если Эллиот не ошибался. Он то и дело вытаскивал какую-нибудь книгу из стопки, лежавшей на полу, и быстро пролистывал ее, словно искал интересующую его тему, а прочитав нужное место, тут же небрежно швырял книгу на пол.
Эллиот сидел в кресле Лоуренса в египетском зале и молча наблюдал за событиями, поглядывая на Джулию, суетившуюся в гостиной, и на мистера Рамсея, который явно заметил, что за ним наблюдают, но не придавал этому никакого значения.
Вторым безмолвным наблюдателем был Самир Айбра-хам. Он стоял в дальнем конце оранжереи, в гуще удивительно пышной листвы, и безучастным взглядом смотрел мимо мистера Рамсея куда-то в тенистую анфиладу комнат.
Три часа назад Джулия дозвонилась до Эллиота. Тот немедленно начал действовать. Он догадывался, что должно произойти, и сейчас спокойно наблюдал за драмой, которая разыгрывалась в гостиной.
– Но ты же не можешь вот так запросто поехать в Египет с мужчиной, о котором ничего не знаешь, – говорил Рэндольф, изо всех сил сдерживаясь. – Разве можно отправляться в такое путешествие без компаньонки?
– Джулия, я категорически возражаю, – говорил Алекс, бледный от огорчения. – Ты не должна ехать одна.
– Хватит, довольно, – отвечала Джулия. – Я взрослая женщина. Я уезжаю. Я сама могу о себе позаботиться. Кроме того, со мной едет Рита. И Самир, ближайший друг отца. Лучшего защитника, чем Самир, не найти.
– Джулия, они оба для тебя не компания, и ты это знаешь. Будет скандал.
– Дядя Рэндольф, корабль отплывает в четыре часа. Нам нужно выезжать немедленно. Давай перейдем к делу, ладно? Я приготовила доверенность, так что ты можешь по-прежнему вести все дела «Стратфорд шиппинг».
Молчание. Ну, вот мы и подошли к самому главному, холодно подумал Эллиот. Он слышал, как Рэндольф закашлялся.
– Что ж, это необходимо было сделать, дорогая, – слабым голосом произнес он.
Алекс попытался вмешаться, но Джулия вежливо перебила его. Какие еще бумаги ей следует подписать? Он может сразу же послать их в Александрию. Она все подпишет и перешлет назад в Англию.
Довольный, что Джулия все-таки уезжает, Эллиот встал и направился в оранжерею.
Рамсей продолжал преспокойно поглощать сверхчеловеческие количества пищи. Вот он взял зажженные сигары – три сразу и все разные – и жадно затянулся, потом вернулся к пудингу, ростбифу и хлебу с маслом. Перед ним лежала раскрытая книга, на сей раз – история современного Египта, глава называлась «Резня Мамлюка». Казалось, этот человек не читал, а бежал глазами по строчкам – так быстро двигался по странице его палец.
Вдруг Эллиот заметил, что стоит среди густой листвы. Его поразили размеры папоротника и тяжесть ветви буген-виллеи, опустившейся на его плечо, – растение совсем загородило вход в оранжерею. Господи, что здесь произошло? Повсюду, куда ни кинешь взгляд, цветут лилии, маргаритки, будто трава, так и прут из горшков, дикий плющ расползся по всему стеклянному потолку.
Ни Рамсей, ни Самир пока не заметили его или делали вид, что не замечают. Справившись с изумлением, Эллиот сорвал один из бело-сиреневых утренних цветков, росший прямо над его головой, и стал разглядывать тугой, налитой соками бутон. Какая прелесть! Потом он медленно поднял глаза и встретился взглядом с Рамсеем.
Самир тут же вышел из прострации.
– Граф Рутерфорд, позвольте мне… – Он замолчал, не найдя подходящих слов.
Рамсей поднялся и аккуратно вытер пальцы полотняной салфеткой.
Граф рассеянным движением опустил сорванный им цветок в карман и протянул незнакомцу руку.
