проблемой оказалось найти работающую аппаратуру связи. Плазменные разряды когтей Гогена вводили в кому любую электронику. Уже надев бронежилет, Сарт пытался реанимировать коммуникатор рядового. Ему кровь из носу требовались координаты взвода. Если мятежников будут эвакуировать, то нужно успеть к ним присоединиться. Прилетающий флот имел слишком большую массу для торгового или патрульного флота Федерации. Значит, летит подкрепление мятежникам. Планету пытались очень грамотно использовать для скрытного подскока, но операция, похоже, сорвалась. Если бы мятежники смогли захватить инициатора, то можно было бы спокойно открыть планету для дозаправки и за один цикл зачистить после отлета. При этом никто об этом не знал. Хотя и сейчас ничего не знают, но есть одна тонкость: флот не может прыгнуть с планеты с незаконченной инициацией. Сарта мало волновала судьба планеты, сейчас он находился в одной лодке с мятежниками и ему очень хотелось смотаться отсюда, пока цунами не пройдется по улицам родного города. Но так далеко загадывать не имело смысла. Сейчас нужно найти второй взвод и раствориться в нем.
После шаманских танцев с бубном коммуникатор пехотинца подал признаки жизни. Сарт получил маяк от командира ввода и быстрым шагом двинулся в сторону космопорта. Маяк давал координаты десятого шлюза, с которого должен был улететь Нимруд. Максимальное затемнение бронестекла шлема скрывало лицо, но надолго этой маскировки не хватит. Сарт сделал все, что мог, для незаметного внедрения во взвод. Три минуты ушло на взлом командирского коммуникатора, что обеспечило доступ к личным делам рядовых. Для «воскрешения» был выбран прикомандированный боец, прибывший во взвод буквально перед отлетом. Оставалось надеяться, что покойный не был слишком общительным человеком. Посмотрев на фото, Сарт решил, что это — вряд ли. Узкое лицо аскета со странными пустыми глазами.
«Прости, дорогой, но личико придется подправить. И будем надеяться, что твоя семья не скоро получит пенсию героя, — пробормотал Сарт, замещая трехмерное изображение своим. — По-моему, так гораздо лучше… Рядовой Лука умер, да здравствует рядовой Лука!»
Эразмуса разбудил громкий смех и витиеватая нецензурная брань. Ошарашенный, он поднял голову и решил, что сон продолжается.
На доске, заменяющей Гогену кровать, сидел Древний с тремя монахами из охраны и откровенно веселился. Двое монахов отсвечивали бледными голыми телесами, из одежды на них остались только импровизированные набедренные повязки. Третий еще был одет в сутану, но по его растерянному выражению лица было видно, что скоро он с ней расстанется. Судя по переполненной пепельнице, компания дулась в покер уже давно. Рядом с Гогеном образовалась внушительная гора кредитов, ценных вещей и предметов первой необходимости, включая видавшую виды электрическую зубную щетку.
Эразмус отказывался верить происходящему.
— Две пары! — визгливо сказал самый одетый из монахов, бросая карты на доску.
Гоген изобразил комический ужас, в свою очередь, бросая карты.
— Каре! Милейший, позвольте вашу верхнюю одежду.
Монахи выглядели подавленными.
— Ну что ж, коллеги. Продолжим? — спросил Гоген.
— Играем в долг!
— Мои упитанные друзья, я бы рад вам помочь, но мама запрещает. Она говорила мне: «жизнь скоротечна, никогда не играй в долг, сынок». Очень нерационально предстать перед Всевышним, когда тебе должны деньги. На что я буду играть с ним свою последнюю партию? Кстати, вы, как лица приближенные к святой троице, не проконсультируете, во что Всевышний предпочитает играть? В покер, в преферанс, в дурака… Гм… Нет, пожалуй, в дурака он уже наигрался, создавая наш несовершенный мир.
— Мы хотим отыграться, — набычился монах.
— Гм… Желание клиента — закон. Что будете ставить?
Монахи переглянулись. Похоже, Гоген успел выдоить все.
— Удваиваем время прогулок.
