— Это тоже имеет значение?
— Конечно! — сказал парень с такой уверенностью и заинтересованностью, что Пафнутьев тут же сделал вывод — с деньгами у морозовской фирмы неважно, каждый литр бензина на счету, видимо, когда она услышала его просьбу, подумала и о бензине.
— Вообще-то я не на халяву напрашивался, — начал было Пафнутьев, но его опять не дослушали:
— Да ладно, Павел Николаевич! Когда-нибудь дадите мне на пару лет меньше, и будем в расчете.
— Заметано! — тут же согласился Пафнутьев, и, похоже, это было самое удачное его слово — парню оно явно понравилось, он даже с каким-то веселым одобрением посмотрел на Пафнутьева.
— И большие срока приходится давать?
— Суд дает срока, — усмехнулся Пафнутьев.
— Но по вашему представлению?
— Слушай, а ты разбираешься в нашем деле!
— Ха! — ответил парень, и, несмотря на всю неопределенность этого возгласа, Пафнутьев прекрасно его понял. Коротенькое «ха!» наверняка расшифровывалась примерно так: «О, дорогой Павел Николаевич! Если бы вы знали, через что мне пришлось пройти, что испытать, увидеть и понять, вы бы не удивлялись этим моим скромным познаниям! По одному ведомству мы с вами проходим, правда, оказались по разные стороны баррикады!»
Пафнутьев был уверен, что не ошибся — наколки на руках парня еще раз подтверждали его правоту. Сергей тоже взглянул на свои наколки и, сам того не замечая, повернул руку так, чтобы они меньше бросались в глаза. Но тут же, заметив это невольное движение, словно устыдился своей слабости и вернул руку в прежнее положение.
«С характером парнишка», — подумал Пафнутьев.
— Давно у Морозовой работаете?
— Давно.
— Она не замужем?
— А что, видно?
— Видно.
— А как догадались? — Парень на секунду взглянул на Пафнутьева.
— Замужние мягче. А Ирине Александровне, видно, все приходится решать самой.
— И это видно? — не столько спросил парень, сколько проговорил, будто утвердился в каких-то своих мыслях. — Был у нее муж... Погиб.
— Чечня?
— Как это говорится в вашей конторе... Криминальные разборки. Бандитская пуля.
— Неужели кто-то соблазнился этим салоном? — удивился Пафнутьев.
— Салоном?! — Сергей посмотрел на Пафнутьева почти с сочувствием. — Салон — это то, что осталось, жалкая кроха.
— Так ее муж был состоятельным мужиком?
— Да.
Пафнутьев понял, что настаивать не надо, и до самой прокуратуры молчал, пытаясь соединить в одну картинку все, что услышал сегодня, увидел, узнал.
— Приехали, — сказал Сергей, останавливая машину у высоких кованых ворот прокуратуры.
— Сколько должен? — спросил Пафнутьев.
— Павел Николаевич, мы с вами это уже обсудили. Удачи в работе. Побед в борьбе с организованной преступностью.
— Спасибо. Авось свидимся.
— Это в каком же смысле? — подозрительно спросил Сергей, прищурившись.
— Я же завтра за визитками приду.
— Ах, да! — На этот раз в голосе парня прозвучало явное облегчение. Он проследил, как Пафнутьев вошел в проходную, как вышел уже по ту сторону ворот, оглянулся, махнул приветственно и зашагал к центральному входу.
И только после этого тронул машину.
Когда утром прозвучал звонок и Пафнутьев, прошлепав босыми ногами в прихожую, открыл дверь, на пороге он увидел Халандовского, а из-за его спины выглядывала знакомая физиономия Андрея. Нет, оба не были радостными, скорее в их глазах можно было прочитать настороженность.
— Паша! Живой?! — шепотом спросил Халандовский.
— Местами.
— Но жизненно важные органы сохранились?
— Боюсь, не все.
— Это прекрасно! — оживился Халандовский. — Нам можно войти?
Не отвечая, Пафнутьев вернулся в комнату. За ним несмело протиснулись в квартиру гости. Пафнутьева они увидели уже сидящим на диване.
— Мы тебя не разбудили? — заботливо спросил Халандовский.
— Располагайтесь. — Пафнутьев сделал рукой широкий жест, предлагая воспользоваться всем, что гости смогут найти.
Халандовский и Андрей расселись на стульях лицом к Пафнутьеву.
— А ты ничего устроился. — Халандовский осмотрел комнату. — Мне нравится.
— Стараюсь.
— Говорят, Лубовский выжил?
— Сегодня пойду проведаю.
— А надо ли? Не рановато?
— Он так много для меня сделал... Телевизор вот прислал, холодильник набил... Такими вещами нельзя пренебрегать.
— Это, Паша, правильно, — согласился Халандовский. — Человеческие отношения превыше всего. Вот и мы тоже прихватили с собой кой-чего. — Он показал на две сумки, стоявшие по обе стороны стула. — Может, перекусим?
— Неплохо бы. — Пафнутьев поднялся. — Я пока под душ, а вы на кухне располагайтесь. Кстати, загляните в холодильник, может, чего приглянется вашим провинциальным желудкам.
— Конечно, приглянется! — Подхватив сумки, Халандовский шагнул в узкий коридорчик, который вел на кухню. — Ты, Паша, не сомневайся, нам наверняка многое приглянется, да, Андрюша?
— Худолей с нами просился, — сказал Андрей. — Мы же на машине приехали.
— Ну и захватили бы с собой, — выглянул из ванной Пафнутьев. — Чего ему там одному маяться.
— Да как-то оробели... Больно большой человек ты нынче, Паша.
— Позвонили бы, посоветовались с большим человеком! — прокричал Пафнутьев сквозь шум душа.
— И опять, ты, Паша, прав, — Халандовский развел руками. — Интересно, чем же тебя Лубовский балует, чем же он тебя потчует? — Халандовский открыл дверцу холодильника и бегло осмотрел содержимое. — Ну, конечно, я так и знал — сплошь банки, консервы, консерванты и прочая гадость. — Он с силой захлопнул дверцу холодильника и поставил на кухонный столик свою сумку. — Давай, Андрей, разгружай, а я займусь остальным.
Когда Пафнутьев в махровом халате, мокрый и румяный появился из ванной, перед ним предстал стол, накрытый в лучших халандовских традициях — громадные домашние котлеты, алые помидоры, разломанные пополам так, что на изломе сахарилась зовущая мякоть, на отдельном блюдце лежал пучок упругого укропа. И хлеб, даже хлеб Халандовский привез с собой.
— Так, — сказал Пафнутьев озадаченно. — Значит, Лубовский со своими консервами отдыхает... Ты это хочешь сказать?
