Почти не соображая, что делает, Оливер набросил на незнакомца плащ, которым укрывался, — старая как мир уловка в драках. Пока тот путался в плотной матери, Селия наконец выпустила его. Оливер лихорадочно шарил по постели в поисках пояса с оружием, но никак не мог его нащупать. Но неизвестный был быстрее. Он отбросил плащ и ринулся с ножом на Оливера. Он успел вскочить, перехватить руку врага и дать ему подножку. Они катались по полу молча (Оливеру почему-то в голову не приходило позвать на помощь) и с переменным успехом. Противник был не столько силен, сколько ловок и жилист. В какой-то миг он начал одолевать, и перед глазами Оливера блеснуло длинное лезвие. Единственное, что он мог сделать, — это удерживать запястье. Потом нож исчез из поля зрения, и нечто слабо хрустнуло. Освободившись от хватки, Оливер понял — Селия наступила на руку нападавшего сапогом и давила, пока тот не выпустил оружие. Оливер навалился на грабителя — или кто он там был. Селия, уже успев подобрать нож, кинула ему пресловутую веревку:
— На, спеленай его, хозяин, а я пока его вещички посмотрю.
Когда она успела сорвать с пояса грабителя кошель, неизвестно. Поскольку тот уже снова начал брыкаться, ничего не оставалось, кроме как сесть ему на грудь и увязать руки-ноги, как получится. В слабом рассеянном свете можно было разобрать, что это человек еще молодой, среднего роста, рыжеватый, в одежде, нимало не напоминавшей крестьянскую и сшитой из добротной ткани, но сильно поношенной, а местами и просто рваной. Он был в сознании, но не кричал — то ли некого было звать, то ли незачем.
— Почему ты хотел нас убить?
— А пошел ты… — ответствовал пленник и указал, куда. Зубы у него были, несмотря на цветущий возраст, гнилые, и Оливер вспомнил, как в детстве старая тетка его учила: «Будешь ругаться — зубки сгниют». Незадачливый грабитель служил наглядным тому подтверждением.
Селия высыпала из кошеля небогатое его содержимое — несколько медяков, огниво и короткую сальную свечу малоприятного вида. Завидев ее, Селия хмыкнула:
— Можно я его допрошу, хозяин? Я умею…
Оливера удивило вторичное обращение «хозяин», но раз она хочет представить дело так, что он здесь главный, остается только подыграть.
— Ну давай.
Он отодвинулся, Селия высвободила сломанную руку пленника и снова наступила на нее. Тот застонал, в углах его рта блеснула слюна. Он сглотнул ее, дергая кадыком.
— Слушай, хозяин, — осведомилась Селия, — граблю ему дробить или сразу отчалить?
Совершенно неожиданно Оливер услышал собственный голос:
— Лучше сразу режь — зачем ему теперь рука?
— Нет, — хрипло выдохнул пленник. — Не надо.
Селия надавила коленом ему на грудь и приставила нож к «душе» — надключичной ямке.
— Так кто тебя послал?
— Козодой, кто же…
Не дожидаясь вопроса Оливера, Селия пояснила:
— Один из больших парней с Вала — в Кулхайме говорили. Из тех, по чью душу каратели пришли.
— Разбойник? Зачем же нас грабить — у нас денег-то всего ничего…
— Как же! — сварливо сказал пленник. — Взять с них нечего! А карта?! Карта открывательская…
— Нас торговец сдал? — спросила Селия. — Вальтарий этот?
Несмотря на свое печальное положение, пленник хохотнул:
— Да какой он торговец! Наш он… от городских с долей шел… вроде гонца…
— А на кой хрен ему охрана от воров понадобилась, ежели он сам вор?
— Так не от воров! От патрульных! Вас в Кулхайме видели, солдаты об вас хорошо говорили, вот в случае чего ему бы при заставе ваши рожи пропуском бы и послужили. А после… — Его уже понесло, клинок у горла вряд ли мешал ему. — После… как до нас добрался… ну, есть там место… сказывал — можно дело сделать. Говорит — двое, один постарше и с ним не то парень, не то девка, но простые совсем, карту не только что не прячут, а разве в глаза не тычут… Козодой меня и послал, я двинул. И впрямь: идете открыто, в харчевнях дорогу спрашиваете, стоянку я вашу в лесу нашел и дальше уж прямиком. Думал, вы и вправду простые, а вы страшненькие… страшные… ребятишки…
— Здешний трактирщик в деле?
— Нет. Но он смолчал бы… ежели что.
Селия встала:
— И что прикажешь с ним делать, хозяин?
Оливер не знал, как выйти из затруднения. Он сумел бы прирезать грабителя в драке, но сейчас он этого не хотел… несмотря ни на что. Противно было.
— Думаю, гнать его надо в шею. Ты верхами?
— Нет.
— Врет, наверное… — сообщила Селия. — Хотя черт с ним.
— Ладно, ступай к своему Козодою и скажи, что Вальтарий — проще простых. Не знаем мы никаких кладов.
Селия сняла с пленника веревку и швырнула ему кошель:
— На, а шило твое оставлю. Не то порежешься небось…
Оливер поднял грабителя за шиворот, поставил на ноги, тот оказался на полголовы ниже, так же за шкирку вывел во двор, развернул и прицельно дал пинка. Если кто-то и наблюдал за ними, то не показался. Только Селия, стоя в дверях, сматывала веревку. Когда Оливер, возвращаясь, поравнялся с ней, она протянула ему отобранный нож:
— Возьми, не то твой — сущая игрушка.
— Ты сердишься, что я его отпустил?
— Напротив, приятель, напротив… Только давай тоже убираться отсюда побыстрее.
Когда они выехали за пределы деревни, удалились по тропинке до затенявшего ее приземистого холма (Оливеру показалось, что он когда-то служил основанием рухнувшей башне, но, возможно, он ошибался), Селия сказала:
— А теперь — быстро сворачиваем.
— Что ты задумала?
— Как говорил наверняка любимый тобою Сенека: «Если женщина о чем-то думает, она думает о дурном». И он был прав! Хотя бы в отношении меня.
— При чем тут Сенека?
— К черту его, но мы с тобой едем в горы. Мы говорили об этом в Файте, говорили в Бастионе, и все видели, что мы туда направились.
— И что?
— А то, что мы поедем в низину. Всегда считала, что с преступниками общаться легче, чем с Трибуналом, — я же сама преступница, — но не тогда, когда банда висит у тебя на пятках.
— Ты считаешь, что этот парень будет нас преследовать?
— Он-то вряд ли… даже когда очухается…
— Почему?
— Видишь ли, я засунула ему карту в кошель, к мертвой свечке поближе…
— Какой свечке?
— Мертвой. Она из жира мертвеца вытоплена. Это воровская магия, я в своем кабаке про это наслушалась. Зажжешь свечку, и все в доме уснут мертвым сном, грабь — не хочу. Но то ли обманул его тот, кто свечку продавал, то ли мы с тобой к воровской магии не чувствительны. Хорошо, он еще «мертвую руку» не приволок…
— Ладно, так что с картой?
— Она нам не нужна, верно? Пусть они забирают… К тому же там мои пометки, а по ним видно, что мы в горы идем…
— Погоди-погоди. Он ведь не видел, что ты подсунула ему карту. И хорошо, если заметит это по