– Реджинальд Рамсей, – произнес Эллиот. – Очень приятно. Я старый друг семьи Стратфордов. Тоже египтолог в своем роде. Мой сын Алекс обручен с Джулией, они собираются пожениться. Наверное, вы знаете об этом.
Мужчина не знал. Или не понял. Его щеки окрасились легким румянцем.
– Пожениться? – вполголоса переспросил он. А потом сказал уже громче: – Ему повезло, вашему сыну.
Граф осмотрел стол, заставленный яствами, снова перевел взгляд на буйную растительность, а потом опять посмотрел на стоящего перед ним мужчину – да, пожалуй, за всю свою жизнь он не видел подобных красавцев. Ни одного изъяна. Да еще такие страстные синие глаза, из-за которых женщины сходят с ума. Добавьте к этому улыбку, которая всегда наготове, и вы получите беспроигрышный, почти фатальный вариант.
Молчание затянулось – так не пойдет.
– Ах да, дневник, – сказал Эллиот и полез в карман пальто.
Самир тут же узнал кожаный переплет.
– Этот дневник, – объяснил Эллиот, – принадлежал Лоуренсу. Он содержит ценную информацию об усыпальнице Рамзеса. Записи на папирусе, оставленные царем. Я прихватил его с собой прошлой ночью. Надо положить на место.
Лицо Рамсея посуровело.
Эллиот повернулся, опираясь на трость, и сделал несколько болезненных шагов к столу Лоуренса.
Рамсей пошел следом.
– Вас мучает боль в суставах, – сказал египтянин. – У вас есть современные лекарства? Был один старый египетский рецепт. Кора ивы, которую надо выпаривать.
– Да, – отозвался Эллиот, вглядываясь в изумительные синие глаза. – Сегодня мы называем это лекарство аспирином, разве нет? – Он улыбнулся. Все шло более гладко, чем он ожидал. Он надеялся, что на его лице не появился предательский румянец, как у Рамсея. – Если вы ничего не слышали об аспирине, дружище, где же вы были все эти годы? Мы делаем его искусственным способом. Неужели вы даже не знаете такого слова?
Рамсей не изменился в лице, только немного сузил глаза, словно хотел дать понять графу Рутерфорду, что оценил его слова.
– Я не ученый, граф, – спокойно ответил Рамсей, – я скорее созерцатель, философ. Значит, вы называете его аспирином. Хорошо, что теперь я это знаю. Наверное, я слишком долго жил в далеких краях. – И он насмешливо приподнял бровь.
– Разумеется, у древних египтян существовали более сильные лекарства, чем кора ивы, не так ли? – пошел напролом Эллиот. Он посмотрел на ряд алебастровых кувшинов, стоявших на столе напротив. – Я имею в виду сильнодействующие средства, то есть эликсиры, способные не только облегчать боль в суставах.
– Сильнодействующие средства – это хорошо, – спокойно ответил Рамсей. – Но в них таится опасность… Какой вы необычный человек, граф. Неужели вы поверили тому, что вычитали в дневнике своего друга Лоуренса?
– О да, поверил. Потому что, видите ли, я тоже не ученый. Возможно, мы оба философы, вы и я. К тому же я немного поэт. В мечтах я так много путешествовал.
Двое мужчин молча смотрели друг на друга.
– Поэт, – повторил Рамсей, смерив графа взглядом, словно прикидывал его рост. – Понимаю. Но вы говорите очень странные вещи.
Эллиот держался с достоинством. Он чувствовал, как пот стекает за ворот его рубашки, но лицо его сохраняло приветливость и дружелюбие.
– Мне бы хотелось узнать вас поближе, – внезапно признался Эллиот. – Мне бы хотелось… поучиться у вас. – Он замешкался. Синие глаза снова повергли его в молчание. – Может быть, в Каире или в Александрии у нас будет время побеседовать. Мы можем познакомиться поближе и на корабле.
