кисти попадали из рук. Один из вошедших принялся протыкать дырки в стенах и нести чепуху.
– Эй, да стены-то из бумаги! Смотри, если облизать палец, протыкаешь на раз! Видишь?
– Я сейчас позову стражу, и вас всех жестоко выпорют! – прокричал Шесть Благожелательных Ветров, лишь уважение к возрасту не позволило ему накинуться на наглых посетителей с кулаками.
– Что он говорит?
– Говорит, что вызовет стражу.
– О-о-о, да! Пожалуйста, только не мешай ему вызвать стражу!
– Нет, сейчас еще рано. Ведем себя нормально.
– Значит, мне можно перерезать ему глотку?
– Я имел в виду несколько иной вид нормальности.
– По-моему, перерезать глотку врагу – это очень даже нормально.
Один из стариков посмотрел на потерявшего дар речи чиновника и улыбнулся широкой улыбкой.
– Просим прощения, ваше превос… проклятье, забыл слово… парус для тележки?… огромная скала?… ах да… почтительность, мы вроде как слегка заплутали.
Два других старика склонились над Шестью Благожелательными Ветрами и начали читать или, по крайней мере, попытались прочесть документ, над которым он работал. Лист бумаги бесцеремонно выдернули у него из рук.
– Что тут написано, а, Проф?
– Сейчас посмотрим… «Первый осенний ветер качнул цветок лотоса. Семь Везучих Бревен должен уплатить одну свинью и три [39] рис в противном случае он получит много ударов по [40]. Согласно приказу Шести Благожелательных Ветров, сборщика налогов, Лаптанг».
В поведении стариков произошла едва уловимая перемена. Теперь все они широко улыбались, но почему-то в их улыбках не чувствовалось благожелательности. Один из пришельцев, с зубами, как алмазы, наклонился к Шести Благожелательным Ветрам и на ломаном агатском произнес:
– Так ты сборщик налогов, господин Шиш На Шляпе?
Шесть Благожелательных Ветров принялся лихорадочно соображать, успеет ли он вызвать стражу. Странные старики пугали его. Никакой почтенностью тут и не пахло. Напротив, от них исходила явная угроза. И хотя оружия у них вроде не было, все железно свидетельствовало о том, что не успеет он, Шесть Благожелательных Ветров, произнести и слово, как будет убит на месте. Кроме того, горло у него пересохло, а штаны несколько отсырели.
– Но что плохого в том, чтобы быть сборщиком налогов?… – сипло вопросил он.
– А кто сказал, что в этом есть что-то плохое? – ответил Алмазные Зубы. – Мы всегда рады встрече со сборщиком налогов.
– Это одна из наших любимейших профессий, – поддержал другой старик.
– От стольких хлопот избавляет, – подхватил Алмазные Зубы.
– Ага, – добавил третий. – Вроде как и не надо ходить от дома к дому, убивая всех подряд и отнимая жалкие медяки, просто ждешь сборщика налогов и…
– Господа, можно я кое-что скажу? Произнесший эти слова чем-то смахивал на козла, но вид у него был не столь зловещий, как у остальных. Разбойники сгрудились вокруг козлолицего, и до Шести Благожелательных Ветров снова донеслись необычные звуки грубого чужеземного языка:
– Да он же сборщик налогов! Они для этого и существуют!
– Чиво?
– Господа, разумная налоговая политика является основой долгосрочного, благополучного правления. Пожалуйста, доверьтесь мне.
– Я понял все до слов «разумная налоговая политика».
– Ну чего мы, спрашивается, добьемся, если убьем этого трудолюбивого сборщика налогов?
– Мы добьемся того, что он будет мертв.
Примерно в том же духе разговор продолжался еще некоторое время. Шесть Благожелательных Ветров погрузился в собственные мысли, поэтому чуть не подскочил на месте, когда группка стариков неожиданно распалась. Козлолицый умиротворяюще улыбнулся ему.
– Мои смиренные друзья замирают от восторга в твоем… сорт сливы… ножик для резки водорослей… в твоем присутствии, о благородный господин, – произнес он.
Жесты Маздама, стоящего за спиной у Профессора Спасли, говорили несколько о другом.
– А может, кусочек все-таки отрежем?
– Чиво?
– Как вы сюда попали? – поинтересовался Шесть Благожелательных Ветров. – Повсюду расставлены могучие стражники.
– Я ведь чувствовал, мы что-то упустили… – сокрушенно покачал головой Алмазные Зубы.
– Мы хотели бы, чтобы ты показал нам Запретный Город, – сказал Козлиное Лицо. – Меня зовут… На вашем языке мое имя будет звучать как господин Засорившаяся Труба. Да, пожалуй именно так, Засорившаяся Труба…
Шесть Благожелательных Ветров с надеждой посмотрел на дверь.
– …И мы здесь для того, чтобы получше узнать вашу удивительную… гору… сорт бамбука… звук текущей воды вечером… пропади все пропадом… цивилизацию!
У него за спиной Маздам энергично демонстрировал остальным воинам Орды, как он и Всадники- Скелеты Брюса-Гуна в свое время поступали со сборщиками налогов. В особенности внимание Шести Благожелательных Ветров привлек один жест, очень характерные движения рук. Он не понимал слов, но обычно смысл подобных речей как-то сам доходит до вас.
– Чего ты с ним рассусоливаешь?
– Чингиз, я понятия не имею, куда идти дальше. Нам нужен проводник, который, знает Запретный Город.
Козлиное Лицо вновь повернулся к сборщику налогов.
– Ты ведь не откажешься немного пройтись с нами? – спросил он.
«Пройтись? – подумал Шесть Благожелательных Ветров. – О да! Там, снаружи, стражники!»
– Минуточку, – произнес Алмазные Зубы, когда он согласно кивнул. – Возьми кисточку и напиши то, что я скажу.
Через минуту кабинет опустел. Остался лишь лист бумаги, весь в помарках, содержащий следующий текст:
«Розы белы, тюльпаны желты. Семи Везучим Бревнам выдать одну свинью и столько риса, сколько он сможет унести, потому что отныне он Один Везучий Крестьянин. Согласно приказу Шести Благожелательных Ветров, сборщика налогов, Лантанг. Помогите. Помогите. Тому, кто это прочтет: меня захватили в плен Злобные евнухи. На помощь».
Ринсвинд и Двацветок лежали каждый в своей камере и вспоминали о старых добрых временах. По крайней мере, о старых добрых временах вспоминал Двацветок. Ринсвинд трудился над трещиной в камне – яростно расковыривал ее соломинкой, поскольку только этот инструмент имелся в его распоряжении. В таком темпе какие-то результаты проявятся лет этак через тысячу-другую. Но главное ведь – попытаться.
– А здесь вообще кормят? – прервал он поток воспоминаний.
– О, иногда! Но такой прекрасной еды, как в Анк-Морпорке, не подают.
– Неужели? – пробормотал Ринсвинд, продолжая скрести трещинку.
Крошечный кусочек цемента вот-вот должен был поддаться.
– Я на всю жизнь запомнил вкус сосисок господина Достабля.
– Такое не забывается.
– Поистине выдающееся переживание.
– Многие считают точно так же.
Соломинка сломалась.
