибудь орочьей огневой смесью, составлять которые они великие мастера.
«Хорошо бы захватить парочку этих, как их, правящих и распоряжающихся, — продолжала размышлять чародейка. — Да, и в уличных разговорах там упоминали и ещё каких-то синдиков. Тоже неплохо бы словить. Все разговоры о том, что они „сдерживают Тьму“, разумеется, полный вымысел. Они собирают силу всеми доступными способами, не гнушаясь ничем, даже магией крови. Строят свои жуткие эскадры, набивают корабли оживлёнными мертвецами… Эх, эх, и почему Кицум решил там остаться? Почему не перебил их всех и не догнал нас?..»
Сейчас Клара уже совершенно не сомневалась, что тому, кому оказалось благоугодно принять личину старого мельинского циркача, по плечу любые армии. Хотя, с другой стороны, над той же Сильвией Кицум так и не смог взять верха… Так что, может, он всё сидит в тех жутких бараках?.. Жаль, и весть-то никак не подать…»
После того как они расстались с клоуном, Клара несколько раз подступала с расспросами к Бельту и его дочери, мол, кто такой Кицум? То, как они держали себя на Дне Миров и в других местах, явно говорило о том, что они знают об их загадочном спутнике куда больше, чем весь их отряд и сама госпожа Хюммель.
Однако её ждало разочарование. Ниакрис с отцом упорно отмалчивались, ссылаясь на то, что, мол,
— Кирия Клара, — это Шердрада.
— Слушаю тебя, доблестная.
— Берег близко, кирия. Ещё ночь, и минуем Распах. Распахом обитатели Волчьих островов называли устье залива, из-за которого остров, собственно говоря, и обретал вид крабьей клешни.
— Войдём во вражьи воды. Здесь почти не бывало «длинных», наши всё больше шарят по открытому взморью. Почти наверняка наткнёмся на галеру. Разреши мне охранять твою спину, кирия. Твои спутницы — великие воины, они должны идти вперёд, их славе нужна кровь. Ты победила меня и вернула обратно жизнь. Прошу, разреши мне встать у твоего плеча. Если я паду, мои сестры встанут на моё место.
Клара невольно вздохнула. Молодые орчанки изъяснялись исключительно высоким штилем. «Сестры» Шердрады, как и следовало ожидать, никакими сестрами ей не приходились. Ещё один красивый оборот — все, кто сражается на одном драккаре, становятся братьями. Ну, или сестрами, как в этом случае.
— Хорошо, Шердрада. Если суждено случиться бою, ты встанешь у меня за левым плечом.
— Благодарю щедрую кирию, — слегка поклонилась орка. — Ей не придётся пожалеть об этом.
«Не придётся, не придётся», — проворчала про себя Клара. Конечно, задержка в Империи Клешней — это потеря времени; но, с другой стороны, может, действительно удастся разузнать что-то о Западной Тьме. Ведь нельзя же просто подплыть к завесе мрака и рубануть её разом и Алмазным, и Деревянным Мечами — к сожалению. Увы, столь простые решения встречаются только в сказках.
Яркий день, и восемь низких хищных теней тихо пробираются вдоль молчаливого побережья. Кормчие отворачивают от серых скал — тут часто натыканы сторожевые башни, там заметят, пошлют весть, и десятки чёрно-зелёных галер устремятся наперерез.
Улучив минуту, Клара спросила капитана Уртханга, в самом ли деле драккары Волчьих островов не ходят к столице Клешней.
Старый орк выпустил корявую короткую трубочку, пристально взглянул на чародейку.
— А что ж с того, госпожа Клара? Ну да, не хаживали тут наши. Смелые, что рискнули, так и не вернулись к Громотягу. Так ведь с ними тебя не было, верно? Так что прорвёмся. А по чуть-чуть отщипывать, — он помотал головой, — не для меня. Бить так бить.
— Может статься, встретим их галеры, — вставила Клара.
— Может, и встретим. Тут дозорных хватает — и не только на башнях. Скажи, госпожа чародейка, можешь ли ты сделать так, чтобы моих «длинных» только мы с тобой да моя команда видели?
