здоровье или, по крайней мере, делал вид.
Что касается Алаты, она давно подчинилась сложившейся ситуации. Однажды, много лет назад, был молодой человек — юноша с золотистыми волосами и стройным, крепким телом. Алата никогда не разговаривала с ним, потому что он был простым воином, а она — дочерью Барона. Каждый день она выдумывала новые уловки, чтобы увидеть его, когда он патрулировал землю ее отца, и однажды вечером упала ему в объятия, притворившись, что споткнулась в темном коридоре. Теперь она краснела, когда вспоминала, как бесстыдно вела себя в тот вечер; но румянец оставался, когда она вспоминала ощущение его рук, обнимавших ее в тот миг, когда он ставил ее на ноги. Потом однажды он отправился на битву с Гаретом Колом, и она никогда больше не видела его. Говорили, что Донахью носил его голову на своем поясе.
Но тогда Алата была молоденькой, томящейся без любви девушкой. Теперь она стала женщиной и со вздохом выполняла свои женские обязанности, праздно думая о том, что муж ее может скоро вернуться, но ничуть из-за этого не волнуясь.
А мысли Майкла Дрейка в этот миг были далеко от дома и очага. Пович созвал новую встречу Совета Баронов в последней попытке убедить Дрейка и Крастона поддержать поход Донахью. Крастон наотрез отказался приехать. Дрейк согласился только при условии, что Донахью будет присутствовать, чтобы ответить на вопросы.
Три недели прошло с того времени, как Бароны взяли его в плен, — недели, за которые Рыжебородый сделал очень мало. Он лишь удовлетворял свои различные желания. Наконец, под настоятельным нажимом Страмма, он занялся подготовкой армии.
Процесс подготовки оказался относительно прост. Страмм, Пович и Рислер — каждый выделил ему по две сотни солдат. Рыжебородый выстроил их в линию, быстренько прогулялся туда-сюда вдоль строя и заявил, что готов к битве. После этого Пович устроил встречу Баронов.
Дрейк вошел в огромный зал замка Повича, только когда Страмм и Донахью уже появились.
— Что сказал Крастон? — спросил Страмм, опустившись на подоконник.
— Ничего, — ответил Пович, зажигая свою неизменную трубку. — Боюсь, он в самом деле не явится на это представление.
— Не велика потеря, — заявил Рыжебородый, полусидя, полулежа на огромном деревянном кресле. — Я не понимаю, почему ты настаиваешь, чтобы он присоединился к нам, — прибавил он, приветствуя Дрейка непристойным жестом.
— Попридержи язык, Урод! — отрезал Дрейк.
Донахью засмеялся и потянулся за кубком вина. Он осушил его, вытер несколько заблудившихся капель с бороды и повернулся к Повичу.
— Так о чем будет речь? — неожиданно требовательным голосом спросил он.
— О приближающейся войне с Гаретом Колом, — ответил Пович.
— Мы готовы, — усмехнулся Рыжебородый.
— Отлично, — заметил Рислер. — Когда ты начнешь тренировать людей?
— Тренировать их? Мы готовы сражаться прямо сейчас! — таким был ответ Донахью.
— Но без сомнения ты должен выработать какую-то стратегию! — запротестовал Пович, шепелявя заметнее, чем обычно. — Ты же не собираешься просто вломиться в Метро, понадеявшись на лучшее!
— Да, у меня есть стратегия, — спокойно ответил Донахью. — Моя стратегия — убить Гарета Кола.
— И это все? — недоверчиво спросил Пович.
— Это все, что вы должны знать, — уточнил Рыжебородый, подойдя к Страмму и забрав у него его кубок с вином.
— Элстон, — сказал старый Барон, — я думаю, нам лучше подробно обсудить эту важную деталь. Когда я проголосовал за тебя и Джеральда, у меня сложилось впечатление, что мы обсудим план нападения, сможем посоветоваться и внести разумные предложения.
— Никто не будет мною командовать! — очень важно заявил Донахью.
