можно было не сомневаться, — всем станет очень «весело».
— Между прочим, ваша команда проходит сейчас возле теплообменников, точнее — под ними.
— Ну и что? — пожал плечами лейтенант.
На лице Берта впервые появилась озабоченность.
Представителей Компании не едят, но и они не бессмертны. Совсем недавно был случай, когда глава аварийной комиссии взлетел в воздух вместе с инспектируемым объектом.
Такая перспектива Берта не устраивала.
— А то, — вместо Рипли начал отвечать он, — что если они начнут стрелять там, то могут разрушить систему охлаждения.
— Ну и что? — продолжал недоумевать Горман. Компания заверила его, что за нанесенные оборудованию повреждения он материальной ответственности не несет, и какие-то системы охлаждения его в этом плане совершенно не волновали.
— Рипли совершенно права, — продолжал развивать свою мысль Берт. — Вся станция, этот процессор, — в принципе, один большой ядерный реактор.
— Не понимаю. — Разговор начал вызывать у лейтенанта раздражение.
Его люди были на боевом задании, в скором времени им, возможно, предстояло защищать свои жизни. Причем здесь разговоры о реакторе и прочей дребедени?
«Это конец… Неужели эти твари настолько умны, что смогли все это рассчитать?!» — ужаснулась Рипли.
— Может возникнуть ядерный взрыв, — с трудом сдерживаясь, пояснил Берт. — И тогда — adios muchachos!
«Прекрасно. — Горману показалось, что его ошпарили кипятком. Вот оно, наихудшее!»
Если ребята начнут защищаться и станция взорвется, никто не простит ему такой «халатности». Но с другой стороны, если он сейчас прикажет не стрелять, а на них нападут, — чем можно будет оправдаться тогда? Кто сможет тогда просто подать ему руку? Ему доверили жизни этих людей, он за них в ответе. Да разве сам себе он сможет простить, что послал их на убой?
— Дерьмо… — процедил лейтенант сквозь зубы.
Да, он сидел по уши в дерьме. Личный долг, долг морали, требовал чтобы он не мешал людям выполнять свое задание.
Но… будет ли им лучше, если станция взлетит на воздух? Это тоже смерть, и, в отличие от первой, уже не оставляющая даже мизерного шанса на спасение. Пока можно еще приказать ребятам повернуть назад, отойти, прийти к ним на выручку, наконец… Пусть уцелеют хоть немногие…
Но это — позор. Конец карьере, конец всем мечтам. Даже если Компания избавит его от ответственности и найдет другую работу…
А красивая смерть — кто сказал, что она будет именно красивой? Говорят, что мертвым все равно. Мертвец из Гормана получился бы неважный — он был согласен отправиться на тот свет только в том случае, если бы поступок был оценен надлежащим образом. Там, на Земле, будут знать только одно: станция взорвалась. И все. Значит, задание не выполнено. А кто виноват, если все участники операции погибли? Разумеется, командир. Горман сжал кулаки. Его сознание разрывалось на две части. Если бы хоть кто-то мог принять на себя ответственность за этот выбор!
Ну почему бы, например, представителю Компании не взять это на себя? Он — власть, он имеет право…
Но нет, решать должен командир. Он и только он. В этом и сила, и слабость любой военной операции.
— О черт… — в очередной раз пробормотал Горман.
Тянуть время до принятия решения было уже невозможно.
— Горман, что с вами? — внимательно посмотрел на лейтенанта представитель Компании.
Горман рассеянно кивнул.
Итак, его смертный час пробил. Из двух решений нужно было выбрать то, что кажется наименьшим злом.
Единственный его шанс заключается в том, что атаки со стороны Чужих в этом месте не будет. Надежды на это были весьма иллюзорными, но второй вариант не оставлял даже таких.
— Внимание… — Горман незаметно для всех зажмурился. Ему показалось, что он собрался нырнуть в речку неизвестной глубины, на неизвестной планете, совершенно не умея плавать. — Эйпон!
— Что, сэр? — Эйпон остановился.
Десантники находились в небольшом закутке, из которого был уже виден очередной «зал» или «отсек».
— Эйпон, вы не можете стрелять там, где вы находитесь.
— Что? — ошарашенно переспросил Эйпон.
— Вы поняли меня? — От волнения Горман не слышал его ответа.
— Нет, — удивленно поднял брови Эйпон.
— Повторяю. В том месте, где вы находитесь, стрелять опасно! Понятно теперь? Я прошу забрать у всех патроны.
Эффект, произведенный его словами, можно было сравнить только со взрывом бомбы.
Десантники переглянулись. Всем показалось, что они ослышались.
— Что? — еще раз переспросил Эйпон, хотя как раз у него таких сомнений не было.
Ему почудилось другое: командир попросту спятил. Иначе чем еще можно было объяснить столь дурацкий приказ?
Побелевший от ужаса Хадсон был близок к обмороку. Мало того, что их и так пригнали на верную гибель, — их еще и превращали в скотину, посылаемую на убой безо всяких шансов на сопротивление! И кто? Собственный командир!
«Вот уж какая забота об этих монстрах! — подумал Хигс. Переживают, чтобы они не попортили о нас зубки…»
— Вы что, не слышите приказа, Эйпон? — снова спросил Горман.
— Слышу, сэр. — Эйпон облизнул пересохшие губы.
Ему вдруг показалось, что сразу за проходом, в «зале», что-то шевелится.
Там была смерть, и она имела сейчас полное право над ними посмеяться.
— Он что, с ума сошел, что ли? — покачала кудрявой головой Вески.
Даже она вынуждена была признаться себе, что страх на этот раз захватил ее врасплох.
Одно дело — рисковать, когда знаешь, что твоя жизнь в твоих руках, что все зависит от твоей ловкости и от того, как скоро и насколько точно ты выстрелишь, и совсем другое — ждать смерти, которая станет хозяйкой положения, и против которой не поспоришь. При таких условиях и самый смелый человек легко превратится в труса — но можно ли будет его в этом упрекнуть?
— И чем же мы будем стрелять? — все еще не веря своим ушам, выдавил Дитрих.
— Интересно!.. — выпучив глаза пробормотал Эйпон. — А чем мы будем действовать? Матом, что ли?
— Я сказал, сержант. — Необходимость вести спор окончательно убедила Гормана в правильности принятого решения. Точнее, это теперь стало не самым важным на данный момент. Решение принято, приказ отдан, теперь главным было не допустить неподчинения. Если десантники сейчас взбунтуются, это будет хуже обоих первых вариантов. Во всяком случае, лично для него. Лейтенант был обязан в этой ситуации настоять на своем, чего бы это ни стоило. — Приказываю обойтись без стрельбы и не пускать в ход гранаты. В крайнем случае чего, используйте огнеметы.
Эйпон шумно выдохнул. Его выбор был куда проще: или подчиниться идиотскому приказу старшего по званию, или устроить бунт. Первое ему не нравилось по весьма понятным причинам, но второе… К бунтам, восстаниям и прочим массовым беспорядкам Эйпон, несмотря на свое прошлое, питал глубокое и врожденное отвращение.
Что ж, раз уж начальству так нужна их кровь, то… какое право они имеют не подчиняться?
— Вы слышали, дорогие? — повернулся сержант к своей команде. Давайте мне магазины. — И, убедившись, что его команду выполнять не торопятся, добавил на более высоких нотах: — Вынимайте! Кому
