Война мага. Том 3: Эндшпиль

— Ваш замысел, мессир, поражает своей глубиной. Мы с вами преспокойно прохлаждаемся тут, в тиши и покое, попиваем молочко безо всякой примеси магии, над нами настоящее солнце, а не симулякра Долины, всё это чудесно и замечательно, но не пора ли вспомнить, зачем мы здесь?

— Ещё не время, — безмятежно усмехнулся Архимаг. — Мы расставили фигуры. Теперь осталось только ждать, когда все сделают положенные им по правилам ходы.

— Мессир, вы так уверены, что…

— Да, я уверен, милейший мой Динтра. Уверен. Я не для того столько веков просидел в своём кресле, чтобы сейчас испытывать сомнения и колебания. Боги вообще и Падшие в частности — если откровенно, не очень умны. Слишком уж рвутся обратно к власти, слишком уж нестерпима потеря. Человек, или гном, или эльф — тот, наверное, погиб бы, сражаясь, и на том упокоился. А что сделать с бессмертными? С теми, кого не развоплотить и не убить простой сталью? Так и живут, исходя завистью и злобой, ожидая удобного момента… — Игнациус отхлебнул парного молока из глиняной кружки, заел белой булкой, намазанной мёдом. — М-м-м… простые радости, мой друг, простые радости никогда не потеряют свою цену.

— Но Клара Хюммель…

— На Волчьих островах и сейчас, несомненно, собирает ватагу для героического натиска. — Архимаг хихикнул. — Дело, исключительно подходящее для Клархен. Стр-р-рашная и уж-жасная Тьма, последний бой, пожертвовать собой и прочая чепуха. Мы, дорогой друг, конечно же, отправимся следом. Но не сразу, не сразу — Клару нельзя спугнуть. Вы же сами видели, как она опрометью кинулась прочь от нас, когда мы всего-навсего хотели помочь ей в пирамиде.

— Но что Клара сможет сделать против Западной Тьмы? Даже имея Алмазный и Деревянный Мечи?

— А это неважно. — Игнациус жмурился, подставляя лицо весеннему солнцу. — Может, подплывёт к самой завесе и примется рубить её, может, решит сплести какое-нибудь хитроумное заклинание, используя силу Мечей… не знаю. Да это и не имеет никакого значения. Те, кому Клара обещала это оружие, мигом всё почувствуют. И… явятся сюда.

Динтра кивнул.

— Да, мессир, вы говорили об этом. Но, допустим, Падший — или Падшие, ибо их несколько, насколько я помню, — и в самом деле явятся сюда. Что мы станем делать? Я задавал этот вопрос множество раз, но вы всегда уходили от ответа, мессир.

— Уйду и сейчас, — проворчал Игнациус, не открывая глаз. На морщинистой, покрытой старческими веснушками коже лежали солнечные пятна; и становилось особенно хорошо видно, насколько мессир Архимаг всё ж таки древен. — Друг мой, дорогой Динтра. Ну неужели вы до сих пор ещё не догадались? Что вы так принуждаете меня непременно проговорить это вслух? Хотите казаться глупее, эдаким старичком- целителем, наполовину выжившим из ума, только и помнящим, что свои примочки да мази? Бросьте, честное слово. Один ваш меч говорит сам за себя.

Лекарь удивлённо поднял брови.

— Мессир, но я действительно не понимаю. Вряд ли вы надеетесь одолеть Падших в открытом бою.

— Хоть одна здравая мысль, — фыркнул Игнациус. — Я показал бы себя последним недоумком, всерьёз рассчитывая победить бога, пусть даже и бывшего. Я, позвольте заметить, ещё не страдаю манией величия.

— Тогда остаётся только одно… — начал было Динтра, но Игнациус неожиданным, по-молодому резким движением закрыл ему рот ладонью.

— Ни слова больше, дорогой друг. Они, как я уже имел честь заметить, разносятся слишком далеко.

Так, неспешно беседуя, двое чародеев сидели на крытой галерее трактирчика; солнце опускалось за край Моря Призраков, близился вечер. Где-то вдруг тоскливо взвыла собака.

