продлится их круиз, но отель Шеферда, привычное место отдыха британских туристов, подождет их.
Им сказали, что скоро откроется сезон в опере. Может, портье закажет для них ложу? Джулия согласилась, хотя сама не знала, чем закончится их плавание.
Она видела, что Рамзес пребывает в отличном настроении, что ему очень нравится плыть по Нилу. Он часами стоял на палубе и смотрел на золотую пустыню и пальмы, окружавшие их с обеих сторон, на блестящую коричневую ленту нильской воды.
Джулии не надо было объяснять, что на стенах древних гробниц были нарисованы точно такие же развесистые красавицы пальмы. И что темнолицые крестьяне черпали из реки воду тем же примитивным способом, что и четыре тысячелетия назад. Ей не надо было объяснять, что проплывавшие мимо них лодочки своим видом мало отличались от лодок времен Рамзеса Великого.
А солнце и ветер и вовсе не изменились.
Джулии оставалось сделать кое-что еще. Откладывать больше нельзя. Она отдыхала в салоне, лениво наблюдая за игравшими в шахматы Самиром и Эллиотом. Когда Алекс вышел на палубу, она последовала за ним.
Вечерело. Ветерок стал прохладным, а небо из голубого постепенно превращалось в темно- фиолетовое.
– Ты такой родной, – произнесла Джулия. – Мне так не хочется обижать тебя. Но мне совсем не хочется выходить за тебя замуж.
– Знаю, – сказал он. – Я давным-давно понял это. Но все равно буду надеяться, что это не так. Как надеялся всегда.
– Алекс…
– Нет, дорогая, не надо давать советов. Пусть все будет как есть. В конце концов, преимущество женщин и состоит в том, что они непостоянны. Твое настроение может измениться, так что я буду ждать. Нет, больше ничего не говори. Ты свободна. Ты вообще всегда была свободна.
Джулия затаила дыхание. Глубокая боль пронзила ее, сдавила грудь, не давая дышать. Ей хотелось плакать, но слезы сейчас были неуместны. Она быстро поцеловала его в щеку и побежала по палубе в свою каюту.
Слава богу, Риты не было. Джулия упала на маленькую кушетку и тихо заплакала, уткнувшись в подушку. Измученная, она погрузилась в дрему. Последнее, о чем она подумала, было: «Лучше бы он не знал, что я никогда его не любила. Лучше бы он подумал, что я влюбилась в другого, что у него появился соперник, который сбил меня с толку. Это он понял бы».
Когда она открыла глаза, за окнами было темно. Рита зажгла небольшую лампу, и Джулия поняла, что в каюте находится Рамзес.
Она не испытала ни гнева, ни страха.
Неожиданно Джулия поняла, что все еще дремлет. Только теперь она окончательно проснулась. Каюта была залита светом и абсолютно пуста. Ах, если бы он был здесь! Тело жаждало его. Джулию больше не волновало ни прошлое, ни будущее. Ее волновал он один, и он это понимал.
Когда Джулия вошла в столовую, царь вел оживленную беседу. Стол был заставлен экзотическими блюдами.
– Мы не знали, стоит ли будить тебя, дорогая, – сказал Эллиот, тут же поднимаясь, чтобы пододвинуть ей стул.
– Ах, Джулия, – проговорил Рамзес, – здешняя еда просто восхитительна. – Он весело разделывался с мясом, завернутым в виноградные листья, приправленным специями, названия которых Джулии были неизвестны. Его пальцы двигались, как всегда, проворно и аккуратно.
– Подождите-ка, – сказал Алекс. – Вы хотите сказать, что раньше никогда этого не ели?
– Если память мне не изменяет, в том диком розовом отеле мы ели только мясо с картошкой, – сказал Рамзес. – А этот цыпленок с корицей очень вкусный.
– Постойте, – сказал Алекс, – разве вы не египтянин?
– Алекс, пожалуйста, не надо. Мне кажется, мистеру Рамсею нравится держать в тайне свое происхождение, – заметила Джулия.
