подняли практически всех боеспособных мужчин села. Немудрено — после этакого зверства... Новый отряд в тридцать «стволов», готовый в любой момент пуститься во все тяжкие, — это большая проблема. Это вам не артель «самоварищиков» виновно убиенного Турпала ибн как его маму свет Абдулаевича! Особенно если учесть, что командир этого отряда — бывший офицер-десантник, имеющий солидный боевой опыт, прослуживший более года в местном ОМОНе и знающий все тонкости и нюансы организации боевой деятельности федеральных сил.
Надо ли объяснять, какая участь ожидает село, выделившее такой отряд, который в скором времени начнет активно воевать с федералами? Думаю, не стоит. Однако, если все пойдет по проверенному сценарию, будут и здесь руины и множество трупов. И на каждом КПП любой боец, обнаружив в паспорте штампик с пропиской в Хелчу Ме, будет тыкать жителей лицом в грязь, раздевать до исподнего (а то и далее), всячески унижать и тащить на «фильтр»...
Шарип Мадугов — умный пожилой человек, явно тосковал в предчувствии губительных перемен. Все его родственники, судя по всему, пребывали в добром здравии, и крови он не желал. С другой стороны, он прекрасно понимал, чем все это закончится, и пойти против сельчан не мог — иначе сам стал бы их врагом, пособником кяфиров, оскорбивших честь представителей его гордого народа. Однако, как и следовало ожидать, он всячески старался отдалить момент начала кровавой драмы. И при этом, по мере возможности, не «потерять лицо».
Поэтому он и гнал нас прочь. Если Саламбек пока тренируется и не нападет на большие колонны, то скушать на завтрак небольшой расчет одинокого «бардака» — за милую душу! Так вот, если это случится, то пусть это случится как можно дальше от села. Тогда можно будет еще как-то разрулить ситуацию с федералами, доказать, что это очередная провокация и село тут ни при чем...
— В общем, мы уезжаем, — определился Иванов спустя минуту.
— Давай, давай! — Мадугов облегченно вздохнул. — Быстро надо! Успеваешь, нормально!
— Мудрое решение. — Петрушин саркастически хмыкнул и кивнул в сторону леса. — Однако теперь нам обратно уже не стоит. Думаю, мы маленько опоздали...
— Согласен. — Иванов обратил свой взор к Васе Крюкову. — Как насчет определиться с запасным маршрутом?
— Обижаете, Сергей Петрович! Давно уже все сосчитал и разобрался. — Вася жестом фокусника развернул планшет с пятиверсткой и обозначил обкусанным ногтем три виртуальные линии: — По центральной улице вниз, затем через мосток. Вот здесь — поворот, под дюкер, там речушка, глубина, об эту пору, примерно метр с небольшим. «Бардак» пройдет, а если кто увяжется следом меньше «КамАЗа» — свечи зальют. А «КамАЗ» не пройдет, трубы низко лежат. Потом втопим до «железки» по пустоши — там никто не ходит, поэтому вряд ли минировали... И отсюда вот — полчаса до Гудермеса. Жень, так?
— Насчет дюкера... — усомнился Петрушин.
— В прошлом году, аккурат в это время, с ОМОНом там ездил, — пояснил Вася. — «Самовары» искали. Антенну с «бардака» об трубы сломали — резинка лопнула.
— Годится, — оценил диспозицию Петрушин. — Только попросим Глебыча посмотреть мост и дюкер, и всех делов.
— Ну и славно. — Иванов приветливо улыбнулся нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу Мадугову. — Напоследок — пара вопросов. Нам бы хотелось по-быстрому, по пути, так сказать, пообщаться с кем-нибудь из...
— Все, вопрос кончился! — замахал руками тот. — Твой солдат умный, правильно сказал! Дорога обратно нет, вниз надо! Уходи, быстро!
— Не обидно? — встрял я, на лету ухватив мысль полковника.
— Что? — непонимающе встрепенулся глава. — Какой «обидно»?
— Терять все это не обидно? — Я кивнул в сторону села. — Жили как люди. Какие-то свиньи вас подставили. Потом какие-то свиньи устроили провокацию с Музаевыми. А может быть, и не какие-то, а конкретно те же самые...
