– Значит, новый бриллиант в нашей короне? – сказала я, пока Володька открывал свой красный “Форд”. – Я смотрю, ты все уже решил.
– Чего же тянуть? У нас есть пятнадцать минут, чтобы искренне полюбить друг друга…
Я лениво подумала о том, что за последний месяц сажусь уже в четвертую иномарку. Но эта была особенная – отправной пункт моей нынешней жизни и последняя строка приговора Нимотси.
– Куда едем? – спросил Володька, тяжело плюхнувшись рядом.
– Проспект Мира.
– Жаль, жаль. Мне бы больше подошел какой-нибудь из отдаленных районов. Или город Клин Московской области. Очень не хочется с тобой расставаться.
– Только не вздумай сказать, что я просто симпатяшка.
– И в мыслях не было!..
Володька включил магнитолу – и салон заполнил приторный Крис Айзек, призванный размягчать куриные мозги Володькиных автомобильных девиц. Некоторое время мы ехали молча.
– Я слышала, у тебя умер приятель?
– Да, – сказал Володька. – Это большое несчастье. Подстрелили беднягу. А я очень любил старика Карапузова – это фамилия у него была такая, Карапузов. Даже удивляюсь, как с такой фамилией смерть приняла его всерьез! Так что я очень переживаю и нуждаюсь в утешении… , – Не представляю себе, что нужно делать в таких случаях.
– Ничего особенного: положить мне руку на плечо и сказать: “Держись, друг! Все проходит. И расставание – это такая же иллюзия, как и распиленная фокусником смазливая бабенка. Но торопиться не стоит, представление не начнется до третьего звонка и всем хватит мест в партере царствия небесного…'
– Ну, думаю, что царствие небесное тебе не грозит.
– Не скажи! Я всегда на подхвате и так намозолил глаза Всевышнему, что вполне сойду за своего.
…Дорога оказалась очень короткой, что с сожалением констатировал Володька, подъехав к моему дому.
– Кофе не угостишь? Или рюмахой коньяка? – глядя в пространство, сказал Туманов.
– Зачем? По-моему, ты прилично выпил в клубе.
– Считай, что я напрашиваюсь в гости с далеко идущими намерениями, – отбросив все приличия, заявил Володька.
Я повернулась к нему и ласково потрепала по мохнатой голове:
– Если бы мне пришлось поить кофе всех желающих подняться в квартиру, то без собственной плантации в Бразилии не обошлось бы. Или я погорела бы на оптовых закупках кофейных зерен.
– На самом деле у меня к тебе деловое предложение.
– Тогда имеет смысл пригласить меня в офис для такого радостного события. Меня вполне бы устроила аудиенция где-то в районе двенадцати часов. Раньше я не встаю.
– Одно не исключает другого.
– Скорее подразумевает, – закончила я фразу вместо Володьки. – Ну вот что, мы с тобой довольно пожилые люди. Так что давай не будем изображать внезапно вспыхнувшую страсть. И ограничимся невинным дружеским поцелуем в салоне машины. А завтра я к твоим услугам.
– Не стоит хамить мне, – впрочем, без угрозы заметил Володька. – Я ведь в этом городе не последний человек.
– Тебе так только кажется. – Я шла напролом; я понимала, что только такое распределение ролей может всерьез задеть Володьку, вызвать в нем злой интерес и желание сломать строптивую бабенку.
– Ты сколько в Москве? – спросил он. Я протянула руку и легко коснулась заросшего тумановского лица:
– Пятый день.
– Ретиво начинаешь.
– Иначе никак. Соблазнов много, а времени мало. Нужно кое-что успеть, прежде чем последовать примеру твоего друга старика Карапузова.
– Ну, в некоторых вещах ты преуспела. Значит, сегодня мне ничего не обломится? – деловито спросил Володька.
– Ничего.
– Но я могу надеяться?
– Это несерьезно. У тебя масса старлеток, готовых лечь с тобой за одни только габариты. Я – женщина усталая и серьезная. Я не люблю торчать в темном баре с бутылкой коллекционного шампанского, которое можно невзначай выпить с крутого перепоя. К тому же я прошла тот критический период, когда на жизнь можно зарабатывать лишь частями тела. Мне это неинтересно. И имитировать пылкую любовь, как все твои продажные потаскушки, тоже неинтересно.
– А что же тебе интересно?
Вперед, Ева! Забрасывай свой крохотный невод, может, что и удастся поймать в мутной воде…
– Нестандартные люди, нестандартные ситуации, нестандартные деньги, нестандартный секс…
– О последнем, пожалуйста, поподробнее…
– Не стоит.
– Ты меня интригуешь. Я не буду бросаться на тебя, но оставляю за собой право кое-что тебе предложить.
– Для “Мисс грудь” я, пожалуй старовата. И для шумных выездов в голландские стриптиз-клубы тоже.
По лицу Володьки пробежала тень. – При чем здесь это?
– Ни при чем?
– Что, дохлый мариец наплел? Так ты больше слушай этого пьянчугу. Он же неадекватен текущему моменту. И потом, все эти симпатичные грешки в прошлом, уверяю тебя.
– Тогда с нетерпением жду, что еще ты вытащишь из рукава.
– Я управляю довольно солидным закрытым клубом, в котором бывает некоторое количество людей, скажем так, влиятельных. Я не беру высшие политические сферы…
– Еще бы! – хмыкнула я.
– ..но шоу-бизнес, информационные холдинги, киношная богема – вполне, вполне. Попадаются даже одинокие сырьевые акулы – нефть, газ, лес. Те, кто не лишен фантазии. А ты – баба неглупая, это видно. Очень неглупая. Красавица к тому же – сочетание противоестественное. Но иногда даже хочется, чтобы ты почаще раскрывала рот, а не другое место. Здоровый цинизм тоже подойдет. Только без наглости. Ну, и чувство юмора подчистишь. И думаю – ты вполне можешь у нас прижиться. При хорошем раскладе даже стать визитной карточкой клуба. Только слушайся дядю Володю.
– Визитной карточкой? Тогда, если можно, – с кием в руках.
– Играешь? – несказанно удивился Володька.
– Есть такой грех, – набивала себе цену я, – одно плохо – в вашей испанской эстетике ничего не смыслю.
– Это необязательно.
– Маленький нюанс – сколько это будет стоить?
– На прокладки хватит, – сально улыбнулся Володька. – И другие бытовые мелочи. О цене договоримся в следующий раз. Это официальное предложение.
– Я подумаю.
– Она еще думает! Да вы с ума сошли, дамочка. Даже мои знакомые вгиковские бестии никогда не получали таких предложений. А они, скажу тебе, девицы в порядке, и знаю я их уйму лет. А вот поди ж ты… Поймала меня, а я калач тертый и в вопросах женской привлекательности соображаю.
– Я в курсе.
– Ладно, если чашку кофе страждущему не нальют… – Прищурив глаз, Володька взглянул на меня.