Рамзес рассмеялся и осушил бокал вина.
– Должен признать, это верно. Но если уж вам так хочется, что ж, я на самом деле египтянин, да.
– И где же, скажите на милость…
– Алекс, ну пожалуйста… – перебила его Джулия. Алекс пожал плечами:
– Вы настоящая загадка, Рамсей.
– Разве я вас чем-нибудь обидел, Александр?
– Еще раз назовете меня так, и я вас вызову на дуэль, – сказал Алекс.
– Что это значит?
– Ничего. – Эллиот похлопал сына по руке.
Но Алекс вовсе не был рассержен. И обиженным он себя тоже не чувствовал. Он посмотрел через стол на Джулию и улыбнулся ей таинственной грустной улыбкой, за которую она была очень ему признательна.
В полдень в Луксоре было нестерпимо жарко. Они дождались, пока спадет жара, и только тогда вышли на берег и пешком направились к дворцовому комплексу. Джулия видела, что здесь Рамзес не нуждается в одиночестве. Он шел среди колонн, пребывая в глубокой задумчивости, лишь изредка оглядываясь по сторонам.
Эллиот не захотел отказываться от этой прогулки, несмотря на то что передвигаться ему было довольно тяжко. Алекс шел рядом, чтобы отец мог опираться на его руку. Самир тоже шагал рядом с графом. Казалось, они были увлечены каким-то серьезным разговором.
– Боль уже отпустила, да? – спросила Джулия.
– Когда я смотрю на тебя, я вообще не чувствую боли, – ответил Рамзес. – Джулия так же прекрасна в Египте, как и в Лондоне.
– Когда ты видел все это в последний раз, здесь тоже были развалины?
– Да, и они были покрыты песком, торчали только верхушки колонн. Аллею сфинксов засыпало полностью. Прошло тысячелетие с тех пор, как я гулял по этим местам, будучи смертным, дураком, который считал, что Египетское царство представляет собой цивилизованный мир и что за его пределами нет ничего хорошего. – Он остановился, повернулся к Джулии и быстро поцеловал ее в лоб. Потом бросил виноватый взгляд в сторону бредущей позади группы. Нет, не виноватый, просто рассеянный.
Джулия взяла его за руку, и они пошли дальше.
– Когда-нибудь я расскажу тебе все-все, – сказал Рамзес. – Я буду так долго рассказывать, что ты устанешь слушать. Я расскажу, как мы одевались, как разговаривали друг с другом, как мы обедали, как танцевали; какими были эти храмы и дворцы, когда краски на их стенах еще не стерлись; как я выходил на рассвете, в полдень и на закате, чтобы поприветствовать бога и сотворить молитвы, которых ожидал от меня народ. Ладно, уже пора переплыть реку и подойти ко дворцу Рамзеса Третьего. Мне очень хочется посмотреть на него.
Он подозвал одного из глазевших на них египтянина в тюрбане и попросил подать легкую повозку. Джулия рада была хоть на короткое время избавиться от всех остальных.
Но когда они переплыли реку и приблизились к разрушенному храму без крыши, с сиротливо разбросанными внутри колоннами, Рамзес погрустнел и затих. Он молча разглядывал сохранившиеся на стенах рельефы, изображавшие царя во время битвы.
– Он был моим первым учеником, – сказал Рамзес. – Первым, к кому я пришел, возвратившись из странствий. Я вернулся домой в Египет, чтобы умереть, но смерть не брала меня. И тогда я понял, что нужно делать – пойти в царский дворец, стать стражником или учителем. Он поверил мне, этот фараон, мой тезка, мое далекое дитя. Когда я говорил с ним об истории и о дальних странах, он внимательно слушал.
– А эликсир, он не хотел его выпить? – спросила Джулия. Они стояли одни среди руин огромного зала, окруженного изогнутыми колоннами. Пустынный ветер стал холодным. Он спутал волосы Джулии.
