могилы. Я хочу к нему».
А теперь от нее не осталось и следа, только его память. И легенды. Он снова услышал шум толпы, которая запрудила узкие улочки, струилась вниз с холма, чтобы в последний раз увидеть ее в гробу в мраморном мавзолее.
«Наша царица умерла свободной»...
«Она обманула Октавиана».
«Она не стала рабыней Рима».
Боже, но ведь она могла стать бессмертной!
Катакомбы. Единственное место, куда он еще не ходил. Почему он позвал с собой Джулию? Он, наверное, совсем слаб, раз не смог обойтись без нее. И он так и не сказал ей ничего.
Царь видел, что ей интересно. Она выглядела так мило в своем длинном, бледно-желтом платье с кружевами. Все эти современные женщины, казалось ему поначалу, надевали на себя слишком много тряпок, но потом он понял, в чем прелесть их одежд, – и ему стали казаться нормальными и длинные узкие рукава с широкими манжетами, и перетянутые талии, и широкие развевающиеся юбки.
И вдруг он пожалел, что они находятся в Египте. Лучше бы они были опять в Англии или в далекой Америке.
Но катакомбы он обязательно должен увидеть перед отъездом. Так что они шли вместе с другими туристами, слушали нудный голос экскурсовода, который рассказывал о том, как здесь прятались христиане и давным-давно совершались древние обряды.
– Ты уже бывал здесь раньше? – прошептала Джулия. – Для тебя это важно?
– Да, – еле слышно ответил он, крепко прижимая к себе ее руку. Ах, если бы он мог навсегда покинуть Египет. Почему же так больно?
Нестройная группа перешептывающихся туристов остановилась. Глаза Рамзеса беспокойно забегали по стене. Он увидел его, тот узкий проход. Остальные двинулись вперед, боясь отстать от экскурсовода, а царь потянул Джулию назад и, когда голоса туристов затихли вдали, включив электрический фонарик, вошел в проход.
Тот ли это путь? Он не был уверен. Он помнил лишь то, что случилось тогда.
Тот же запах сырых камней. Латинские надписи на стенах.
Они вошли в большую пещеру.
– Смотри, – позвала его Джулия. – Там наверху в скале пробито маленькое окошко. Странно. А в стены вбиты какие-то крючья, видишь?
Ему казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека. Он хотел ответить, но не мог вымолвить ни слова.
Затуманенным взором он смотрел на прямоугольный камень, на который показывала Джулия. Она произнесла слово «алтарь».
Нет, это не алтарь. Ложе. Ложе, на котором он проспал триста лет, спал до тех пор, пока не открыли верхнее окно. Древние цепи подняли тяжелый деревянный ставень, и вниз проникло солнце, согревая своим теплом его веки.
Он услышал девичий голос Клеопатры: «О боги, это правда! Он жив!» Ее глубокий вздох эхом прокатился под каменными сводами пещеры. Солнечные лучи согревали его тело.
«Рамзес, проснись! – закричала она. – Тебя призывает царица Египта!»
Он почувствовал покалывание во всем теле; почувствовал, как дрогнули его волосы и кожа. Еще не проснувшись, он сел и увидел прямо перед собой юную женщину с черными волосами, свободно спадавшими на плечи. И старого жреца, который дрожал от страха и что-то бормотал себе под нос, сложив ладони в молитве. Жрец беспрерывно кланялся.
«Рамзес Великий! – воскликнула она. – Царица Египта нуждается в твоем совете».
Снаружи, из мира двадцатого века, врывались в пещеру столбы золотистой пыли. С улиц Александрии доносился рев автомобилей.
– Рамзес!
Он обернулся. На него смотрела Джулия Стратфорд.
– Красавица моя, – прошептал он и нежно обнял ее. Это не страсть, это любовь. – Моя прекрасная Джулия.
Они пили чай в гостиной. Ритуал чаепития вызвал у царя приступ безудержного смеха. Лепешки, яйца, бутерброды с сыром – и это не называется едой? Но зачем жаловаться? Он мог съесть в три раза больше, чем они, и все равно страшно проголодаться к ужину.
Рамзес наслаждался присутствием Джулии. И тем, что рядом нет ни Алекса, ни Самира, ни Эллиота.
Он сидел и смотрел на море шляпок с перьями, на легкомысленные зонтики. И на огромные сверкающие автомобили с открытым верхом, подкатывающие к центральному входу, возле которого стояло множество таких же открытых экипажей.
Людей его эпохи здесь больше не было. Произошло полное расовое смешение. Джулия сказала, что в Греции он увидит ту же картину. А сколько еще городов предстоит ему посетить! Стало ли ему легче?
– Ты была так терпелива со мной, – улыбаясь, сказал он. – Ты не просила никаких объяснений.
О, как она ослепительно прекрасна в этом шелковом платье с бледными цветочками, с кружевами на запястьях и с маленькими жемчужными пуговками, которые так ему нравятся! Слава богу, она не надела то открытое платье, которое было на ней в ту первую ночь на корабле. Вид ее обнаженного тела сводил его с ума.
– Ты все расскажешь, когда сам этого захочешь, – сказала Джулия. – Для меня невыносимо только одно – видеть, как ты страдаешь.
– Все именно так, как ты говорила, – пробормотал Рамзес. Он уже выпил свой чай, напиток, который ему никогда не нравился. Ни то ни се. – Все сгинуло без следа. Мавзолей, библиотека, маяк. Все, что построил Александр, что построила Клеопатра. Скажи, почему тогда в Гизе до сих пор стоят пирамиды? Почему сохранился мой дворец в Луксоре?
– Ты хочешь увидеть их? – Джулия наклонилась над маленьким столиком и взяла царя за руку. – Ты готов ехать прямо сейчас?
– Да, уже пора. А после того как посмотрим на них, можем уехать из этой страны. Ты и я… То есть если ты хочешь остаться со мной.
Какие чудесные карие глаза с длинной бахромой густых ресниц, какая чистая улыбка, какие нежные губы…
Из лифта вышли Самир и граф со своим милым простофилей сыном.
– Я поеду с тобой хоть на край света, – прошептала Джулия.
Рамзес долго не отрывал взгляда от ее глаз. Понимает ли она, что говорит? Нет. Вопрос в другом: понимает ли он, что она говорит? Что она его любит, да. Но другой, другой вопрос так и не был задан.
Почти целый день они плыли по Нилу, солнце поджаривало полосатые тенты их маленького элегантного пароходика. Содержимое кошелька Джулии и подарки, которыми осыпал команду Эллиот, позволили им путешествовать в роскоши. Каюты пароходика оказались ничуть не хуже кают огромного корабля, который перевез их через океан. Салон и столовая тоже очень уютные. Повар был европеец, а слуги, за исключением Риты и Уолтера, египтяне.
Но самой большой роскошью было само судно. Они путешествовали одни. И стали, к удивлению Джулии, очень сплоченной и дружной группой туристов. Наверное, потому, что отсутствовал Генри. И это было здорово.
Он трусливо смылся, как только они приехали в Александрию. Экая глупость – он будто бы намеревался подготовить все к их приезду в Каир. Для них и так все готово в отеле Шеферда. Перед тем как отправиться в Абу-Симбел, они телеграфировали в Каир и заказали номера. Они не знали, сколько времени
