момент, когда его спутники одновременно рванулись в два разных переулка, но потом они все же договорились и понеслись дальше, волоча его за собой, так что ноги волшебника едва касались булыжной мостовой.
– Чудо, – возбужденно бормотал Ринсвинд, опьяненный своим могуществом. – Я сотворил чудо…
– Это точно, – успокаивающе заметил Двацветок.
– Хотите, я что-нибудь наколдую? – спросил Ринсвинд.
Он ткнул пальцем в пробегающую собаку и сказал: «Бе-е-е». Собака посмотрела на него оскорбленным взглядом.
– Лучше бы твои ноги шевелились быстрее, – мрачно заявила Бетан.
– Конечно! – заплетающимся языком заверил Ринсвинд. – Ноги! Бегите быстрее! Эй, смотрите, они послушались!
– Просто у них больше мозгов, чем у тебя, – отозвалась Бетан. – Куда теперь?
Двацветок вгляделся в лабиринт окружающих их переулков. Где-то вдалеке раздавались многочисленные крики.
Ринсвинд вывернулся из рук спутников и неуверенно потрусил в ближайший переулок.
– Я могу! У меня получилось! – исступленно выкрикивал он. – Ну все, берегитесь…
– Он в шоке, – сказал Двацветок.
– Почему?
– Он никогда раньше не творил чудеса.
– Но он же волшебник!
– Это все несколько запутанно, – пояснил Двацветок, поспешая следом за Ринсвиндом. – Во всяком случае, я не уверен, что это он творил волшебство. Голос был не его. Идем, старина.
Ринсвинд посмотрел на него дикими, невидящими глазами.
– А тебя я превращу в розовый куст, – изрек он.
– Ага, Ага, чудненько. Только пошли, – успокаивающе отозвался Двацветок, осторожно таща его за руку.
Из переулка донесся топот, и внезапно они увидели, что на них надвигается целая дюжина звезднолобых.
Бетан схватила безвольно повисшую руку Ринсвинда и угрожающе подняла ее вверх.
– Ни шагу больше! – взвизгнула она.
– Вот именно! – прокричал Двацветок. – У нас в руках волшебник, и мы не побоимся пустить его в ход!
– Я это серьезно! – вопила Бетан, разворачивая Ринсвинда за руку, словно лебедку.
– Правильно! Мы вооружены до зубов! Что? – переспросил Двацветок.
– Я говорю, где Сундук? – прошипела Бетан из-за спины Ринсвинда.
Двацветок оглянулся вокруг. Сундук куда-то запропастился.
Однако угроза Ринсвиндом произвела на звезднолобых желаемое воздействие. Они шарахались от его описывающей неопределенные круги руки, как от ротационной косы, и пытались спрятаться друг другу за спину.
– Куда же он подевался?
– Откуда мне знать? – огрызнулся Двацветок.
– Это же твой Сундук!
– Я частенько не знаю, где находится мой Сундук. Это как раз и означает быть туристом, – растолковал Двацветок. – Он часто уходит куда-то сам по себе. И, наверное, лучше не спрашивать зачем.
До толпы начало доходить, что на самом деле ничего не происходит и что Ринсвинд сейчас даже оскорбление бросить не может, не то что магический огонь. Звезднолобые двинулись вперед, с опаской наблюдая за его руками.
Двацветок и Бетан попятились. Двацветок оглянулся.
– Бетан!
– Что? – спросила Бетан, не отрывая глаз от надвигающихся фигур.
– Тупик.
– Уверен?
– Кирпичную стену я узнаю с первого взгляда, – с упреком сказал Двацветок.
– Что ж, значит, все, – констатировала Бетан.
– Как ты считаешь, может быть, если я объясню им…
– Нет.
– О-о.
– Вряд ли они станут слушать твои объяснения, – добавила Бетан.
Двацветок уставился на приближающуюся компанию. Как уже упоминалось, обычно он не воспринимал угрожающую ему опасность. В противовес всему накопленному человечеством опыту он верил, что если люди поговорят друг с другом, пропустят вместе пару стаканчиков, обменяются фотографиями внуков, может, сходят на какое-нибудь шоу, то уладят тем самым все, что угодно. Также он верил в то, что люди в своей основе – хорошие, просто иногда у них случаются плохие дни. Поэтому то, что сейчас двигалось по улице в его сторону, оказало на Двацветка примерно такое же воздействие, как горилла – на продукцию стеклодувной фабрики.
За его спиной послышался слабый-преслабый звук, фактически не столько звук, сколько изменение текстуры воздуха.
Маячащие перед ним лица разинули рты, повернулись и быстро исчезли в ближайшем переулке.
– А? – спросила Бетан, которая еще поддерживала бесчувственного Ринсвинда.
Двацветок смотрел в другую сторону – на большую стеклянную витрину, заполненную необычными предметами, на завешанную бусами дверь и прибитую над ней большую вывеску, которая теперь, когда буквы закончили колыхаться и встали на свои места, гласила:
«Скиллет, Ван, Ирксле!ит, Банглстифф,
Квмлад и Патель
Афициальные Паставки
ВСЕВАЗМОЖНЫХ ТОВАРОВ»
Ювелир медленно поворачивал золото над крошечной наковальней, загоняя на место последний очень необычно ограненный алмаз.
– Из зуба тролля, говоришь? – пробормотал он, внимательно вглядываясь прищуренными глазами в свою работу.
– Ага, – подтвердил Коэн. – И, как я шкажал, можешь жабрать шебе вше оштальное.
Он перебирал лежащие на подносе золотые кольца.
– Очень щедро, – негромко отозвался ювелир, который сразу учуял выгодную сделку, поскольку происходил из рода гномов. Он вздохнул.
– Што, маловато работы в пошледнее время? – Коэн выглянул в крошечное окошечко и посмотрел на группу пустоглазых людей, собравшихся на другой стороне узкой улочки.
– Да уж, времена сейчас тяжелые.
– А што это жа ребята ш наришованными на лбах жвеждами? – спросил Коэн.
Гном-ювелир даже не поднял глаз.
– Безумцы, – ответил он. – Говорят, я не должен ничего делать, потому что приближается звезда. А я отвечаю, мне звезды еще ни разу не насолили, чего не могу сказать о людях.
Коэн задумчиво кивнул, наблюдая за шестеркой людей, которые отделились от группы и направились в сторону мастерской. Они несли с собой самое разнообразное оружие. Вид у них был целеустремленный и решительный.
– Штранно, – сказал Коэн.
