когда ты сказал играть, я пошел прямо в океан, а потом поплыл. Я не прыгал в прибое, как обычно, а плыл прямо, прямо в ебаный океан, прямо туда... ох, это было тяжело. Хорошо, что ты вернул нас обратно, пока не было уже поздно...
* * *
– Все вы убиваете жизнь, – говорит тренер позднее, – все вы пытаетесь измениться. Вы все пытаетесь изменить, что есть, и поэтому не живете тем, что есть. Каждый день своей жизни вы убиваете того, кто вы есть, тем, что не являетесь тем, кто вы есть...
– Все вы жопы, – говорит он, отхлебнув из металлического термоса, – и ваша ложь о том, где вы есть, не дает вам попасть туда, куда вы хотите попасть.
Смотрите, предположим, я – хороший, типичный нормальный человек и стою точно в центре платформы. Но, как хороший нормальный человек, я совершенно не представляю, где я нахожусь. Я вру. Я верю, что я радикал, левый. Я вру, что я стою на левой стороне платформы.
Великолепно! Я стою в центре платформы и вру себе, что я стою в левом переднем углу.
Смотрите, что получается. Я хочу попасть в правый передний угол платформы. Значит, я должен сделать тридцать шагов на запад... и смотрите, что получается...
Я ПАДАЮ С ПЛАТФОРМЫ МОРДОЙ ВНИЗ! – кричит тренер и карикатурно изображает падение.
Вернувшись в центр платформы, он свирепо смотрит на аудиторию.
– Вы врете. Вы чувствуете, что вы застряли, и хотите вырваться, но вы не можете попасть туда, куда вы хотите попасть, пока не поймете, где вы действительность. Попытка изменения вещей ведет к их усугублению.
Единственный способ от чего-то избавиться – это наблюдать, обнаружить, что это и где это. Полное переживание вещей ведет к их исчезновению. Сегодня вечером мы устроим маленькие процессы, в которых вы полностью переживете свою усталость или головную боль, и они исчезнут. Это ерунда. Завтра вы переживете действительно важные для своей жизни вещи, и они исчезнут, по крайней мере для некоторых из вас. При наблюдении и воспроизведении вещи исчезают.
Совершенно невероятно. Полная чушь. Кто первый?
Волна нервного смеха прокатывается через зал.
Поднимается несколько рук.
– Дэвид, – говорит тренер и показывает на высокого, хорошо одетого мужчину, который часто с ним спорит.
– Мне все еще неясно, – говорит Дэвид. – Почему сопротивление не является лучшей стратегией по отношению к очевидно нежелательным вещам?
– Хорошо, Дэвид, я вижу, что ты очень умный и рациональный человек и читал про самые разные системы верований. Ты мог бы припомнить, что китайцы знали про все эти вещи пять тысяч лет назад. Они называли это инь-ян. Если кто-то тебя толкает, а ты толкаешь его, вы наверняка будете толкаться вечно. Не может быть темноты без света. Темнота существует только из-за «сопротивления» света. Плохое может существовать только из-за сопротивления «хорошего», а «хорошее» – только из-за сопротивления «плохого». Уничтожь сопротивление, уничтожь полярность, уничтожь попытки что-либо изменить и... Ты получишь ничто. НИЧТО. А когда получил ничто, ты действительно получил кое-что.
– Ты, кажется, говоришь, что хороший человек должен перестать избегать плохого?
– Правильно, Дэвид.
– Это говно.
– Правильно, Дэвид, а говно – твоя контртеория. Хорошие люди миллионы лет пытаются уничтожить плохое, и это не работает. Это не работает.
– Это работает лучше, чем не делать ничего.
– Не так, Дэвид. Я знаю миф о том, что если все будут делать хорошо и избегать плохого, все станет лучше. Но грустная правда состоит в том, что человек, который убивает своего соседа, всегда верит в добро и зло – свое добро и соседское зло...
Работает ничего-не-делание. Ты, вероятно, пока не можешь этого понять, но даосы знали это тысячи лет назад...
* * *
– Прекрасно. Кто хочет, чтобы усталость исчезла?
Сэм? Поднимайся сюда.
Сэм, взъерошенный человек с тяжелой походкой, поднимается на платформу. Его глаза красны, и он, действительно, выглядит уставшим. Он садится на один из двух высоких стульев и автоматически обвисает. Он бросает короткий взгляд на тренера и снова смотрит в землю.
– Сэм, хочешь ли ты, чтобы твоя усталость исчезла?
– Да, хочу.
– Прекрасно. Закрой глаза... войди в свое пространство. Скажи, Сэм, ты устал?
–... Да.
– Хорошо. Где ты чувствуешь усталость?
– В плечах.
– Хорошо. Где еще?
– В шее... в икрах.
– Хорошо. Где еще?
– В плечах... спине... глазах... Глаза устали.
– Хорошо. Что ты чувствуешь сейчас в плечах?
– ...Тяжесть.
– Где?
– ...сзади... сверху...
– Прекрасно. Опиши тяжесть. Сэм сидит прямее, он сконцентрировался на своих внутренних ощущениях.
– Хорошо... все в порядке... больше ее нет.
– Прекрасно. Опиши нам, что ты чувствуешь в глазах.
– Легкое жжение.
– Хорошо. Точнее.
– Как маленькие вспышки.
– Сколько вспышек в секунду?
– Ммммм... они вроде перестали, – мягко говорит Сэм, внезапно широко открывает глаза и смотрит на аудиторию. – Я чувствую себя отлично, – заключает он.
– Ты устал?
– Нет, все прошло. Я чувствую себя отлично.
– Прекрасно. Спасибо, Сэм.
Сэм спускается под легкие аплодисменты. Некоторые смотрят скептически. Поднимается несколько рук.
– Когда вы успели подсадить Сэма? – кричит кто-то.
Тренер не слышит. Он вызывает Джери, большого человека, чья злость на тренера «исчезла» ранее.
– Мне кажется, – говорит Джери, – что все, что случилось, это то, что когда Сэм вышел на платформу, он нашел все это интересным, и его усталость со скукой исчезли.
– Прекрасно, Джери, – говорит тренер и отхлебывает из своего термоса, – я понял. Только помни, что этот процесс должен показать вам, жопам, как мало вы наблюдаете. Понял ли ты, что, когда Сэм сидел, он чувствовал усталость, которая ему, конечно, не нравилась, а когда он вышел на платформу и пронаблюдал ее, то обнаружил, что ее нет?
– Может быть, но я не уверен, что дело тут в наблюдении.
– Великолепно. Смешно думать, что, просто описывая усталость, можно от нее избавиться, не так ли?
– Да.
– Особенно так быстро.