— Сегодня, кажется, нас ожидает интересная ночка… — вполголоса проговорил Игнациус.

Принёсшая ещё кувшин молока служанка игриво встряхнула тёмными косами, явно приняв это на свой счёт.

— Ты совершенно права, дорогая, — усмехнулся Игнациус, протягивая ей золотой. — И в этом смысле тоже.

— Я приду, господин, — поклонилась девушка.

— Приходи, приходи, Мёлль, дитя моё… В старости так мало радостей, если б ты только знала!.. Только глядя на вас, юных бабочек, резвящихся над лугом жизни, и чувствуешь, что кровь ещё струится по жилам…

— Господин, ну уж старческим-то бессилием вы точно не страдаете, — ухмыльнулась чернокосая. — Я после прошлой ночи ажио ходить не могла, глаза слипались, стоя засыпала! Замучили вы меня, бедную, как есть замучили…

— Вот потому и даю золотой, что замучил. — Игнациус отпустил ей лёгкого шлепка. — И сегодня намерен заняться тем же. Так что готовься.

— Буду готова, не сомневайтесь, господин. — Девушка ловко спрятала золотой за вырез платья. — А что ж ваш достойный спутник всё один да один? Может, мне Каринку с собой захватить, а, господин?

— Нет, спасибо, — покачал головой Динтра. — Стар я для подобного, милочка. Пусть твоя Каринка спит спокойно.

— Она бы лучше беспокойно… но не в одиночестве, — захихикала девушка.

Целитель поморщился и отвернулся, смотря на тонущий в море алый солнечный диск.

«А ведь про Динтру болтали, что он — любитель хорошей кухни и смазливых служаночек… — вдруг вспомнил Игнациус. — Так зачем целибат тут разыгрывать?»

— Вы правы, мессир, — негромко произнёс лекарь, когда черноволосая служанка убежала с подносом грязной посуды. — Сегодня особая ночь. С запада надвигается мрак, Тьма пошла на очередной приступ…

— Бросьте, дружище, вы стали выражаться словно затрапезный бард-сказочник. — Игнациус надменно оттопырил губу. — Тьма, как легко понять, никуда не ходит и никаких приступов не устраивает. А вот Империя Клешней, где мы с вами оставили по себе такую память, похоже, и впрямь решила проверить, так ли крепка оборона востока, как о ней говорили.

— Они выслали армаду. Я чувствую, мессир.

— И я даже могу сказать, куда именно, — безмятежно заметил Архимаг. — Два города. Два важнейших центра старого света. Один, где сосредоточено обучение молодых магов; и второй, где особо усердно поклоняются Спасителю. Есть и третий флот, но вот что они штурмуют, даже я пока что понять не могу. Какой-то храм… прямо посреди моря…

Брови Динтры чуть заметно сдвинулись.

— Во всяком случае, — жизнерадостно продолжал Игнациус, — это, бесспорно, нам на руку. Кларе не придётся прорубать себе дорогу к Западной Тьме, весь флот Клешней ушёл к нам сюда, на восток.

— Это может задержать нас, — уже въявь нахмурился целитель.

— Помилуйте, Динтра, с какой стати? — Игнациус изобразил ленивое непонимание. — Пусть воюют сколько влезет. Тем меньше у нас будет хлопот на западе. Я не забыл, как лишился чувств в той же Империи!

— Но они не оставят здесь камня на камне, — упрямо возразил лекарь.

— Если наш замысел не удастся, «камня на камне» не останется от множества миров, мой дорогой. Как Падшие расправляются с непокорными, я видел собственными глазами, любезный друг. Так это всего лишь путь необходимого, меньшего зла. Чем-то всегда приходится жертвовать. Вы никогда не ампутировали руку или ногу, чтобы сохранить жизнь раненому? Вот то-то же.

— Так то раненый, да ещё и раненный совершенно особенной магией, мне неподвластной, — возмутился целитель. — А то два огромных города, мессир!

— Ну и что вы предлагаете? — раздражение Игнациуса стало неприкрытым. — Вмешаться в сражение? Явиться в белых одеждах, аки ангелы Спасителя, и начать устанавливать тут свои порядки?