— Никто и не пытается это делать, — равнодушно сказал Рислер. — Все мы хотим знать, как ты собираешься разгромить Кола.
— А через две секунды после того как я скажу тебе, Дрейк, ты пустишь стрелу мне в сердце, — ответил Донахью.
— Почему ты уверен, что я не сделаю чего-нибудь другого? — спросил Дрейк, впервые подав голос.
— Перво-наперво, — сказал Рыжебородый, — никто, кроме меня, не знает, как сражаться с Гаретом Колом. И второе, у тебя кишка тонка убивать Летунов.
Дрейк покраснел и положил руку на рукоять меча.
— Убери руку, или это будет последний меч, который ты обнажишь! — проворчал Рыжебородый, глядя на него.
— Попридержи язык, Урод! — прорычал Дрейк. Рука его не двигалась.
— К Рету вас обоих!
— Успокойся, Майкл, — сказал Пович. — Не давай ему завести тебя. Это всего лишь его обычная манера разговора.
— Тогда его нужно поучить манерам, — сказал Дрейк.
— Если даже меня кто-то и поучит, — взревел Донахью, — то не тот человек, у которого кишка тонка сражаться с Гаретом Колом!
Страмм внимательно наблюдал за Донахью и Дрейком, готовый встрять, если потребуется. Наконец он решил, что пора, и шагнул к Донахью, собираясь взять Рыжебородого за руку и оттащить его от Дрейка.
Мгновением позже он лежал на спине, захлебываясь теплой, соленой кровью, в то время как три его зуба оказались выбиты.
— Держись подальше, Норман! — проорал Донахью.
— Кто-нибудь дайте ему меч, — сказал Дрейк, обнажив клинок.
— Мне не нужно оружие, чтобы сражаться с Норманами! — взревел Донахью.
— Я помню то, что ты говорил раньше, Урод, — ответил Дрейк с холодной улыбкой на губах.
Рыжебородый наклонил голову и бросился на молодого Барона, словно бык. Дрейк сделал шаг в сторону, вытянул меч и зацепил им руку Донахью. Рыжебородый почувствовал, как стальное острие разорвало его кожу. Он метнулся в сторону, и меч, пропахав борозду по всей длине руки Урода, вылетел из руки Дрейка и, громко зазвенев, упал на пол.
Донахью повернулся к Дрейку и, скривившись, выдал поток проклятий. Потом Рыжебородый вытянул огромную руку, сжал шею Барона, оторвал его от земли и впился другой рукой в лицо Дрейка. Когда он убрал руку, от носа Дрейка ничего не осталось, кроме бесформенной массы раздавленного окровавленного хряща.
Дрейк слабо сопротивлялся, пытаясь высвободиться из захвата Донахью. Рыжебородый освободил его на мгновение, но тут же обхватил его тело могучими руками и сжал его. Дрейк слабо помахал руками, потом неожиданно напрягся. Раздался громкий треск, и Донахью отшвырнул труп на пол, ворча от отвращения. Даже Люди, скрученные спазмами смерти, не выглядели так уродливо, как труп Дрейка.
Рыжебородый вызывающе посмотрел на оставшихся Баронов, приготовившись к их атаке. Но Пович и Рислер лишь молча посмотрели на то, что недавно было Майклом Дрейком. Страмм с трудом поднялся. В руке у него был меч.
— Я бы советовал тебе стоять там, где стоишь, — сказал он Донахью. — Могу уверить, что меня ты так легко не прикончишь.
Что-то подсказало Донахью, что Барон говорит правду и будет опасным противником, даже если Рыжебородый завладеет мечом Майкла Дрейка. Поэтому Урод сделал так, как Страмм сказал ему. Напрягшись, он замер, ожидая, что случится дальше.
— Ну, джентльмены, — продолжал Страмм, не сводя глаз с Донахью, — теперь мы, кажется, столкнулись с другой проблемой.
— Говорю: убить его! — горячо объявил Рислер. — Эндрю и Майкл были правы… мы должны были
