– Мной, сэр.
– Старые башмаки… – пробормотал директор. – Старые башмаки… Старые башмаки… Они кожаные? Не деревянные, не резиновые?
– Обычные башмаки, сэр. Только очень грязные.
Директор снял пиджак.
– Так, сметана есть? Лук? Чеснок? Масло? Старые кости? Немного теста?
– Э… да.
Директор потер руки.
– Отлично, – сказал он, снимая с крючка передник. – Ты, вскипяти воду! Много воды! И найди очень, очень большой молоток. А ты нарежь лук! Остальные, рассортируйте башмаки. Языки достать, подошвы отрезать. Мы сделаем из них… сейчас подумаю… а, вот. «Мусс де ла буа дан ун панье да ла пате де шоссюре»!
– Что-что, сэр?
– Это грязевой мусс в корзиночке из башмачного теста. Понял мою мысль? Не наша вина в том, что даже коренные щеботанцы не понимают ресторанный щеботанский. В конце концов, мы же не собираемся никого обманывать.
– Ну, это немного похоже… – начал было метрдотель.
Еще в раннем возрасте он много страдал из-за своей честности.
– А потом мы подадим «бродекуи роти факон омбре»… – Директор глубоко вздохнул, увидев выражение паники на лице метрдотеля. – Солдатский ботинок а ля Тени, выражаясь проще, – перевел он.
– Э… а ля Тени?
– То есть в грязи. А если мы отдельно приготовим язычки, то получим еще и «лангет брейси»…
– Некоторые башмаки дамские, сэр, – сказал один из помощников повара.
– Отлично. Внесите в меню… сейчас подумаю… Подошву «д'юнбонфам»… и… да… «серви дан ун куали де терр ен л'о». Подошва молодой дамочки, короче. Подается с грязью.
– А что делать со шнурками? – спросил еще один помощник повара.
– Хорошо, что спросил. Найдите рецепт спагетти карбонара.
– Сэр? – не понял метрдотель.
– Я начинал шеф-поваром, – пояснил директор и взял в руку нож. – Как, по-твоему, я мог позволить себе купить это заведение? Я знаю, как все делать. Придай внешний вид, правильно приготовь соус – и работа на три четверти выполнена.
– Но у нас ведь только старые башмаки! – закричал метрдотель.
– Первосортная выдержанная говядина, – поправил его директор. – Станет мягкой, опомниться не успеешь.
– Но у нас… нет никакого супа…
– Грязь и побольше лука.
– А пудинг?
– Та же грязь. Попробуем ее сгустить, может получиться очень любопытно.
– Но кофе… Я даже кофе не смог найти! Впрочем, вряд ли кто-то доживет до кофе…
– Грязь, – повторил директор. – «Кафе де терр», настоящий земляной кофе.
– Сэр, но они догадаются!
– А вот и увидим, – мрачно промолвил директор.
– Нам ни за что не сойдет это с рук. Ни за что.
Там, где небо было только наверху, Средний Дэйв Белолилий тащил по лестнице очередной мешок с деньгами.
– Здесь, должно быть, несколько тысяч, – сказал Сетка.
– Сотни тысяч, – поправил Средний Дэйв.
– А здесь что такое? – спросил Кошачий Глаз, открывая коробку. – Какие-то бумаги.
Он отшвырнул коробку в сторону.
Средний Дэйв вздохнул. Он был ярым сторонником классовой солидарности, но иногда Кошачий Глаз действовал ему на нервы.
– Это документы на право собственности, – сказал он. – Дороже денег.
– Дороже денег? – переспросил Кошачий Глаз. – Ха, лично я всегда говорю: если можно сжечь, значит, нельзя истратить.
– Погоди, погоди, – запротестовал Сетка. – Я о таких слышал. У зубной феи есть собственность?
– Должна же она где-то брать деньги, – пожал плечами Средний Дэйв. – Как-никак, под каждую подушку кладет по полдоллара.
– А если мы их украдем, они станут нашими?
– Что за глупый вопрос? – ухмыльнулся Кошачий Глаз.
– Да, но… десять тысяч каждому – это не так уж и много по сравнению со всем остальным.
– Он заметит пропажу, даже если…
– Господа…
Они обернулись. В дверях стоял Чайчай.
– Мы просто… просто складывали деньги, – быстро объяснил Сетка.
– Да, знаю, сам вам приказал.
– Да, конечно, именно так. Приказал, – с благодарностью произнес Сетка.
– Здесь всего так много, – промолвил Чайчай и улыбнулся.
Кошачий Глаз закашлялся.
– Должно быть, много тысяч, – встрял Средний Дэйв. – А как быть с документами и всем прочим? Смотри, вот этот подтверждает право собственности на табачную лавку в Мошенническом переулке! Что в Анк-Морпорке! Да я сам покупаю там табак! Старый Монштук вечно жалуется на высокую аренду!
– Ага, – кивнул Чайчай. – Значит, вам удалось открыть сейфы.
– Ну… да…
– Превосходно, просто превосходно. Я вас об этом не просил, тем не менее вы поступили правильно. А как, по-вашему, зубная фея зарабатывала деньги? Думаете, ей их приносили трудолюбивые гномики из далекого рудника? Золото было волшебным? Но всякое волшебное золото утром превращается в мусор!
Он рассмеялся. Сетка рассмеялся. Даже Средний Дэйв не удержался от смеха. А потом Чайчай вдруг подскочил к нему и прижал к стене.
Что-то мелькнуло в воздухе, и в следующий момент левое веко Среднего Дэйва пронзила страшная боль.
Нормальный глаз Чайчая, если можно было назвать его нормальным, оказался всего в нескольких дюймах от лица Дэйва. Зрачок был крошечной точкой. Средний Дэйв увидел там отражение руки Чайчая.
В которой был зажат нож, и его острие находилось всего в доле дюйма от правого глаза Среднего Дэйва.
– Я знаю, люди говорят, что я могу убить, едва взглянув на человека, – прошептал Чайчай. – На самом деле, господин Белолилий, я предпочел бы убивать, не удостаивая своих жертв даже взглядом. Ты стоишь в золотом дворце и планируешь украсть несколько пенсов. Что мне с тобой сделать?
Он немного успокоился, но кончик ножа по-прежнему маячил рядом с немигающим глазом Среднего Дэйва.
– Думаешь, Банджо тебе поможет? – спросил он. – Так всегда было, верно? Но я нравлюсь Банджо. Действительно нравлюсь. Банджо – мой друг.
Среднему Дэйву удалось бросить взгляд мимо уха Чайчая. Его брат стоял с ничего не выражающим лицом, словно ждал очередного приказа или прихода в голову новой мысли.
– Я бы очень расстроился, если бы узнал, что у тебя появились плохие мысли в отношении меня, –