— Зачем так сказал? — Мадугов грозно нахмурился и сузил глаза. — Какой «свинья»? Какой «провокация»?
— А ты ведь понятия не имеешь, кто мы такие! А мы, между прочим, уже на след вышли! Вот тебя прокуратура допрашивала... — Я уставился на аксакала, стараясь взять под контроль его взгляд. — Почему не сказал, что накануне расстрела колонны в село приходил чужой? Он что, сын тебе? Он тебе добро сделал? Жил тут с вами, ел ваш хлеб, между делом разведку вел, как бы вам половчее мерзость соорудить... Отвечай!!!
— Оп-па! — обрадованно воскликнул Петрушин, вытягивая из-под лодыжки свой боевой нож. — Так-так! Ну-ка, ну-ка...
— Гхм... — Иванов с удивлением посмотрел на меня — не понял, откуда что берется. — Однако...
А глава вдруг покраснел и отвел взгляд.
— Уходи, — сказал он тихо. — Уходи, хватит, да... Про чужого, сами понимаете, я от фонаря ляпнул.
Это не более чем версия, основанная исключительно на догадках. Если колонну расстреляли чужие, значит, наверняка заблаговременно засылали разведчика. Село небольшое, каждый человек на виду, не приметить чужого просто не могли. Но молчать будут, как Сергей Лазо на допросе, даже в теплой перспективе паровозной топки! Потому что колонну изничтожили соплеменники или даже если наймиты, то все равно братья по вере, а в колонне ехали гяуры-оккупанты. Другой вопрос — если верно обыграть уязвленное самолюбие аксакала и нажать на нужные струнки махровой горской души...
— И если у вас при «зачистке» ничего не нашли — это ничего не значит, — совсем распоясался я. — Просто плохо искали! Но мы-то знаем... Надо же! Над ними глумятся как хотят, а они...
— Только задницу подставляют да кряхтят податливо, — не преминул ввернуть Вася Крюков. — Терпели вые вы наши! А я предлагаю все же заехать к нему на двор! И кое-где кое-что посмотреть...
— Не надо смотреть... Я уже сам нашел, — глуховато буркнул глава, не поднимая глаз. — Сам не знал, да!
— Куда дел? — деловито поинтересовался я, совершенно даже не предполагая, о чем, собственно, идет речь!
— Саламбеку отдал. Он тоже не понял...
— Тротил, ДШ, взрыватели? — проснулся Глебыч.
— Щашька — четыре, мина на танк, шьнур — много...
— Ну и ладно — нам оно уже не пригодится. — Я великодушно махнул рукой. — Теперь мы поедем, а по пути заглянем к тому, у кого жил этот разведчик... Покажи, где дом!
— Не надо, — покачал головой аксакал. — Не надо никуда заходить! Не надо говорить! Я скажу, просто никому не говори... Это Руслан Балаев был. К родственнику приехал, помогал маленько, жил... Он из Старых Матагов. Тот день, как генерал убивал, раньше сутки уезжал... Ну все, уходи!
— О! — Иванов озарился победной улыбкой и окатил меня нежным взором — голова, блин! — Руслан Балаев... так мы и думали!
— А все же оттуда ниточка! — вредно отметился я на предмет своей версии. — Нью-Матаги рядышком там — через речку. Улавливаете?
— Да погоди ты, — отмахнулся Иванов. — А теперь покажите нам, любезный, дом Музаевых, мы быстренько...
— Дом вон. — Глава ткнул пальцем в девятый по счету добротный дом с правой стороны (село — одна длинная стрит, пересекаемая двумя небольшими улочками), за высоченным кирпичным забором. — Двер стучи, старуха выйдет, спроси. Туда сам не ходи — убьет!
— Так ты же сказал, что все в горы ушли? — невозмутимо напомнил я. — Кто убьет-то? Там кто сейчас?
— Там один мужчина — Умар, младший сын, двенадцать лет, — скороговоркой зачастил аксакал. — Очень сердитый, очень, — сам как думаешь, э? Но очень раненный, сильно больной. Два старуха ест еще, родстынник это, больше никто нет.
— А дочь?
