Типа, в сказку попал

— Да не было никого на кровати! Я б заметил.

— Если ты не отличаешь мужа от жены, когда на них нет покровов…

— Стоп, лапушка. Во-первых, до мужа этому еще расти и расти…

— Он родился мужем.

Малек одернул короткий плащ.

— А во-вторых, на нем была… были какие-то покровы. И совсем не мало, к тому же.

Пацан открыл рот и тут же закрыл его. С лязгом.

— Пусть говорит, — предложила Марла.

— Пусть.

После аукциона Мальку приказали раздеться и танцевать. Так уже было. И ни один раз. Потом его отпускали. Всегда. Но в этот раз он упал. Во время танца. Запутался в чем-то. И не увидел. Хотел подняться, освободиться, но только сильнее запутывался. Даже двигаться больно было. Потом еще и темно стало. А голос какой-то все говорил и говорил…

Крант схватил пацана за горло, поднял на вытянутой руке. Их глаза оказались на одном уровне.

— Убей и принеси… — захрипел Малек. — Убей и принеси…

Он стал бледнее нортора.

— Что принести тебе велели?

Не приятный все-таки голос у моего телохранителя. Царапает, как щетка для железа.

Пацан не ответил. И освободиться не пытался. Висел, как дохлая крыса, и не трепыхался.

— Он не помнит, — сообщил Крант.

— Ничего?

Это Марла такая любопытная.

— Его последний танец видели трое: прежний хозяин, кто-то с закрытым лицом и миной. С ним нутер был на аукционе.

Не знаю, Марле Крант отвечал или мне рассказывал.

— Мне убить его?

— Кого? — вырвалось у меня.

Крант тряхнул мальца. Молча. И тот не издал ни звука.

— Зачем?

— Он опасен?

Мы с Марлой спросили одновременно.

— Тени все опасны.

И опять непонятно, кому ответили.

— Тень может стать хорошим слугой.

Это уже Марла. Мне.

— Отпусти Малька, Крант. Он мой слуга.

— Он твой слуга, нутер.

И разжал пальцы.

Типа, брось кису, детка. И детка бросает. С размаху. И об стенку.

Пацан упал на четыре кости. Миг — и поднялся. Будто за нитки его кто потянул. Лицо, как у живого. В глазах настороженность. Чего это вы со мной делали?, типа.

А меня другое зацепило: кто нас подставить хотел?

— Нас?

Оказывается, я вслух думаю.

— Нас, Малек. Тебя и меня. На фига ты мне в подарочном варианте? Да еще под ралмуси? Я в такие игры не играю. Подстава была. В натуре, подстава!

— Потому миной и не стал искать меня?

Марла хмыкнула.

— Твой миной не знал, что ты в комнате. А то б обязательно нашел. Меня вот он всегда находил. Даже под лежанкой.

— Ла-апушка, не надо интимных подробностей. Я стесняюсь.

Умеет Марла смеяться так, что ставни ходуном ходят.

Малек посмотрел на нее. Снизу вверх. Потом на меня. Тоже снизу. И запахнулся в плащ. Не жарко все-таки в комнате. Хоть и солнце взошло. Латуа. То есть — Первое.

— Как ты на полу оказался? Крант говорит, тебя на кровать ложили.

— Я сполз, миной.

— Как это?…

В пакете все-таки был.

— Как змея.

— Больно было? — быстро спросила Марла.

— Очень, — вырвалось у пацана. Он тут же лязгнул зубами, но сказанного не вернешь.

— Тогда и упали с тебя невидимые путы? Отвечай! Я не враг твоему миною.

Малек покосился на меня. Я кивнул.

— Путы с меня снял миной.

— А потом дал тебе свой плащ.

— Да.

— Зачем?

— Чтобы служил ему и оберегал…

— Я не у тебя спрашиваю.

— У нутера уже есть оберегатель!

Это Крант вмешался. Непререкаемым таким тоном. И избавил меня от лишних объяснений. Хотел я пошутить — в миг желание пропало.

— Ладно, кончай базар! Меня сейчас тот интересует, кто подставил нас с Мальком.

Пацан вроде выше стал после этих слов. И старше.

— Он сам это придумал? По доброте душевной. Или подсказали ему? Тогда, кто и зачем. Вопрос понятен? Как выяснять станем?…

— Это приказ, миной?

— Это любопытство, Малек. Большое и горячее. Такой вот хозяин тебе попался. Любопытный.

Малек усмехнулся.

М-да. Не думал, что у четырнадцатилетнего пацана может быть такая усмешка. Как у хищного звереныша.

— Я бы тоже хотел поговорить с этим… содрелом .

Незнакомое слово. Скорее всего, матерное.

— Миной разрешает?

Миной, то есть я, кивнул.

— Давай. Может, ты его быстрее меня найдешь.

— Найду!

Кажется, мой слуга плохо забывает обиды. Блин, весь в меня!

— Миной знает, кого мне надо искать?

— Подозреваю я тут одного. Только подозреваю, но… Кажется, Фаруст его зовут. Или Фарумс? Короче, спросишь у Ранула. Он его кормил несколько дней. Или, может, ты запомнил. Танцевал ты для него после аукциона…

Пацан отвердел скулами. И словно кто-то другой посмотрел из его глаз. Много видевший. И мало прощавший.

— Я найду его, миной.

Даже голос у пацана изменился. Сиплым стал, низким. Наверно, ломается. В таком возрасте это обычное дело.

— Что мне потом с ним сделать?