крика картошке точно не будет. Нужен подход.
Галка выждала минут двадцать и пошла с подходом.
— Борь, ты не будешь огребать, я сама. Только отвези.
— Нет!
— Ты пока на озере порыбачишь.
— Нет!
— Я тебе червей накопаю!
— Нет!
Что с упрямым бараном будешь делать? Галка нутром чувствовала, как просит картошка пошевелить ее, присыпать земелькой, помочь тяпкой да добрым словом. Схватила кошелек и побежала к центральным воротам садоводческого общества. К ларьку. Взяла пол-литра водки. Укрепившись жидким аргументом, ринулась в новую атаку.
— Борь, глянь, что у меня есть!
Борыска повернулся на зов, безразличным взором посмотрел на победно выставленную руку жены с бутылкой.
— Съездим, а потом раздавим! — заговорщицки подмигнула Галка.
— Нет! — отвернулся к стене Борыска.
— Ну, че ты! Я шашлыки сейчас по быстрому замочу, вернемся мясо как раз дойдет, под водочку замолотим.
— Нет! Иди закопай лучше!
Так бы и перелобанила упертого бутылкой. Галка сделала зверскую физиономию, замахнулась на спину и… выкатилась из комнаты, полной угрюмого «нет».
Галка заметалась с бутылкой — куда ее? Прошлой осенью Борыска начал перекапывать землю, Галка, в домике была, вдруг крик, будто нож под сердце Борыску саданули. Выбежала. Он стоит у забора, а на вилах разбитая литровая бутылка и запах спирта по всему участку.
— Совсем сдурела? В землю добро зарывать!
— А тебя кто просил впритык к забору копать? Сроду там не трогал!
На этот раз в землю заначивать не стала. Но спрятала подальше. Не хочешь ехать, не надейся остограмиться на халявку.
Картошке от этого не легче.
Чем пронять упертого? Рыбалку не хочет, водку не хочет…
А женские чары?
Галка достала косметичку, которой пользовалась больше по необходимости, без особого рвения. Надо так надо. На этот раз, как в театр собиралась. Ярко накрасила глаза, напомадила губы, брови подвела, румян не пожалела. Духами щедро пометила плечи, за ушами и обширную площадь бюста. Глянула в зеркало. Хороша, чертовка. И направилась вниз. Перед этим решительно все с себя сняла, лишь халатиком прикрылась. И тот перед дверью сбросила. Зашла к мужу во всем блеске наготы.
Было на что орган зрения положить. И не только орган. Сорок лет, а как то самое яблочко наливное. Или мяч, накачанный до упора. Не ущипнуть. Туго до звона.
Галка не стала подкрашенные глазки строить, плечиками надушенными кокетничать. Навалилась на мужа всем своим роскошным богатством. Бери меня. Не жалко. И ни слова о картошке. Коварная женщина. Припасла чуть попозже завести речь об окучивании, когда завязнет птичка в расставленных сетях. Благоухающая духами, румянами и кожей Галка стиснула мужа в объятьях.
— Ты че совсем рехнулась?! — с трудом оторвал от себя соблазнительницу Борыска. — Не поеду окучивать!
Галка спрыгнула с кровати, вылетела за порог.
Хоть плачь! Хохол упрямый! Галка упала на кровать в соседней комнатенке.
«Ну, уж нет! Слез не дождешься!» — показала фигушку в сторону мужа.
И вдруг маскарадное настроение напало. Да пропади она эта картошка! Что ей, больше всех надо?!
В углу валялась балетная пачка. Самодельная. Когда-то смастерила к новогоднему вечеру в КБ. Выбрасывать жалко, а дома надоело с места на место перекладывать. Принесла на дачу подурачиться как- нибудь.
С отчаянья захотелось именно сейчас. В окошко видит, соседка Наталья ковыряется на своем участке.
Галка натянула пачку, футболку, на голову шляпу белую, еще свадебную. Здоровенную, как сомбреро. На ногах белые гетры и кеды.
Второй этаж дачи украшал балкон, на два метра выдающийся вперед. Борыска построил чай или пиво летними вечерами пить, любуясь на речку.
Галка белоснежной балериной вышла на балкон. И на стол вскочила. Высоко сижу, далеко гляжу.
Садиться не стала. Крикнув соседке:
— Эгей, Наталья!
И сделала «ласточку». Воспарила на фоне знойного неба. Грациозно подняла назад до упора левую ногу, а руки в белых по локоть перчатках раскинула в стороны и плавно, будто крыльями, замахала.
Соседка не сразу увидела полет, лишь после второго окрика обратила внимание на «ласточку».
И прихлопнула рот от смеха. А потом со шкодным выражением лица ткнула пальцем в сторону от себя, дескать, посмотри. Галка повернула голову в указанном направлении и…
Как не заметила…
Внизу, прямо под ней, у забора стоял с ошарашено раскрытым ртом и обалденно распахнутыми глазами Лаврентич. Натальин свекр-пенсионер. Он поливал помидоры из шланга. В данный момент шланг бессильно повис в руке, неуправляемая струя лилась на брюки и в сапог, переполняя резиновый сосуд с каблуком.
Галка пачку надела прямо на голое тело.
В поле зрения Натальи ничего лишнего не было.
Все Лаврентичу досталось.
Галка поспешно прервала «полет». Спрыгнула со стола.
— Лаврентич, — надо было что-то говорить для выхода из пикантной ситуации, — отвези картошку огрести.
— Конечно, Галочка, — засуетился обмочившийся сосед. — Сейчас переоденусь и рванем.
— Ладно, уговорила языкастая! — вышел на крыльцо Борыска. — Только на мою долю тяпку не бери! Рыбачить буду. А вечером шашлыки и все остальное…
— Конечно-конечно! — натягивая пачку как можно ниже, Галка убралась с балкона.
— Не беспокойся, Боря, я отвезу! — Лаврентич был готов транспортировать «балерину» хоть на край света.
Целая конкуренция образовалась.
— Сегодня, Лаврентич, я сам выпить не прочь. Как-нибудь в другой раз.
Огонь погас в глазах соседа. Он бросил поливать овощи и через минуту из-за какого-то пустяка спустил полкана на невестку.
САЙГАК НА КОЛЁСАХ
Елена, дочь деда Петро Рыбася, и сын его Борыска пребывали в сильной тревоге. Отец, ветеран Великой Отечественной войны и инвалид ее сражений, подал губернатору прошение о выделении автомобиля.