— В открытый космос? — Съязвил Гоген.
— Тогда ставим нормальные кровати.
— Уже лучше. Кровати на кон. И телевизор со спортивными каналами и эротикой.
Монахи выразили свое крайнее возмущение, но равнодушный вид Гогена, разглядывающего выигрыш, разрывал им сердце.
— Идет, играем три партии на все!
— Согласен…
…Гоген лежал на мягком матрасе и придирчиво руководил установкой огромного голографического экрана, одновременно наставляя на путь истинный монахов, тяжело дышащих от непривычной физической нагрузки.
— Братья и сестры! — речь Гогена текла плавно и величаво, чему не мало способствовали три опорожненные капсулы от энергетика. — Карточные игры — это путь дьявола! Обратите свои мысли к высокому, например к рулетке. Я знаю пару заведений, где на рулетке такие пикантные картинки… Куда это вы, дети мои? Я ведь только начал учить вас умному, доброму, вечному…
Эразмус, развалившийся в россыпи подушек, как восточный деспот, догадался, что водопад красноречия древнего сейчас обрушится на него.
— Спасибо, я не играю в азартные игры и проповедей наслушался за свою жизнь, более чем достаточно. Давайте лучше посмотрим футбол.
Плавный шелест скользил по кронам деревьев вслед за ветром. Бугристая зеленая чаща тянулась к горизонту и, наверное, там далеко, где земля заканчивается, срывалась вниз грохочущим водопадом, ломая стволы как спички и, разбрасывая вокруг мириады брызг-листьев. Глазу не за что было зацепиться. Просеивая яркий солнечный свет, лес тянулся во все стороны, стойко сохраняя прохладный полумрак на покрытой слоем прошлогодних листьев земле.
Нимруд отрешенно следил за перекатывающимися изумрудными волнами. Где-то далеко остались незаконченная инициация и бунт на вверенной ему планете. Аварийная посадка напоминала о себе только ноющей болью в левом плече. Капсула с креслом пилота выстрелила за доли секунды до того, как курьер нырнул в кроны деревьев и вырубил гигантскую просеку. Сейчас капсула висела на высоте сотни метров над землей, застряв на узловатых переплетениях ветвей. Люк открылся только с третьей попытки, и Нимруд выбрался на верхушку дерева, осматривая окрестности.
Коммуникатор ловил белый шум, тускло мигая индикатором приема. Ни одной базовой станции на сотни километров.
Нимруд плохо помнил, как попал сюда. Всплывали ощущения, что его вырвали из инициации, словно из теплой постели, и бросили в ревущий поток, сквозь который прорывались стрельба, крики и покачивание носилок. Неясное чувство равнодушия и пустоты раздражало, словно осколок зуба во рту. Лес шумел, убаюкивая. Какая-то часть сознания наследника требовала действия, требовала забрать рюкзак с аварийным запасом, лазер и спускаться вниз. Искать людей, или кто здесь живет, пытаться вернуться назад… Эта часть испытывала стыд за проваленное задание и ужас за судьбу невинной планеты, которую он бросил на произвол судьбы. Но Нимруд сидел, удобно устроившись в переплетении ветвей, и слушал шелест листьев бескрайнего леса.
Огромное солнце уже наполовину погрузилось в зеленый океан, когда Нимруд смог заставить себя что-то делать. Аварийный запас, рассчитанный на десять дней, он обнаружил под креслом. Удобный оранжевый рюкзак плотно прижался к спине, принимая ее форму. Портативный лазер с сотней зарядов и кобурой так же занял свое место на правом бедре. Больше ничего полезного в капсуле не нашлось, и Нимруд стал спускаться вниз, лавируя с акробатической ловкостью между ветвями. Левое плечо вначале тупо ныло, реагируя на каждое резкое движение, но постепенно мышцы разогрелись, и боль перестала докучать, спрятавшись куда-то глубоко.
В наступившей темноте глаз едва различал силуэты деревьев. Паутина стволов, — сгустков более плотного мрака окружала со всех сторон, пугая резкими криками проснувшихся ночных птиц. Нимруд
